|
подборка цитат из книги Конкордии Антаровой "ДВЕ ЖИЗНИ"
|
|
| kualspb_2013 | Дата: Вторник, 22.07.2014, 20:17 | Сообщение # 11 |
 Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Статус: Offline
| Рука моего дорогого Учителя и друга нежно легла на мою голову и неподражаемо ласковый голос ободрял меня:
— О чем же ты плачешь, мой милый друг? Ведь то, что там прочитано и так потрясает тебя в пути дорогих тебе людей и высоких друзей, оно только тебе кажется героизмом отречения. Для них же оно — героика творчества и созидания, героика величайшей, непобедимой творческой силы: Радости. Запомни то, что я тебе скажу сейчас, и постарайся ввести мои слова как действие, как заповедь в твою новую жизнь. Нам с тобой приходилось уже не раз говорить о слезах. И я каждый раз объяснял тебе, что слезы, всякие слезы, расслабляют человека. Ты же, вступив на путь освобождения, взял на себя радостную деятельность становиться силой слабому, утешением горестному и помощью безнадежному. Не задавайся сейчас задачей победить слезы волевым давлением на себя. Но каждый раз, когда слеза готова скатиться с твоих глаз, подымайся духом выше и вспоминай о всех несчастных, которых в мире — и без твоих слез — так много. Так много плачущих во вселенной, что ученик обязан осушать их слезы, а не увеличивать их потоки. Как только мысль твоя поднимется выше твоих эгоистических мыслей, ты увидишь, что всякая слеза — всегда слеза о себе, как бы ты ее ни расценивал. В твоем теперешнем положении, когда ты и слышишь голос Безмолвия, и видишь образы дорогих тебе людей независимо от места и расстояния, каждая твоя слеза ломает какой-либо из тех мостов, по которым идет твое общение с ними. Начинай свой день благословенной радостью жить еще один день на земле, еще один раз имея возможность поклониться Богу в человеке и помочь ему. Чем выше идет твое собственное раскрепощение, тем яснее самому, как легок мог бы быть путь человека и какою каторгой он делает для себя свой день, а нередко и для своих ближних. В окружающей тебя в эти дни семье людей, где ты раскрепощен от всех забот быта, от всех его условностей, созревай, друг, для тех лет, когда будешь брошен во все напряжение человеческих страстей. Только теперь ты можешь в полном спокойствии развивать все свое самообладание. Очень немногим дается это счастье: складываться умом, сердцем и характером среди людей, лишенных эгоизма. Все твои встречи здесь — это встречи старых и новых карм. И чтобы не упустить ни одного звена, которые подаются тебе любящими и заботящимися о тебе, у тебя остается одна задача: не лить слез, которые темнят очи духа, но лить радость, которая помогает каждому существу, пройдя мимо тебя, всколыхнуть в себе красоту, а не уныние. Возьми Эту, мы пойдем с тобой купаться и не вернемся сюда, а навестим Франциска. Мне надо переговорить с ним о многом и, главное, узнать, отпустит ли он меня сейчас в дальние Общины, куда меня настойчиво зовут. А между тем и здесь много дела и без меня Франциску будет трудно. Включись, мой милый, в сеть интересов нашего общего дела и забудь о возможности плакать, хотя бы и благоговея перед героизмом других. То, что сегодня тебе кажется недосягаемым героизмом, то завтра становится просто трудным, а послезавтра — не трудным. И задача дня не в самой героике чувств, а в том, чтобы все, чего ты достигаешь, не казалось тебе достигнутым через Голгофу, а достигалось легко, радостно, просто. Сегодня у тебя будет много труда. Ты спал ли ночь? — спросил И., пристально глядя на меня.
Я рассказал ему, как провел ночь, что видел и как был поражен, увидев леди Бердран на ночном дежурстве.
— И еще раз, дорогой И., я увидел, насколько незрелы мои понимания, как я слеп, судя о людях, как я ничего не распознаю среди окружающей меня жизни.
— У каждого свой путь, Левушка. Быть может, тысячи и тысячи хотели бы перемениться с тобой ролями. Но сцена театра жизни подчинена законам вселенной, и роли в этом театре не могут быть розданы по личному расположению директора или его режиссеров. Высшая режиссура приводит каждого к его мировому станку труда. А как каждый будет работать на нем, это индивидуальная неповторимость. И сколько бы ролей ни набрал человек, творить он будет только в той, где сумел добиться гармонии.
хххххххххххххххх
Когда будешь передавать мое письмо старцу Старанде, — внимательно присматривайся к нему. И не только к нему одному, но и ко всем тем старикам, которые живут с ним в одном доме. Весь этот уединенный большой дом наполнен людьми, всю жизнь усердно искавшими Бога и путей Его. Но ни у одного из них не было и нет до сих пор ни чувства такта, ни понимания истинной красоты. Всю жизнь их духовные искания были в противоречии с их действиями. Они все без исключения добры, готовы были отдать последнее, что имели, и все же ничего, кроме раздражения, не умели посеять вокруг себя. Даже пройдя через многие страдания и добившись приезда в Общину, они и здесь не могут быть гармоничны, и здесь их ауры вечно дрожат вспыхивающими огнями и нарушают мир в любой атмосфере, куда бы ни попали. Для некоторых из них, в частности для Старанды, уже безнадежно достичь в этом воплощении такта и развитого чувства красоты. В нем закоренело и по старости одеревенело его самоутверждение. В него как ржавчина въелось представление, что прав только он один, а остальные судят поверхностно о великих истинах. Он считает, что если он понял слова Учителя именно так, по-своему, то истина тут-то и есть. И когда ты видишь и знаешь, что он понял все навыворот, — то все равно остаешься бессильным ему объяснить, потому что нудная одеревенелость его самости заставляет его молча тебя слушать и про себя думать: “Ладно, говори, я сам знаю, что мне нужно и как мне лучше”. Знакомясь с этими людьми, будь бдителен. Распознай яснее, что такое утверждение Жизни в себе и вокруг, утверждение ее аспектов в себе и вокруг, и что такое перекрасившийся в организме эгоизм, принявший глупую и упрямую форму самоутверждения. Такой человек, не споря с тобой, якобы избегая внести раздражение, якобы оберегая твой дом или встречу, того не видит, что уже раньше встречи с тобой тебя осудил, уже вперед знает, что ты поступишь не так, как надо по его высшему пониманию. Он и до встречи с тобой, молясь о тебе, просил своего Бога “просветить” тебя. Но постараться развернуть из своего сердца луч радостной любви, собрать свои мысли в пучок Света и бросить их тебе под ноги, как ковер любви, он не подумал. Если с тобой случилось несчастье или большая неприятность, он скажет со вздохом: “Видно, ты так заслужил”, но не прильнет всею большой любовью к твоим ногам, чтобы принести тебе в дар хотя бы свое утешающее слово, что ему подсказал такт, если не имеет драгоценного масла сострадания, чтобы омыть твое горе или неудачу и помочь тебе их перенести. Если он вызвал тебя на раздражение, если он докучает тебе своими бестактными просьбами, часто выпрашивая у тебя нужные тебе вещи, и сам несет их другим, благотворя им за твой счет, то все же вся его благодарность тебе выразится в том, что он скажет тебе: “Нас как будто Учитель учит другому, а ты вот раздражаешься”. Сам же опять-таки
не поймет, что сердце его похоже на сухую губку и он не может внести мира, потому что никого не любит сам, да вряд ли когда и любил, хотя, несомненно, думал, что любит. Часто эти люди бывали много и горячо любимы. Но их внутренняя сухость под внешней ласковостью отдаляла от них всех. Все их друзья уходили в смерть или отходили в глубоком разочаровании. Люди эти оставались в полном одиночестве и все же не могли понять своей огромной виновности перед Жизнью. Но каждый из них имеет и свои большие заслуги, а потому эти люди наши. Сама Жизнь находит способы дать им возможность долголетия, чтобы они имели время сбросить с себя предрассудок внешнего смирения, под которым живет большая гордость. Жизнь ждет, давая время их старой иссохшей губке сердца наполниться вновь любовью, очищенной и радостной. И иногда Она успевает в этом. И старец добивается полного переворота в себе, достигает истинного смирения, которое помогает ему легко нести день лишений. Самое печальное в этих людях — их непримиримость. Всю жизнь они жаждут подвига. В их мозгу часто шевелится мысль: “Пострадать”. Но когда им приходится переносить лишения холода и голода, они переносят их в высшей степени тяжело. Здесь выявляется, как мало нажил в духе своем настоящего героизма человек, всю жизнь стремившийся к подвигу и отказывавший себе в мясе и рыбе. А когда настала пора без мысли о “подвиге” вегетарианства просто перенести то, что переносит огромная часть людей-бедняков всю жизнь, у них не хватает силы даже улыбнуться такому пустяку, как внешние лишения. Присмотрись, Левушка, и вынеси урок не для пользы психологического анализа будущего писателя, а для широчайшего раскрытия любви и сострадания, для радости знания: как труден каждому его путь освобождения и как нельзя судить человека, но можно лишь учиться у него, раскрывая самому себе свои немалые пороки и слабости. Раньше чем передать каждому из моих адресатов письмо, приготовь всего себя к этому священному поручению. Вспомни, как мы вместе с тобой стояли у горящей чаши любви, и, раньше чем подать письмо, омой руки и сердце в ее огне. Иди, дружок. До твоего отъезда мы больше с тобой не увидимся. Но мысленно я буду с тобой всюду.
хххххххххххххххххх
|
| |
| |
| kualspb_2013 | Дата: Вторник, 22.07.2014, 20:19 | Сообщение # 12 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Статус: Offline
| Спрятав пакет Франциска, я сел читать записную книжку брата. Мой растревоженный дух не мог сразу перейти к делам земли. Я должен был прийти к полному равновесию и самообладанию, и записная книжка брата Николая была как раз ключом к ним.
...«В нашей последней беседе мы с тобой говорили о путях ученичества, о том, что нет путей легких, что совершенствование дается человеку всегда и во всех областях творчества большим трудом. И чем выше поднимается человек в своем творчестве, чем шире становится его горизонт, чем дальше он видит путь и возможность достижения, тем яснее сознает и беспредельность совершенства, и малую степень достигнутого им самим.
Это присуще всем истинно даровитым. Всем творящим, а не “мастерящим”, всем вдохновенным, а не вертящимся в вихре ложной экзожерации и старающимся выдать свою кустарщину духа, плоти и расчета, пылающую пафосом, за истинное творчество огня вдохновения.
Но, среди всех трудных путей ученичества, есть три пути, в которых трудности так велики, что идти ими могут только те избранники, что стоят сами уже на грани совершенства.
Первый из этих путей — путь любви.
Второй, — путь скорби и
Третий, — путь ясновидения.
Я вижу на твоем лице великое изумление. Тебе кажется, что именно эти пути, свидетельствующие о высокой ступени духовного совершенства, должны быть легче других. Сейчас ты поймешь, в чем особая трудность каждого из этих путей и что должен победить в себе каждый человек, чтобы идти ими.
Путь любви— в том смысле, как его представляют себе люди, — не существует. Человек, воображающий, что он понял, что такое любовь, понял только одно: Милосердие бесконечно, пощада не знает предела и отказа, а потому за все, им содеянное, он получит индульгенцию не только от папы Римского, но и полное всепрощение от живых небес.
Обыватель не прекращает своих надежд на то, что его “отмолят” те святые, к которым он привык прибегать в своих молитвах. Но что такое молитва, как приготовить себя к ней, об этом он не только не думал, но даже и не предполагал этой необходимости.
Он отлично знает, как надо приготовить себя к еде, ко сну, к серьезному разговору, но к молитве отношение одно: поспешный крест, еще более поспешное бормотание или громкое рыдание и долгое бормотание и... выполнен необходимый для “святого” ритуал.
У обывателя представление о людях, идущих путем любви, сводится к требовательности к ним. Без всякого стеснения люди идут к ученикам, высыпают им весь короб своего мусора, вроде слез от обиженного самолюбия, ссор, недостатка средств и так далее, и бывают очень обижены, если встречают не распростертые объятия и поглаживание по голове, а спокойное отношение к их периоду сумятицы. Они ведь пришли туда, где их должны выслушать и утешить!
Находясь на ступени само-, а не человеколюбия, они и представить себе не могут, что прочел в них ученик, уже давно перешедший из ступени самолюбия в истинное человеколюбие. Не видя сами, не сознавая в себе и потеряв чувствительность к той мути мертвящего потока эгоизма, который живет в них и вокруг них и который они втащили в жилище ученика, люди глубоко уверены в своей правоте и уходят раздраженными, уколотыми в своей гордости за ту якобы холодность, которую они встретили в ответ на свою “откровенность” в жалобах и стонах.
Каждый из учеников, идущих путем любви, натыкается десятки раз в своем трудовом дне именно на эти встречи. Как драгоценные перлы среди навозной кучи, находит он случаи истинного горя, где всею своею любовью спешит освободить и раскрыть человеку его собственные глаза на сокровища его живой Любви, им в себе носимой.
Ученик пути любви — это чистый, стоящий у грани совершенства, который победил в себе все страсти. Это тот, в ком уже нет его личных качеств и достоинств, но в ком ожили и движутся все аспекты его Единого. Такой ученик, поскольку в нем движутся все аспекты Единого, уже не только единица всей вселенной. Он — единица Вечного Движения, очищенная от самолюбия и несущая на землю радость одного человеколюбия.
Как ты представляешь себе, друг, какой устойчивости должна быть гармония такого существа? Что за силу должен нести в себе такой ученик, чтобы выносить ежесекундные удары встречных аур и не разбиваться от дисгармонии встреч?
Силы воли такой нет. Есть только одна сила: неразрывное слияние со всей Единой Жизнью. И так как у ученика на пути любви уже побеждено все от самолюбия и горит немигающим огнем все от человеколюбия, то никакие удары и наскоки эгоистических аур не могут разбить его гармонии. Дух его — огонь. И не только потушить, заставить померкнуть, но даже колыхнуть его пламя не могут все усилия злых, вся муть и жалобы ищущих земных благ и благополучия, но утверждающих, что ищут Света и путей его.
Таков дух ученика Любви. Но плоть его — живущая по законам земли скорлупа — нередко бывает раздроблена, страдает тяжкими болезнями, вбирая в себя злобные и раздраженные огни встречных.
Среди всех ученических путей есть много случаев заболеваний плоти. Среди пути любви они чаще. Только немногие люди, особенно подготовленные Владыками Кармы для задач служения человечеству в течение веков, могут держать в повиновении плоть и проходят свой урок векового труда в полном здоровье. Но они и иначе воспитываемы и оберегаемы высшими способами знаний, которых тебе в эту минуту твоего развития не понять.
Итак, сейчас тебе ясно, что путь любви — это не сентиментальное коленопреклонение перед теми или иными грехами или бедами людей. Не утешение леденцами плачущих младенцев. Но великая миссия помощи раскрывания в каждом из встречных его страстных пелен, окутывающих грязными и мрачными пластами живые частицы Единого, в человеке живущего.
Путь любви был бы невыносимой пыткой и приводил бы к мгновенной смерти каждого ученика, если бы в самом ученике могла еще жить хоть капля эгоистического “я”.
Но уста любящего раскрываются улыбкой милосердия всюду, где он мог вобрать в себя мутную волну плачущего встречного и проколоть его плотные покровы до самого сердца, чтобы ввести туда каплю своего Света. И никогда безнаказанно для плоти ученика не проходит переливание его духа в другое сердце. В каждую из таких встреч он вбирает в себя — в свои нервы, в свою кровь, в свое сердце — поток грязи и скорбей встречного. Их тяжкий яд и смрад остаются в его теле, облегчив встречного.
Кроме этой тяготы, путь любви имеет и еще тяжелую сторону. Очи духа ученика давно прочли до дна все раны человека. Давно поняли среди его мигающих и коптящих огней все его возможности, всю правду и всю ложь, все величие и всю мелочность его существа, а многоречивый жалобщик все еще на все лады разливается, стараясь выказать себя, как можно чище и возвышеннее, описать красочнее свои страдания.
И здесь спасает ученика Его полная невозможность ощутить что-либо как раздражающее или возмущающее начало.
Ученик любви уже не может двигаться и жить по законам одной земли и ее человеческой, узко понимаемой земной справедливости. Он — как живая единица Движущейся Жизни — живет по мировому закону: Целесообразности.
В иные моменты, когда эманации людей делают чашу ежедневного труда ученика чрезмерно тяжкой и дух его страдает под ними не менее плоти, к ученику всегда спешит на помощь один из ближайших к нему Учителей, хотя бы он и не был его личным Учителем или поручителем.
Эти мгновения особо отяжеленной чаши — всегда новая ступень пути ученика к Свету и совершенству. Каков бы ни был путь ученика, где и как бы он ни двигался в своем служении ближним, эти мгновения горестного прохождения ступеней совершенства неизменно сопутствуют всем ученикам.
Ты недоумеваешь. Ты уже понял важнейшее духовное правило: “Знать — это значит уметь”. И рассуждаешь по земной логике, логически правильно. Раз ученик “знает”, ему легко и действовать. Это будет правильным в том случае, когда все страсти ученика перешли в силу радости. Тогда и ступени, кажущиеся самыми тяжкими, становятся все легче и наконец не замечаются и не ощущаются учеником иначе как особенно яркие приливы радости.
Но к этому состоянию духовной мощи, как я тебе уже сказал, приходят те ученики, в ком ожили и движутся все аспекты их Единого. Тогда духовное “знать” значит “уметь”.
Путь любви несет каждому встречному примиренность — это его особая черта. И именно этой особенностью наиболее ценен путь любви среди всех путей ученичества.
Не ту любовь цени среди своих встречных, где люди будут петь восторженные гимны своему Богу, Учителю, друзьям или плакать и пылать преданностью к тебе. Такие любящие мало ищут на самом деле отдать, а ревниво следят, не мало ли им воздадут наград за их верность.
Цени и сей любовь ту, где встречный не нарушил мира чужого дома, не раздражил и не досадил чужому сердцу. Ты перешел сейчас из жизни стучащего и ищущего в ряды тех, кому открылось и кто нашел единственную тропу Жизни среди миллиона иллюзий.
Но не считай, что в психике ученика что-то меняется именно в тот момент, когда он видит и находит Учителя. Я говорил тебе нашу пословицу: “Готов ученик — готов ему и Учитель”.
Давно уже я давал тебе знать о моем присутствии. Давно я прислал к тебе старика-странника, который обучил тебя языку пали. Но тебе и в голову не приходило прислушаться к его рассказам внимательнее и глубже.
Учился ты охотно, так как тебе хотелось прочесть старинные книги, случайно купленные в нищей горной хижине, предназначенные к уничтожению. Но скептицизм мешал тебе вникнуть в слова старца, в его рассказы об Индии. И ты, недооценив, не отдал должного внимания встрече...
Рассказывая тебе теперь о трудностях пути, я обращаю твое особое внимание на черту скептицизма в человеке. Тот, кто не может верить, чувствовать, быть преданным своему делу до конца, тот не может быть вовсе учеником. Сколько бы с ранней юности человек-скептик ни искал Бога и путей Его, Учителя и встречи с ним, раз он не умеет быть верным до конца, все его поиски напрасны. Одной рукой он будет искать книги, переписывать слова Мудрости, а другой — в своей деятельности простого дня — разрушать все доски моста, что ведет к этой Мудрости, к Учителю, к живому небу.
Мост, по которому идут к Учителю, каждый строит себе сам. Из собственного сердца он вырастает и тянется так далеко, как велика верность человека. Мост сердца каждого ученика обязательно коснется другим концом сердца Учителя. И связывает оба конца верность ученика.
Представь себе теперь образно, может ли человек-скептик выстроить такой мост из своего сердца, если дух его постоянно разъедается сомнением?
Я прислал тебе старика. Почему же ты ему не мог поверить до конца? Ты был полон иллюзий о необычайной пышности Учителя. Ты не мог понять первоначальной истины: “Никто тебе не друг, никто тебе не враг, но каждый человек тебе великий Учитель”.
Предрассудок, когда ты желал видеть Учителя в славе и почестях, в чудесах магии и внешнем великолепии, мешал тебе увидеть в нищем старике моего гонца. Ты пойми навсегда, что наш гонец не кричит на базаре. А нужно нам — и муравей гонцом будет.
Сейчас, в эту минуту, от твоего скептицизма не осталось и следа. В твоем сердце устойчиво горит энергия верности. Но разве это случилось именно в эту минуту? Разве месяц назад, спасая девушку от пьяной ватаги бандитов, бросившись один на пятерых на плохом скакуне, ты не прошептал: “Учитель, ко мне”? И я услышал твой зов, я послал тебе мою помощь, ветер ногам твоего коня, мощь твоей разящей руке, робость и ужас в сердца разбойников...
Перед каждым из учеников луча Любви стоит не только дракон сомнений, но еще и дракон доброты.
Обычно, по обывательским понятиям, “добрый”, то есть ложно добрый, вообще не может пройти ворот испытаний, ведущих к пути ученичества. Истинно же, по общим понятиям, “добрый” не победит ворот, ведущих к лучу Любви. Он победит дракона скептицизма и сомнений, но перед драконом доброты остановится.
Чтобы нести по серому дню чашу любви, надо носить в сердце и переливать в действия дня не простую обывательскую доброту и даже не простую настоящую доброту, необходимую в каждом луче, но доброту ту, высшую, доброту-Мудрость.
Чем же разнятся эти две доброты? Что присуще каждой из них? Обе они — действие милосердия. Но там, где простая доброта будет искать возможности утешить и успокоить, доброта высшая прочтет весь путь человека: его вчера, его сейчас, его завтра — и будет искать наиболее активного приспособления пробудить в человеке его энергию не только земного восприятия фактов, но и связи их с двумя планами, со всею Жизнью, с Вечностью.
Высшая доброта пути Любви — это конгломерат такта, радости, самоотвержения и энергии, пробуждающих силы человека. Как кипяток кипит дух доброго в чаше его Любви. И чем освобожденнее его дух, чем большее число аспектов Единого движения в его организме, тем ярче — всеми цветами радуги — переливается дух его творящих сил в чаше, производя впечатление кипящей, огненной жидкости.
Доброту луча Любви можно было бы назвать добротой предвидения. Ибо ученик, ее несущий, в одно мгновение видит весь путь, по которому можно направить дух встречного к миру и самообладанию, читает возможности его силы и мудрости и... редко гладит по головке, а чаще берет бич и гонит из сердца встречного робость, предрассудки самолюбия, рассекает узость его духовных горизонтов.
Проникая в святая святых человека, ученик любви разрывает нитку мелочных жалоб одним твердым указанием человеку на рубцы от ран, которые он нанес себе собственными предрассудками. Они легли, как горы мусора, вокруг него. Если человек может прозреть и понять, как сидит в кольце предрассудков, что сам создал, он оценивает, принимает и благословляет свои обстоятельства. И связь его с учеником пути Любви устанавливается на века. Он идет примиренный и проходит — рано или поздно — в тот духовный план, где живут в двух мирах. Если же мелочность его подавила, раскрывшееся на миг Свету его сердце и его порыв святой радости затухают, и встреча потухла, как фитиль от коптящего масла. И до новой драгоценной, действенной встречи могут пройти века.
На человеке такая встреча рубца не оставит. А на ученике? Была ли встреча действенной, была ли она пустоцветом, в обоих случаях на ученике остаются следы. От встречи действенной — когда устанавливается связь и человек движется к освобождению, — в ауре ученика остается лишняя звезда как действенный знак слияния Любви.
Если же ученик принес безрезультатно свою чашу Любви к устам, ногам и сердцу человека и встреча осталась мертвой, на всю его дальнейшую жизнь легла связь этой неудачи. И на странице его книги Жизни появится вековая запись о невыполненном долге. И до тех пор пока в новой встрече, а иногда и в целом ряде встреч ученик не достигнет творческого результата и не сумеет повернуть дух встречного к Свету и миру, листы его книги Жизни все будут оставаться склеенными его невыполненным обязательством.
Вдумайся во все то, что я тебе сказал, и никогда не набирай долгов и обязанностей, которых на тебя никто не возлагал.
Тебе не совсем ясно, почему так строг и неумолим в ученичестве закон добровольного послушания. Если бы этот закон не был беспрекословен и не оберегал бы учеников, они закабалили бы себя на века в совершенно бессмысленные обязательства, которых, по неведению, набрали бы сверх всякой меры.
Главное, без чего нельзя нести чашу Любви, — это мужество в сострадании. Человеку кажется, что сострадание — это пуховая подушка под больную голову, а ученику видно, что это лезвие ножа. Боль временная спасает от верной и вековой гибели. Не слово нежности и слеза, но бесстрашие и слово, помогающее мужественному раскрытию духовной ошибки, указание на задачу веков, а не на крошечный кусочек земного воплощения. Задача “встречи” ученика — это умение найти в себе и встречном такие приспособления, которые помогли бы обоим зажечь в себе огонь мира и мудрости и слить их в один общий костер гармонии, куда нить Учителя льется неудержимо.
Ученик, всегда ставящий на творческом мосту сердца образ своего Учителя, должен победить в себе все личное восприятие вошедшего к нему человека. Только крепко держа руку Учителя, видя через Его глаза то Вечное, что облечено в форму данного мгновения и вошло к тебе как человек, ты — мой ученик — сможешь быть действенно полезным своему собеседнику.
Представь себе, что к тебе вошел старик, которого ты давно знаешь, с которым когда-то ты был близок и дружил. Но когда между ним и тобою легли годы твоего усиленного духовного роста, они прорыли между вами огромное пространство. Ты двинулся в совершенно иное колебание волн; их частота и длина открыли тебе новые звуки, новые краски и формы. Но эти достижения пришли через твой — индивидуально неповторимый и недоступный для другого — духовный путь. Ты не можешь ни передать его, ни объяснить твоему старому другу, который, быть может, тоже двигался по своему пути освобождения, но не мог вступить в фазу твоего раскрепощения и развития.
Унылая картина недовольства тобой твоего старого друга — почти всегдашний финал земных дружб, основанных на обоюдном непонимании до конца того, что такое дружба, во имя чего она заключается, в чем ее ценность для всех людей.
Дружба, заключенная только потому, что один одинок и не имеет сил нести свой день радостно и легко без физической подпорки своим духовным силам. А другой не может удержать в сердце своих восторгов от духовных движений и должен переливать в чьи-то уши и сердца поток “своего” света. Эта дружба всегда приходит к определенному финалу, ибо уже в самом зачатке носит в себе крах.
Не Свет в путь другого нес каждый из сдружившихся таким образом. Каждый из них видел не Единого огонь, не жаждая вливать как можно больше спокойствия в день другого, чтобы в нем росла сила Света, не мигала и горела ровным огнем. Каждый из сдружившихся искал подкрепления лично себе, а Единый болтался как брелок среди тысячи таких и иных бирюлек, служивших манками этой дружбе.
Бывает и еще род дружбы, где преданность доходит до фанатизма. Один спешит выполнить желание другого, но всегда ждет, чтобы другой наградил его за эту преданность. Здесь так же очи слепы, и так же ни один из друзей не может встать в совершенно бесстрастное и беспристрастное отношение к делам и действиям другого. Здесь тоже не у ног Учителя бьются сердца, чтобы жить только в творчестве Вечного, в двух мирах, но в мире только одной земли.
Я совсем не говорю о тех бесчисленных случаях уродства, называемого дружбой, где главным звеном живет требовательность к людям. Об этом, как и о любви, основанной на требовательности, говорить не стоит. Это еще та низкая ступень духовного развития, где ни о каком ученичестве, ни о каком Свете на Пути и речи быть не может. Это еще преддверие, где только начинают зарождаться высокие человеческие чувства самоотвержения и преданности, но которые выливаются в действие как эмоции и порывы и никак не переходят даже в силы, не только в Свет.
Что же такое дружба учеников? Это простая и высшая доброта, лишенная условностей и предрассудков. Если ученик принес другу своему помощь в его трудном дне — он нес ее не ему как таковому. Не своею рукой, от своих щедрот, но нес как гонец Учителя, ибо был им послан и нес его дар встречному.
Если он брал на себя обязательство перед другим, он брал его не на себя, а на весь круг невидимых помощников и защитников, то есть он был гонцом двух миров и выполнял задачу живого неба на земле. Сам же он только таким гонцом живого неба и ощущал себя, забыв, что между ним и его другом была целая куча условных перегородок, называвшаяся социальным положением, годами, бедностью, богатством и так далее.
Дружба учеников не может состояться по заказу, потому что оба идут ученическим путем и “надо” развивать — от ума идущее — дружелюбие. Каждый из учеников, если он действительно стоит в своем дежурстве перед Учителем, понимает все неисчислимое множество путей Света. Поэтому он знает, что нет никакой возможности сблизиться с теми из учеников, что идут путями строптивцев.
Это совсем особый путь, и в данной точке твоего развития ты не сможешь ухватить, почему и как люди приходят к этому пути. И я упомянул о нем только для того, чтобы ты знал и понимал, как часто ты будешь натыкаться на людей, очень высоко развитых, но с которыми сблизиться — не только сдружиться — ты не сможешь.
В начале ученичества и самому ученику, и очень многим из окружающих его, знающих о его ученичестве, кажется что он должен стать чуть ли не святым по своей доброте, выдержке и такту. Но этого легкомысленно и самому от себя требовать, и другим с ученика спрашивать каких-то экстренных перемен.
Это так же легкомысленно, как воображать, что смерть физического тела вносит какое-то ураганное изменение в дух человека и он становится или святым и идет в рай, или грешником и идет в ад, покончив в одно мгновение счеты с прежней жизнью. Нет ни рая, ни ада. Есть все та же Жизнь, продолжающаяся в облегченной форме, так же точно, как нет революционных толчков в пути ученичества. Все толчки, все взлеты и падения — это преддверие ученичества.
Каждое глубочайшее переживание вталкивает человека в ущелье, где он мечется во тьме, пока не увидит светлеющих ворот впереди. Увидя, он идет к ним по тропе той ровности, какую создал сам своею Мудростью в период метаний и страданий.
Что необходимо ученикам, чтобы между ними засияла дружба? Обоим стоять в верности перед лицом Учителя. В верности до конца. Это единственное условие. Остальное не играет роли.
Но путь строптивца и здесь исключение. Строптивец может быть верней всех верных, и все же он пройдет свой путь земли не приобретя себе ни одного друга, и по тем или иным поводам со всеми перессорится.
Проверяя свой день дежурства, бдительно — бдительнее всего остального — разбирай свои ошибки такта. Многое можно упустить в труде дня, многое можно не довести до конца, но есть три момента в поведении ученика, где ошибок допускать нельзя. Эти моменты — с первого дня ученичества — должны стоять в центре внимания: такт, обаяние манер поведения и отсутствие язвящего слова в речи.
Для ученика первой ступени уже не может существовать духовной розни, как разъединения с кем бы то ни было. Конечно, я не говорю об учениках луча Любви, где нужно уже высокое духовное совершенство, чтобы двигаться в этом луче, атмосфера которого выше и более давяща для людей, чем атмосфера прочих лучей. Но для каждого ученика уже нет возможности зацепиться за чужой грех или страсть, как бы он ни был внешне не выдержан. Внутренне каждый принятый в ученики непременно член слиянного тела Единой Жизни.
Но будучи вполне доброжелательным внутри, ученик может быть лишен такта. И тогда при его продвижении вперед со всех сторон, как цепи, сплетенные из шипов роз и акаций, встают внешние препятствия. И он может, раскрывшись во всю полноту сил Мудрости во многих отношениях, превосходя знаниями и внутренним совершенством многих и многих, все стоять на месте в своей первой ступени.
Что бы ни делал в своем простом дне ученик — если он ежедневно не достигает успеха во внешней форме подаваемого дела, если такт его развивается плохо, вернее сказать, и не развивается и не повышается, — он мало успел в дне перед Учителем, хотя бы наделал много дел, по мнению людей.
В манере внешней подачи своего дежурства ученик никак не может идти в сравнение с обывателем. Нельзя сразу дойти до обаяния, если оно не дано как дар природы. Но можно бдительно следить за отсутствием неряшества в доме, безобразия в платье и белье, чавканья во время еды, за порядком пуговиц и тесемок, и так далее.
Каждая встреча, где была одна внешняя лицемерная вежливость, а в душе думал: “Скорей бы ты ушел”, была таким же выпадом из дежурства, как и встреча, где ты подал ковш добра, но раздражился или был неприятен в обращении.
Третий момент — язвящее слово, которое сорвалось с уст ученика, должно показать ему самому его неполное доброжелательство. Следовательно, надо понять, что в такой момент человек не только выпал из ученического дежурства перед Учителем, но и выпал из единения со всеми кольцами невидимых сотрудников.
Как развить в себе бдительное внимание к этим трем, наиважнейшим в самодисциплине приспособлениям?
Если ты будешь давать своему вниманию эти три задачи как таковые, то весь твой трудовой день пройдет еще более затрудненным, чем тебе подали его твои обстоятельства. Но если ты будешь просто стоять в своих мыслях рядом с Учителем и будешь действовать, все время ощущая себя в Его присутствии, то никаких специальных задач твоей бдительности тебе прибавлять не придется.
Кроме того, каждому неофиту в его первых шагах дается всегда такое большое количество невидимых покровителей, следящих за всеми его действиями, что ему проходить свои первые шаги сравнительно легко.
Перед тобой, мой друг, лежит еще много рубиконов, но один из них важнее всех. Вот он: ты привык к полной независимости, к полной свободе передвижений, к поискам Истины без всяких направляющих тебя рук. Теперь, если беседы мои всколыхнули в тебе огонь творящего духа и сердца; если ты понял меня и поверил мне, иди за мной, но иди так, как буду видеть и указывать тебе я.
Я объяснял тебе, что закон беспрекословного повиновения, добровольного, не создан в ученичестве, чтобы давить волю ученика; но чтобы защищать его от чересчур рьяного его же желания служить всем и каждому и — по недостатку знания — набирать долгов и обязательств свыше меры. Этот закон ограждает ученика от разбрасывания. Он помогает ему стойко и радостно стоять у тех мест, где его поставил Учитель, и не бегать от одного места к другому только потому, что кто-то ему прокричал, что он нуждается в его помощи больше другого, и надо все бросить и бежать оказывать помощь именно ему.
Ученик в дне своего дежурства у Учителя должен сознавать себя стоящим на страже с примкнутым штыком именно у того порохового погреба, где его поставил Учитель. Он не может перебегать с места на место. Если же получит указание Учителя переменить место, даже изменить весь метод или путь, — то здесь указаний мелочного характера ждать не должно.
Надо самому понимать, что у порохового погреба не годятся подошвы с гвоздями, а по горам не карабкаются на резиновых подошвах.
В ученичестве нужна наибольшая самостоятельность в активных действиях простого дня. И в этой самостоятельности необходимо научиться развивать все свои качества и приспособления для действий на земле, среди людей самых различных положений, характеров, развития.
Сейчас тебе ясно, что такое путь ученического освобождения. Доведи понимание до конца. Не обязанность или кабалу монастырского пострига берет на себя ученик. Но вступает в новую, широкую и радостную полосу знаний, которые ему подает чья-то любовь, услышавшая призыв его чистого сердца.
В следующий раз я скажу тебе о пути скорби».
Запись брата снова обрывалась, и, очевидно, между прочтенными мною только что и следующими строками прошло какое-то время, так как и чернила и манера письма были разными.
ххххххххххх
|
| |
| |
| kualspb_2013 | Дата: Вторник, 22.07.2014, 20:58 | Сообщение # 13 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Статус: Offline
| “Сегодня я хочу тебе сказать о величайшем из путей ученичества, о пути скорби.
Прежде всего, что есть путь скорби? Это не самый способ проходить свое освобождение. Это великая самоотверженность тех людей, кто решается идти по земле вестником скорби, неудач и несчастья для всех тех, куда его пошлют Владыки Кармы и рука их Учителя.
Какой смысл пути скорби для людей? По верованиям христиан, Христос сошел в ад, чтобы спасти души грешных от вековой гибели. Его сошествие в ад было прогнозом христианства, оно принесло новому человечеству закон кармы и развеяло иллюзию добродушно-морального равнодушия к текущему моменту жизни, к тому “сейчас “, которым живет человек, которое можно прожить бездейственно, положившись на Провидение.
Активная энергия, принесенная людям Христом, выдернула из-под ног невежд основную опору лицемерия и подала пример действия “до конца”, действия личной доброты и любви.
Принести грешным можно только весть пробуждения, и именно она одна и будет вестью спасения. Но принести кому-либо самое спасение, в котором человек будет только кулем, плохо поворачивающимся и жалующимся на неудобства своего положения, — эту иллюзию разбил Христос.
Его миссия — пробуждение человека к его полному духовному росту. Он живет и по сей час, живет, движется и творит руками и ногами человеческими. Каждый из учеников скорби — Его ближайший сотрудник, Его первоначальное орудие, через которое идет начало формирования духовного пути целого ряда людей.
Гонец скорби — это всегда одаренный огромным количеством талантов, никогда не средних способностей человек. Это последняя стадия перед новым воплощением в образе гениально одаренного.
В пути скорби, как и в каждом пути, есть много ступеней. Одни из учеников скорби, более развитые духовно, идут в полном знании своих сил и несут людям скорбь, не страдая сами от ударов, вестниками которых приходят, и приносят оливковую ветвь мира в руках. Такие ученики, ударяя встречных, льют им мир и силы не только пробудиться и прозреть, но и выйти в новую жизнь, научившись любя побеждать.
Их младшие братья по труду идут, не зная сами, что идут путем скорби. Они замечают, что их приближение к людям, их любовь, их дружба разрушают благополучие людей. Путем больших страданий они научаются побеждать в себе страх нести горе людям. Их талант помогает им прорваться тем или иным способом к знанию, они встречают Учителя, и тогда для них начинается путь Света.
Сознание их раскрепощается до конца, и входит успокоение в их потрясенный организм, и ученик скорби идет дальше уже легко свой путь. Он понял, принял и благословил все свои обстоятельства, которые считал раньше трагическими. Благодаря полному пониманию, что нет отрезка жизни — воплощения, а есть только Вечность, влитая в данное “сейчас”, как в форму воплощения, ученик начинает и всех своих встречных воспринимать только как отрезки Вечности.
Стоя сам на дежурстве у Вечности, ученик скорби начинает воспринимать все печали временных форм как радость, понимая, что внешние пути человека, весь смысл его текущего дня — скорее достичь освобождения. Короче, проще и легче сбросить мертвящие пелены восприятия жизни как формы одной земли и начать действовать как живое сознание двух миров.
Перед тобой мелькает ряд лиц, живущих в самых разнообразных условностях. Ряд, вереница рождений, вереница смерти. Ты живешь в атмосфере длительной, жестокой войны и знаешь, что из-за каждого уступа гор тебя может встретить вражья пуля.
Зачем, казалось бы, тебе, человеку высокого духовного развития и исканий, человеку огромного образования, чьей эрудиции нелегко сыскать равную, человеку ума и таланта исключительных, зачем тебе жить под постоянной угрозой смерти? Среди кретинов и убийц, среди тупых и развращенных, с которыми тебе приходится встречаться несколько раз в день?
В ученичестве нет вопроса внешней справедливости, которая всегда спрашивает: зачем и почему? Между обывательской трактовкой “счастья” и трудом ученика — трудом любви и мира — такая дистанция, как между дикарем, не отходившим от своего поселка дальше десяти миль, и культурным человеком.
И даже это сравнение мало поможет тебе понять свои и чужие земные обстоятельства, если глаза твои не потеряли способности плакать, уши могут еще воспринимать оскорбления и язык может еще выговорить язвящее слово.
Пока эти свойства в тебе еще живы, ты не будешь иметь сил держать в руках чашу твоего Учителя, что взял на себя совместный труд на земле с тобою.
Перенесись теперь со мной из этой маленькой комнаты, где мы с тобою сидим, из твоих привычных обстоятельств, из забот о брате, из атмосферы войны и постоянных стычек с горцами с Кавказа в мировое поле деятельности Жизни.
Что остается в тебе сейчас незыблемым? Что видишь ты в окружающем тебя свете? Ты видишь только две вещи, плодом которых является земля и все на ней: любовь и труд.
Любовь творит непрестанно. И Ее труд, не отделимый от Нее, двояк. Она трудится, подымая людей в высокий путь и помогая им совершенствоваться. И Она же переливается действием как их труд на земле, сближая людей, единя их, сращивая их, как цветы и плоды, для будущих поколений.
Среди тысяч и тысяч движущихся в беспорядке и суете форм — мигающих, чадящих огней — ты видишь отдельные ровно горящие огни, видишь даже целые очаги, горящие кострами ровного огня.
Что это? Почему одни — большинство — огни мигают и наполняют смрадом все вокруг себя? Почему отдельные огоньки не гаснут среди этих болотных огней? Почему не сжигают все вокруг себя горящие столбы и костры пламени?
Дрожащие, мигающие огоньки — это трудящиеся в потоке страстей и пониманий одной земли. Все воплощения этих людей не идут в счет, ибо никто из них не понял, что стоит у Вечности. И труд их, совершенствуя их личность, не мог разбить перегородок условности и не вошел в их вечное, духовное творчество. Дух их оживотворяется личной любовью, редкими порывами самоотверженности, порывами к красоте, вспыхивает мгновениями и сейчас же погружается вновь в скорлупы личности.
Еще ты видишь совсем мелкие, едва тлеющие точки. Присмотрись: одни из них светятся слабо, но ровными крошечными огоньками, — это животные. Другие мечут молнии. Это дикие животные, а также потухшие человеческие сознания. Сейчас ты не сможешь отличить огней диких животных, брызжущих снопами красных искр, от темных, потухших сознаний, извергающих тоже искры и зигзаги молний. И те и другие для твоего взора сейчас одинаково отвратительны и одинаково смрадны.
Смотри теперь на сияющее широкое поле этих ровных огней. Это кусочек земли, очищенной людьми от слез, скорби, страданий. Это место, где живут знающие. Знающие, что земля есть жизнь труда, в котором изживаются все страсти и через который входят в Вечное. Это место счастливых, освобожденных от страстей, трудящихся в мире сердца.
Прожить на земле без труда — совершенно равносильно прожить без пользы и для себя, и для всей вселенной. Никому и никогда не надо бояться чрезмерного труда, потому что всякая тяжелая ноша вводит человека в привычку определенной дисциплины духа.
Есть целые массы людей, проходящих свои земные пути в чрезмерном труде. Никогда не сожалей об этих людях. Только через этот подневольный труд, труд куска хлеба, они могут выработать в себе привычку дисциплинированного подчинения. И эти зачатки дисциплины труда переходят со временем в их духовное зерно. Только тот человек может развить в себе всю духовную мощь, который сам, без посторонней помощи, смог заложить основу своего духовного зерна в своей текущей земной форме. И для этого он должен непременно дойти до героического напряжения. Должен сделать его привычной формой труда для себя, затем привести свой организм в стойкость самообладания, чтобы его труд стал ему легок и, наконец, подняться к той гармонии в себе, что дает ощущение всего дня не трудным, но прекрасным.
Только с этого момента раскрывается человеку возможность понимать, что “день” — это то, что человек в него вылил, а не то, что к нему пришло извне. И чем устойчивее он становится на эту платформу, тем яснее его взор видит и понимает, что все “чудеса” он носит в себе. Он перестает ждать и начинает действовать.
Вернись снова к собственной жизни в маленькой комнате. Теперь ты понял, что никто не может быть забыт или оставлен, никому не может быть чего-то “недодано”, ибо каждый — властнее всех властей, яснее всех стекол для огней и звезд — заявляет о своем духе. Каждый сам занимает свое место во вселенной — от зерна до полной его мощи, и никто не может его заставить ни гореть ярче, ни тухнуть, ни мигать, кроме самого человека.
Зачем же лично ты сейчас живешь в таком неподходящем для тебя окружении? Помешало ли оно твоей встрече со мною? Замедлило ли оно нашу встречу?
Ты изумлен моими вопросами. Ты ни разу не только не высказал неудовольствия, что живешь среди полукретинов, но даже и не спрашивал себя: почему ты заброшен в такую глушь? Тебя только и слышали небеса благодарящим за красоту, в какой живешь, но ненависти, зависти или недоброжелательства твоего никто не слыхал. Что могло бы мешать неустойчивому, то только крепило твою честь. Чем больше ты видел казнокрадов, разбойников, обманщиков и лицемеров, тем крепче ты сам понимал честь и честность, тем яснее тебе становилась ценность каждого слова, которое ты произносил, тем больше ты искал возможности пробудить во встречном понимание величия Жизни. Ты рос в своей пьяной, угарной и шаткой среде, а не разлагался в ней. И все, что был в силах, ты крепил и очищал своим живым примером.
Теперь тебе ясно, что твое смирение внутри самого себя и твое смиренное отношение к окружающему тебя, твое полное благословение всем своим обстоятельствам и целомудренное искание Бога не в созерцании, но в труде дня ускорило нашу встречу, укоротило твой путь ко мне.
Разлука с братом, которого ты так любишь, не потому придет, чтобы тебе нанести рану, но потому, что ему должен открываться путь ясновидения, которому ни ты, ни даже я, помочь не можем.
Он сам должен пройти свой огонь труда, и чем выше ему идти — тем сгущеннее будет та завеса страданий, через которую он должен пройти. Его путь — путь ясновидения, третий тяжелый путь среди путей ученических. О нем поговорим завтра».
Запись снова прерывалась, и через несколько пустых строк я снова читал:
«Ты понял меня правильно: в пути ученичества все идет строго логично, но логические законы духа совершенно не схожи с законами логики земли.
Земля, по мировоззрениям ее обывателей, несется в мертвом эфире. И этот эфир оживает для них только тогда, когда сама же земля переносит свои вести или ловит их по тем волнам, какие могут восприниматься физическими способами.
Что касается ученичества, то оно относится как таковое к тем феноменам, где физический способ восприятия и передачи играет одну из самых малозначительных ролей.
Взор ученика, даже лишенный возможности видеть дальше обычного, обладает внутренней эластичностью. Он проникает сердечной теплотой во все существо встречного и откидывает личное свое впечатление, так как в нем огонь его собственного стремления к Высокому сжигает сразу условную суетность.
Ученик старается не слышать и не видеть тех ноющих и ранящих его стрел, которыми его осыпает встречный. Сначала ему трудно держаться на высокой волне. Потом создается привычка подставлять из своего сердца мост помощи, на котором ему сияет образ его Учителя, и наконец он научается, протягивая руку, всегда протягивать ее вместе с рукой Учителя. И тогда жизнь становится для ученика легкой и прекрасной.
В этой стадии у каждого ученика вскрывается какое-либо психическое дарование. Или он начинает слышать, или он видит, или в его проводнике вскрывается новый художественный талант.
Таков путь развития высших сил в человеке, перешедшем огненную стену страданий и потерявшем в них свои личные страсти. Обретая духовную мощь, он разбросал все тряпье своих старых и вновь обретенных страстей и вновь вышел в жизнь деятельности и сотрудничества с Учителем таким же нагим, каким пришел в мир, родившись младенцем. Во всех путях ученичества путь освобождения для всех один.
Но третий из труднейших путей — путь ясновидения— не подчинен этому закону. Этот путь созревает в веках. Он неоднократно бывает выносим человеком на землю и в каждое воплощение по-разному. В зависимости от вековой кармы человек или с младенчества несет дары слуха и зрения, или только под старость раскрывает в себе их, или неожиданно в юности поражает внезапностью своих даров.
В самых разнообразных формах льется дар человека. И тяжесть и ответственность дара всегда разделяет с человеком его Учитель. Высокая сила духа ясновидца далеко не всегда проявляется вся в каждое воплощение человека. В зависимости от того кармического звена, которое человек несет, в зависимости от связи с окружающими данного воплощения та или иная часть выражается яснее.
Идущему путем ясновидения неизбежно встречаются две труднейшие задачи: или ученик идет в гуще и пламени страстей и должен в них жить ежедневно, очищая с большим трудом самого себя и путь себе, или он воспитывается специально покровительствующими ему высокими помощниками.
В первом случае ученик предназначен для труда с Учителем на одной земле, для каждого серого дня среди трудящихся людей. В самые тяжелые дни через него устанавливаются очаги помощи тем, кто хочет и ищет освобождения и не может выбиться самостоятельно в свой час земных страданий.
Для ученика-ясновидца, не представляющего собой ничего особенного по сравнению со способностями и дарованиями всех его окружающих, наибольшая тяжесть состоит в том, что ему приходится общаться с людьми, неустойчивыми и туго воспринимающими жизнь в двух мирах.
Их постоянная требовательность к людям-ученикам, которых они считают себе слугами и обязанными быть внимательными к их требованиям двадцать четыре часа в сутки, нередко разбивает здоровье гонца Учителя, не имеющего физических сил выдерживать наскоки беспокойных аур окружающих. Беспрестанный трепет всей ауры ученика разрастается в столб огня только в том случае, когда Учитель защищает его своим плащом, становясь между ним и людьми как защитный буфер. В этих случаях Учитель тем или иным путем связан с учеником всегда.
Почему и для чего я тебе все это говорю? Чтобы ты был уверен и спокоен о судьбе своего брата. Он пойдет под покровительством высоких воспитателей. И твоя роль — роль брата-отца — была тобой правильно понята и выполнена. Теперь она кончена.
Когда Учитель говорит человеку, что роль его в том или ином месте кончена, что карма его в тех или иных отношениях закончена, надо понимать, что ясновидению Учителя открыты до конца пути ученика.
Что представляет собой ясновидение Учителя по сравнению с той каплей знания, что имеет в своем распоряжении ученик?
Каждый из учеников, сосредоточиваясь в моменты своего духовного созерцания, отлично понимает огромность расстояния между сознаниями обоих и недосягаемость для себя точки зрения Учителя. И тем не менее, получая весть через гонца, очень часто он непременно старается поправить те места, где ему хотелось бы видеть свой собственный образ иным.
Если надо, чтобы он узнал, что карма его с теми, кого он любит и предпочитает, кончена, и ему дается это знание, он все же упрямо будет настаивать на том, что карма его старая, что он связан вековыми нитями, как будто в старой карме есть нечто привлекательное и драгоценное. Все старые кармы, где поистине есть что-либо важное и драгоценное, всегда ощущаются только как сияющее счастье и не носят в себе никогда психических заболеваний.
Люди от ума, ищущие пути освобождения, не ищут Бога в людях, которым служат в простоте, но долг своего усердия прилагают к труду подле них. Потому они устают, раздражаются, убегают отдыхать и так далее. И они же, получая весть-зов, указание и задание, не имеют сил вступить сразу, героически в указанное им новое дело или положение, ждут, чтобы в них что-то само созрело, а на самом деле проверяют весть гонца. И часто труд всего воплощения пропадает, указанная задача, не подхваченная мгновенно, остается не выполненной, и карма, в которой надо было освободить своего старого должника, закрывается плотнее раковины улитки.
Помимо обычных трудностей всякого ученического пути, путь ясновидения имеет несколько особенностей, не свойственных другим лучам. Перед ясновидящим даже самых малых форм, то есть когда ученик является только передающим током для речи Учителя, встают три креста земных предрассудков и заблуждений:
1. Страх в самом ученике. Если этот страх не побежден до конца, то есть если верность ученика не разлита по всему его пути до конца, он боится ввести кого-то в заблуждение.
2. Мужество ученика. Если его мужество не слито с мужеством Учителя до конца, оно будет и не мужеством и не милосердием, а слезливостью и сентиментальностью. И в этой слезливости ученик не может ни видеть, ни слышать ясно того, что ему говорит Учитель. Ибо мужественное милосердие луча ясновидения всегда спокойно, нередко сурово.
3. Зрение, передаваемое ученику Учителем, сжигает в нем возможность общения в вульгарной форме обывательщины. Ученик обречен на одиночество, потому что не может нести руки Учителя по вульгарному дню, а встречные обыватели судят его как гордого и мало чуткого человека.
Эти три креста начального пути ясновидца усугубляются еще разрывом в понимании самых простых вещей с окружающими. Все те, кто приходит к ученику, живут в стадии личных чувств: “мой дом”, “моя семья”, “мои дела и успехи” и так далее. Ученик же молит об одном: “Разорви условность моих пониманий, мешающих общению моему в огне и духе. Сними с глаз моих телесных давящие покровы условностей любви и введи меня в силу духа, где живая Любовь сжигает всю возможность слез и страданий”.
Разрыв между пониманиями ученика-ясновидца и его окружением лежит четвертым крестом на его пути. Но только до того момента, пока он не достиг полной верности. С момента его слияния в верности с Учителем жизнь его становится легкой, простой, радостной.
В твоем пути нет ясновидения как основного труда твоего дня. Но оно придет в форме чтения мыслей людей. Чем выше будут твоя чистота, честь и мир, тем яснее будет твоему взору момент духовного развития тех, с кем ты будешь общаться.
Способы передвижения людей-учеников в их духовных ступенях не зависят вообще от развивающихся в них или дремлющих сверхсознательных сил. Таких учеников, где бы выход сверхсознательным силам был закрыт, нет. Каждое духовное зерно, имеющее пламень тяготения к Свету, имеет в себе и силу пробуждения, вернее сказать, к пробуждению.
Но и здесь, как во всем пути освобождения, стоит на пути страх. Человек, проживший свою жизнь исканий в предрассудках, чаще всего сам захлопывает свою дверь к знаниям. Он боится “без Учителя” достигать каких-то новых этапов в своем развитии. Он читает в йогах о том, что можно повредить своему здоровью и мозгу в тех случаях, когда движутся без точных указаний. Но он забыл, что до того, как он сможет подойти к какой-либо ступени знания, где есть возможность раскрытия в себе сил, надо еще самого себя очистить, привести в порядок и гармонию хотя бы физический проводник, а там уже начинать думать о гармонии организма с духовными токами, которая поможет достичь первой ступени самодисциплины — самообладания.
Все в ученичестве упирается в первейшие правила самовоспитания: выдержка и такт. Когда достигнута внешняя воспитанность, побеждено раздражение и на место встали все понимания бдительного контроля над собой, только тогда явилась возможность встать в поле зрения Учителя. Огонь лампы перестал мигать ежесекундно и может быть замечен.
Бдительный контроль над собой переводит все понятия “мой” в простое понимание своего смиренного места во вселенной. И чем выше восходит человек, тем все яснее видит, как далек путь, как трудно двигаться, как мало сделано.
Только с этого момента начинается очищение организма, подводящее человека всегда к Учителю.
Cтрахи, что можно от упражнений в йоге стать одержимым, — это глупые сказки старых баб о домовых или помогающих и мешающих им духах. Если в пути человека уже были попытки использовать свои силы для черной магии, для которой он тоже не имел ни выдержки, ни самообладания, то в какие-то свои воплощения он будет психически больным. И ничто не сможет спасти его от ряда страданий, ибо никто и ничто не может освободить его из закона вселенной: причин и следствий.
В пути ясновидения, более чем в каком-либо ином, надо всматриваться во все встречи. Тот, кто идет этим путем, в какой бы период ни проснулось его ясновидение и в какой бы слабой степени он им ни обладал, всегда входит в то кольцо встреч, где его жизнь переходит в иное огненное кольцо. Цвет огненного кольца каждого человека — это результат его векового труда. Здесь все тот же закон причин и следствий расчищает перед человеком не кустарник его заблуждений, но выкорчевывает огромные пни от павших деревьев греха, сомнений, измен и пошлости.
Страх предрассудочно понятых “запретов”, точно так же, как и постоянное обращение к авторитетам, останавливают рост духа в человеке. И именно они-то и бывают тем тупиком, куда упираются искания человека, становясь “исканиями” в кавычках.
Больше всего мешают человеку его привычки “обдумывать” всех своих встречных, их слова, их обстоятельства, а не их действия. Когда человек соприкасается с действиями другого, он сам вызывает в себе действенные эмоции. Но когда он передвигает с места на место только умственные клетки другого, он сам живет только той половиной своего организма, где царят эмоции ума.
Ум не защищает ученика ни от разложения нервной системы, ни от утомления, ни от безумной старости. Ум изнашивает клетки организма, который может жить только в гармоничном сочетании творчества с клетками сердца и духа. Тогда он истинно живет.
Раскрытие, тайна ясновидения — это Любовь, Дух, Мудрость, влитые в организм через Кундалини. Они вливаются по-разному, разными путями и в зависимости от последних раскрывают зрение или слух, или новые таланты. Но путь раскрывания всегда один: материя невидимого Духа достигает осязаемости через мозг.
Путь — прост, действия — легки. Но целомудрие мысли, как результат Света в себе, приходит к тем, кто не радости для себя искал, но верности Учителю...»
ххххххххх
|
| |
| |
| kualspb_2013 | Дата: Среда, 30.07.2014, 13:06 | Сообщение # 14 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Статус: Offline
| — Уже наступает вечер, Левушка, ты пропустил ужин. Вот тебе немного фруктов и хлеба. Я захватил их для тебя. Путь наш не чрезмерно далек, но вернемся мы только к утру, и другого времени поесть у тебя не будет. Ты можешь удивиться, почему я взял тебе так мало и такой скромной еды. Но, видишь ли, в пути надо стараться есть мало. Вообще, если человек действительно ищет высокого ученичества, он должен приучить свой организм питаться так, чтобы не чувствовать постоянной и несносной потребности в пище. Нельзя думать, что, не умея покорить определенной дисциплине свой аппетит, можно достичь духовного совершенства или психического самообладания. Тот, кто не умеет уложить свой день так, чтобы питание — совершенно необходимое каждому телу, живущему на земле, — составляло строгий порядок обычного трудового дня, не может и в психике своей достичь стройной и строгой системы, ведущей к самообладанию. Человек, поддающийся соблазну постоянного ощущения голода, ищущий каждую минуту, чем бы занять свой рот и желудок, ничем не отличается от обжоры, жиреющего на изысканных яствах. В ученичестве нет особых строгостей в пище, как это ставят себе условием монахи. И воздержание в ученичестве не может составлять одного из ограничений для человека, стремящегося войти в тот высокий путь, где можно встретить Учителя. Путь к Учителю до тех пор не может быть найден, пока в понятиях человека живут представления: ограничить себя из принципа, отказать себе из принципа. До тех пор пока у человека живет мысль об отказе в чем-то себе, он не выше тех, кто ищет наживы для себя. Мысли его вертятся вокруг себя, точно так же, как и мысли ищущих наживы. И человек не движется в Вечное, а только к расширению и усовершенствованию собственной личности. Подвигами как таковыми не движутся вперед наши ученики, братья и сестры. В пути освобождения идут вперед только любовью. И тот, кто любит, не видит подвига в своем ограничении в пище в пользу своего ближнего. Он любит и радуется, поддерживая временную форму брата, как радуется, служа его Вечному.
хххххххххххххххх
«Люди, ища ученичества, стараются соединить в своей обычной жизни идеи высокого духа с самыми простыми делами дня. До тех пор пока они ищут “теоретически” соединить небо и землю, их время пролетает бессмысленно, не принося плодов творчества ни им, ни их встречным.
Только с того момента, как дух их освободится от гнета постоянной мысли: “Что говорит и чему учит тот или иной Учитель человечества” и сам человек начнет понимать, что “путь” — это и есть он сам, — с этого момента его жизнь земли обретает смысл и он перестает тратить время в пустоте.
Передвигаясь день за днем, постепенно усваивая из опытов труда, в чем застревал его собственный дух, где он мог поступить по высокому зову, а поступил по зову плоти и самолюбия, человек приходит к первому знанию:
Он движется или останавливается только потому, что входит в волну движения всех его окружающих любя; или проходит свой день, стараясь отстраниться от серых дел земли и взвалить их на плечи тем, кто не ищет высот духа и доволен материальными буднями.
Просыпаясь к духовной жизни, надо помнить, что встреча с Учителем есть всегда результат радостно и легко проживаемой земной жизни. Только тот, кто умеет нести свое тяжкое бремя дня, улыбаясь встречному и помня, что чужая скорбь священнее своей, — только тот найдет Учителя. Ибо путь к нему ведет через любовь к людям.
Страстное желание быть учеником и такое же страстное и бурное изживание своего дня не приведут к встрече до тех пор, пока страсть не перейдет в радость.
Без сомнений в самом себе, без измен и колебаний никто на земле не может выработать верности до конца. Но однажды путем распознавания поняв, как шатка верность в себе, человек устремляет все свое внимание на укрепление этого качества. Когда такой момент пережит, человек, постепенно расширяясь сознанием, вступает на путь освобождения и мира, то есть на путь ученичества.
Однажды поняв, что сила собственного раздражения и требовательности к людям составляет главные крючки собственного закрепощения, ученик начинает сбрасывать с себя условные ценности и вскрывает в себе источник Вечного, ту Любовь, что таит в себе все чудеса и дает силу для чистого и бескорыстного действия».
хххххххххххххх
Я развернул книжечку и стал переводить:
“Раскрытие в человеке его внутренних сил есть путь каждого — неизменный и неминуемый — для людей земли, ищущих освобождения”.
Герда села ближе ко мне, точно ей казалось, что в физической близости она яснее уловит всю мудрость книжки.
«Сомнение и жажда знания лежат неизбежными этапами на пути развития духовных сил начинающего свой путь освобождения человека. Оба эти качества имеют общее начало: борьба со своим “я".
Чем выше в человеке его понимание своего смиренного места во вселенной, тем меньше у него и сомнений, и жажды знания. Ибо ясно понимает Беспредельность, окружающую его со всех сторон. Ясно ощущает, что вокруг него нет пустого пространства, но все заполнено Жизнью.
Чем больше в человеке инстинктов самости, то есть чем сильнее он сосредоточивает свою мысль на своем “я”, тем больше и глубже его сомнения, тем чаще катятся слезы из его глаз, тем яростнее его борьба со своей плотью, со своими страстями, со своими буйными, жаждущими, не знающими спокойствия мыслями.
В борьбе с самим собою еще никто и никогда не обретал спасения. Ибо идут вперед только утверждая, но не отрицая. Не борьба со страстями должна занимать внимание человека, а радость любви к Жизни, благословение Ее во всех формах, стадиях и этапах бытия.
Чем смиреннее принял человек свой час жизни на земле, чем глубже и радостнее он прожил день, созерцая жизнь в каждом живом существе, в каждой форме труда, тем больше он сделал для духовного развития сил в себе. Он провел свой день, радуясь всякому достижению ближнего, и в его сердце созрела за этот день сила, продвинувшая его к знанию и Мудрости.
————————
Нет ни покоя, ни мира в тех существах, что ищут все новые и новые источники откровения. Все, что они подхватывают из попадающихся им записей и книг, — все это они всасывают верхними корками ума, но мало что проникает в их Святая Святых, составляя зерно их сердца.
Простые слова, возносимые с радостью, слова благоговения и мира, произносимые в мире собственного сердца, достигают цели скорее, чем сотни переписанных истин, выловленных из разных “источников”.
————————
Не имеет смысла жажда знания без наличия сил духа приложить эти знания к действиям дня.
Истина, прочитанная глазами, которые плачут, не озарит путь человека в его сером дне. И день его с его прочтенной истиной останется днем серым, днем сомнений и терзающих желаний.
Истина, прочтенная глазами, что перестали плакать, озарит серый день человека. Она построит в его дне несколько храмов, так как человек ввел ее в дела своего дня. И день его стал сияющим днем счастья жить, а не днем уныния и разложения всех духовных сокровищ, что он собрал раньше.
————————
Печаль сердца, трепет и мука о собственном недостоинстве живут в человеке до тех пор, пока он идет свой день в ступенях обывательской земной жизни. Когда раскрылось в сердце зерно Святыни, заботы о своих достоинствах и недостатках умерли, о себе забыл человек — он вступил в великий путь освобождения, где люди идут по ступеням вселенной.
————————
Мир сердца не потому является признаком великого шествия по ступеням вселенной, что он сам по себе есть цель земной жизни, но потому, что он растит и укрепляет всем рядом идущим их ступени освобождения и помогает строить те храмы Света, где отдыхают от страстей ими одержимые.
————————
Мужество — не качество, которого должен добиваться человек как такового. Мужество — аспект Божества в человеке. Оно может сиять, как храбрость в великом грешнике, и все же оно будет аспектом, двинувшимся к Действию, хотя бы во всем остальном человек не светился ничем. И человек с одним двинувшимся аспектом Единого будет выше сотни “праведников”, закутанных в покрывала трусливой богобоязненности. Ибо в них ни одно качество духа не вскрыто до конца, но все утонули в серой массе спутанных представлений обыденности. Они снизили все свои героические напряжения до тепленькой, внешне ласковой приветливости, коей цены в Вечности нет никакой. В масштабе вселенной эти люди равны паразитам.
————————
Жаждая движения вперед, люби во встречном его энергию. И чем больше ты поможешь его энергии развиваться, тем дальше пройдешь ты сам, даже не заметив, как ты прошел. Ибо, растя энергию встретившегося тебе сердца, ты строил храм Жизни, и Свет Ее залил тебя и путь твой, как и пути встречных твоих».
хххххххххххххх
— Тебя удивляет, что некоторые из путников не боятся солнца и блеска пустыни. Тут нет ничего чудесного. Кожа и тело у всех людей одинаковы, но внутреннее управление ими у всех разное. Тебе пора яснее понять, что между телом и духом так же не должно быть двойственности, как между умом и сердцем. Все слито в человеке в одно гармоничное целое. Чем выше его духовная чистота, чем дальше он проходит в своих знаниях, тем проще, легче и правильнее он управляет всем своим организмом. Если на земле встречаются такие случаи, когда чистые праведники болеют и даже умирают в больших страданиях, то это те исключительные единицы по своему самоотвержению, единицы вселенной, которые строят усиленный рост своих встречных, своих учеников или даже всего человечества. Они вбирают в себя мусор грешных эманаций людей за счет разорения своей плоти. Они, зная, нарушают гармонию своего организма, перенося через себя, как через фильтр, чрезмерную для их физических сил силу Жизни в план земли. Ты входишь теперь в ту стадию обучения, когда тебе надо выработать из себя шар полной гармонии, то есть научиться полному овладению телом, всеми его мускулами и функциями. Человек, знающий до конца работу своего организма, умеющий всегда перелить в ту или иную часть его поток энергии, не болеет никогда. Всякая болезнь тела — это только та или иная стадия духовного разложения, но никогда не наоборот.
|
| |
| |
| kualspb_2013 | Дата: Среда, 30.07.2014, 13:20 | Сообщение # 15 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Статус: Offline
| Чем и как можете вы распознать, что перед вами темный оккультист? Имеют ли все темные оккультисты отвратительную внешность, которая сразу же давала бы вам знать, что отталкивающая вас от человека сила, вызывающая ваше отвращение, выявлена вся вовне? Среди темных оккультистов есть много красивых людей, имеющих даже чарующую внешность. От этого признака зародилась легенда о падшем ангеле, которого никто и никогда не рисовал себе уродом. Во внешности этих людей такое же разнообразие форм, как и среди остального человечества. Есть и гиганты, есть и карлики, есть и самые обычные формы, нормальных размеров и психики. Но что неизменно присуще всем людям, так или иначе попавшим в лагерь темных? У каждого из них на первом месте — эгоистическое стремление овладеть волей встречного. Раньше чем вникнуть в смысл встречи, темный выпускает свою силу гипноза, в какой бы мере она ни была у него развита. Он стремится поставить своего встречного в подчиненное положение. Он отлично знает, что вцепиться в человека он может только через те или иные страсти, прочесть которые не составляет труда ни для одного наблюдательного человека. А темные оккультисты обучаются с самых первых шагов читать признаки человеческих страстей и разбираться в степени раздражительности человека. Раздражительность — первый и главный козырь темных в системе овладевания людьми. Всякими способами они пытаются нарушить равновесие человека, затем будят в нем страх и жадность, зацепляются бульдожьей хваткой за эти страсти и постепенно — с железным самообладанием и выдержкой — втягивают человека, его волю, в орбиту собственного сознания. Это первое общее всем темным правило их евангелия серого дня... Второе неизменное правило поведения — проносить в каждую встречу ложь, лицемерие и путать так сознание и внимание встречного, чтобы человек думал, что встретил великую, доброжелательную силу, которая окажет ему протекцию и помощь в той или иной его карьере жизни. Насколько светлая сила учит каждого человека понимать, что все в нем, что только он — независимый и абсолютно свободный творец и мастер всей своей жизни, настолько темные стараются внушить каждому, что он бессилен и немощен без внешней помощи и опеки, которые только и могут раскрыть двери к удачам, богатству, славе и почестям. Светлая сила говорит каждому человеку, что он никогда не одинок, что он всегда вдвоем: он и его Единый. А потому мощь его не имеет предела как частица Беспредельного, которую он носит в своей форме и которою единится с людьми. В речах же темного всегда звучит призыв к отъединению. Обещая за полное послушание все материальные блага, какие только существуют на земле, темный говорит встречному: «Не ищи разделить свои блага с кем бы то ни было. Все, что я дам тебе, — все сложи в склады и держи про себя. Если это материальные сокровища — копи их, ибо они сила и ими завоевывается мир. Если это знания — помни, что ими приобретается умение овладевать волей людей. Ни с кем ими не делись, старайся всегда становиться в позицию силы и борьбы. Друзья тебе не нужны, а врагов победить надо, ссоря их между собой. Никаких других возможностей побеждать нет. Можно только в их ссоре и вражде вырывать себе удачи и богатства. И чем жестче ты обращаешься с людьми, тем больше твоя сила, тем выше ты поднимаешься как владыка жизни»... Эти наставления составляют третье правило евангелия темных. Действуя по этим трем правилам, темные овладевают огромным количеством людей инертных и слабовольных, завистливых и жадных, раздраженных и отрицающих, жаждущих внешних благ, карьеры и славы. Отрицание человека, его самость, его стремление всегда в жизни танцевать от своего «я» и всюду выдвигать это «я» часто приводят к встрече с темными. Человек может быть очень добрым и честным по существу. Его сердце может быть полно любви и благородства. И все же в его уме может бурлить протест против современности, против узких рамок, которые ему предоставлены в каком-либо деле, или он может протестовать против участия в его работе каких-то ему неприятных людей; или же он бунтует против тех людей, от которых он получает вести Света... И темной силе готов новый раб, даже не заметивший, когда и как он попал в цепь железных лап темных. Повторяю, темные могут быть обворожительны по внешности, их манеры могут пленять мягкостью и их уговоры могут походить на журчание горных ручейков для людей, мало распознающих, не собранных в своем внимании. И только несколько раз попив этой горной водички, неосторожный человек сможет разобрать вкус ее горький, запах ее, пьянящий его страсти, осознать, куда он забрел, какое сам, своею неосторожностью соткал зло.
ххххххххххххххх
Строптивцы, живущие в дальней Общине, все без исключения, так или иначе столкнулись в своем бунте с темной силой и послужили ей, даже и не подозревая этого. Их самость в большинстве случаев была щелью для темных; и они проводили в мир свои дела и идеи через бедных строптивцев, которым и в голову не приходило, что именно они идут проводниками злу. Все, кого вы увидите в дальней Общине спасенными и устроенными в ней, спасены Белыми Братьями милосердия и охранены, защищены целой сетью добрых, через невинные сердца которых злым прохода нет. Вступая в зону этих охраняющих, несите им свою помощь, свою чистоту, мир и радость. Ни на одну минуту не думайте о себе, но только о тех страдальцах, к кому приехали. Если в ком-либо из вас есть сомнение, что он не сможет так забыть о себе, чтобы ни разу не дойти до раздражительности, поверните своих мехари обратно в оазис.
ххххххххх
— Мои дорогие друзья, мои близкие братья и сестры. Много лет я не видел вас. Много лет я не расставался с вами в моих мыслях. Не было дня, чтобы я забыл послать привет моей любви, как и не было такого случая, чтобы кто-либо из вас, взывавший ко мне всей своей верностью и верой, не получил от меня ответного привета и помощи. Мы будем иметь еще время переговорить о делах каждого из вас в отдельности. В эту же минуту первого свидания вызовем каждый из глубины освобожденного сердца все то радостное, что там затаено. Эта минута, как и каждая минута творящей Любви, пусть разрежет все путы условностей, мешающих общаться в огне и духе. Мир, который я привез вам сегодня, не мир одного моего сердца. Но мир всего Светлого Братства, которое поручило мне передать вам свой привет, любовь, признание и помощь. Наибольшим вашим страданием, страданием, переведшим вас в ряды бунтарей, строптивцев и отрицателей, было то, что вы не были признаны вашей современностью, вашей средой, вашими соотечественниками или теми людьми иных государств, где вы искали себе популярности и признания. Но разве это есть цель и смысл жизни выдающегося человека на земле? Единственной целью человека, проснувшегося к жизни, то есть к творчеству, является деятельность по развитию и укреплению Божественного плана на земле. Каждый из вас не только знает, но слишком много знает, как идут пути мировой эволюции людей. Что же сбивало вас с тех троп, по которым идут, служа Светлому Братству, помогая ему выполнять мировые задачи, для помощи и роста человечества? Если вы внимательно вглядитесь в свое сердце, вы увидите, что вовсе не отсутствие любви, не отсутствие самопожертвования или энергии заставило вас сойти с пути правды и добра, но отсутствие в вас радости и самообладания. Подумаем, что такое самообладание? Есть ли это умение владеть всеми своими телами, чувствами, мыслями, словами? Нет. Хотя для большинства обычных людей и это самообладание недоступно и является идеалом и мечтой. Но для ученика — для человека, желающего стать членом Светлого Братства, — такое самообладание даже не начальная часть пути, где разыскивают тропу. Оно только младенческий период подготовки к встрече с Теми, перед которыми нельзя стоять в страстях и бунте... В чем же проявляется первая черта самообладания человека, стремящегося к пути в ногу с Братьями Светлой Общины? Первая ступень ученического самообладания — простое признание себя и каждого равными величинами вселенной. Равными носителями Единой Сущности, проливающей во вселенную свои Силу, Свет и Мир. Если сердце человека свободно от предрассудка неравенства, он не придает никакого значения тому, что в нем больше талантов, чем в его встречном. Он не чувствует своих талантов. Он мчит свой день, выливая во все дела и встречи силы Единого, что ожили в нем. И потому он не только не ждет наград и похвал, но он раскрывает из себя сноп Света и втягивает в него всякого приближающегося к нему. Поэтому он носит в себе незыблемый мир — аспект Единого. Ему не приходится ежеминутно поправлять мигающий светильник, насильно, от ума, уговаривая самого себя вновь и вновь быть спокойным, мудро терпеливым и принимать свой день легко. Вы сами понимаете, что при таком неустойчивом самообладании, когда во всех нервах стягиваются болезненные, судорожные узлы, человек не имеет возможности думать о том, кого он встретил, так как мусор его собственного мигающего светильника сбился в плотную перегородку между ним и встречным. Признание, которого вы так добивались от современности, которого не получили, что и создало большинству из вас кровоточащие раны, вам шлет Светлое Братство. Оно признает вас равными себе. Оно принимает вас под свою защиту. Оно посылает вам свою Любовь, свою энергию, свою радостность, чтобы в вас раскрылась доброта в сердце. Самая простая доброта к людям, которых вы признаете равными себе, как Светлое Братство признает вас равными себе и благословенными. С того мгновения, как однажды человек поймет, что он составляет центр встречи, что он ведет тот аккорд, в котором звучит весь его день, самообладанию его раскрывается новая сила и новый, укрепленный со всех сторон путь, так как своими эманациями доброты и самоотвержения он призывает и сливается с путями вибрирующих лучей Светлых Братьев. С этого момента он может подпустить их к себе как защитное кольцо, в котором пойдут все его дальнейшие действия и встречи. Мысль, что данный человек так еще далек от знаний, которыми обладаете вы, от тонкости чувств и мыслей, в которых живете вы, не дает вам ни права отъединяться от него, ни оправдания вашей деятельности, какой бы высокой вы ее ни считали в свое данное сейчас. Если бы Светлое Братство, вплоть до самых вершин своей величайшей иерархии, думало так, то человечество никуда и никак не продвигалось бы в своей мировой эволюции. Вы же, наоборот, видите, что никто не лишен внимания, никто не оставлен без помощи Светлым Братством. А каковы мощь и радостность этой помощи, все мы, здесь находящиеся, можем судить по собственному примеру, по тому спасению, что подало каждому из нас, так или иначе пострадавшему или запутавшемуся в жизни, Светлое Братство. Гениальные черты в отдельном человеке никогда не могут прийти в тот организм, в котором глубина Любви не создала святая святых в сердце. Только из этих глубин льются потоки творящей Силы, и только из них видит и слышит человек высокие эманации Творца, посылающего через миллионы каналов Свою силу на землю. Приказать себе творить так же невозможно, как невозможно обучить творчеству другого человека системой подражания самому себе. Чтобы вообще учитель мог обучать ученика, надо, чтобы он сам понимал, на собственном опыте, источник, из которого льется творящая волна. Кроме того, учителю надо суметь приспособиться к манере мыслить и воспринимать текущую жизнь самого ученика. Тогда только он может стать в его положение и попытаться найти для него такую систему преподавания, где бы тот сам мог понять, как ему освободить в себе волю и силу от личного зажима мелких и низменных страстей и мелькающих, ломаных мыслей. Если вы проверите вашу жизнь до прихода в эту Общину, первые годы жизни в ней, годы последующие и даже до самой последней минуты пребывания в этой комнате, можете ли вы сказать, что первым и важнейшим делом вы считали и считаете единение с людьми? Можете ли вы сказать, что первой мыслью при вашем пробуждении вы несли мысль расцветающему дню: разделить труд Светлого Братства, внести маленькую часть своего самоотвержения в общий план труда Светлых Братьев? Имея знания, вы увлекались одной личной жизнью. Вы говорили — и внешне якобы так и действовали, — как вы интересуетесь трудами общего просвещения. Но на самом деле вы интересовались ими постольку, поскольку в этих трудах расширялась и развивалась ваша собственная личность. Настал час — для всех вас без исключения — двинуться теперь к более высокому самообладанию и раскрыть себе путь к единению, тесному и радостному сотрудничеству со
всем Светлым Братством. Неужели до сих пор так плотно закрыты ваши глаза телесными покрывалами, что вы все еще не понимаете ясно, где, откуда и как раскрывается путь к этому высокому и светлому сотрудничеству? Неужто повторять вам азбучные истины, что путь к Учителю ведет через серый день, через деятельное единение с окружающими людьми, через внимание и милосердие к ним? Взгляните
внимательно вокруг себя. Почему половина из вас и сейчас хранит резкий протест друг против друга? Почему часть из вас ревниво отгораживается от своих сожителей в Общине? Почему только отдельные единицы идут, дружелюбно улыбаясь ближним? Только потому, что некоторым из вас самообладание кажется их личным вопросом, то есть: «Никому, кроме меня самого, нет дела до того, как я себя веду, если я его не трогаю». О нет, друзья! Вы не только не правы в подобном заключении. Но и вся система выстроенного вами мироздания на подобных началах — мыльный пузырь. Ибо начальный фундамент, на котором вы его строили, ваше «я», ваша личность, не может вливаться в труд Вечного. Пока сила вашего раскрытого Духа не свяжет ваш труд дня земли с огнем Жизни, до тех пор вы не войдете в сотрудники Светлого Братства. А эта связь ткется самим человеком, только теми частями сердца и сознания, в которых не бушуют страсти, но царит радость. Когда я был здесь в последний раз, а это было сравнительно давно, я сказал вам: «Будьте бдительны каждый день своей жизни здесь, чтобы, когда мы встретимся в следующий раз, не было поздно. Чтобы ваши глаза имели силу смотреть весело и радостно на окружающую вас Жизнь, чтобы ваши сердца начали себя чувствовать ее частицей». Половина из вас все так же сидит, мрачно нахмурившись и опустив глаза в землю. Разве мало источил вам любви ваш настоятель? Разве мало внимания отдают вам те братья, кому был поручен надзор за вашими нуждами? Дерзнет ли кто-либо из вас обвинить служителей этой Общины в малой доброте к вам? Существует ли здесь уклад наказаний и взысканий? А между тем сколько раз каждый из вас провинился в грубости перед многими из братьев этой Общины, так самоотверженно обслуживающими вас.
Хххххххххххххх
|
| |
| |
