Четверг, 28.03.2024, 15:23
Ку Аль (kualspb) и его творчество
ГлавнаяРегистрацияВход
Приветствую Вас, Гость · RSS
проба1
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 2 из 3
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • »
Форум » _008 РАЗНОЕ » ПОЛИТИКА » Происки ЗАПАДА ((масоны, мировая закулиса, ...))
Происки ЗАПАДА
kualspb_2013Дата: Среда, 04.06.2014, 17:25 | Сообщение # 6
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
_006

-- Приведу цитаты из романа Достоевского "Бесы" в более развернутом виде:

ссылка на весь текст

— Слушайте, мы сделаем смуту, — бормотал тот быстро и почти как в бреду. — Вы не верите, что мы сделаем смуту? Мы сделаем такую смуту, что всё поедет с основ......Неужто вы не верите, что нас двоих совершенно достаточно?
— Возьмите Шигалева, а меня бросьте в покое...
— Шигалев гениальный человек! Знаете ли, что это гений вроде Фурье; но смелее Фурье, но сильнее Фурье; я им займусь. Он выдумал «равенство»! ................
— У него хорошо в тетради, — продолжал Верховенский, — у него шпионство. У него каждый член общества смотрит один за другим и обязан доносом. Каждый принадлежит всем, а все каждому. Все рабы и в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а главное — равенство. Первым делом понижается уровень образования, наук и талантов. Высокий уровень наук к талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей! Высшие способности всегда захватывали власть и были деспотами. Высшие способности не могут не быть деспотами и всегда развращали более, чем приносили пользы; их изгоняют или казнят. Цицерону отрезывается язык, Копернику выкалывают глаза, Шекспир побивается каменьями — вот шигалевщина! Рабы должны быть равны: без деспотизма еще не бывало ни свободы, ни равенства, но в стаде должно быть равенство, и вот шигалевщина! Ха-ха-ха, вам странно? Я за шигалевщину! .................
— Слушайте, Ставрогин: горы сравнять — хорошая мысль, не смешная. Я за Шигалева! Не надо образования, довольно науки! И без науки хватит материалу на тысячу лет, но надо устроиться послушанию. В мире одного только недостает: послушания. Жажда образования есть уже жажда аристократическая. Чуть-чуть семейство или любовь, вот уже и желание собственности. Мы уморим желание: мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Всё к одному знаменателю, полное равенство. «Мы научились ремеслу, и мы честные люди, нам не надо ничего другого» — вот недавний ответ английских рабочих. Необходимо лишь необходимое — вот девиз земного шара отселе. Но нужна и судорога; об этом позаботимся мы, правители. У рабов должны быть правители...........
— Слушайте, мы сначала пустим смуту, — торопился ужасно Верховенский, поминутно схватывая Ставрогина за левый рукав. — Я уже вам говорил: мы проникнем в самый народ. Знаете ли, что мы уж и теперь ужасно сильны? Наши не те только, которые режут и жгут да делают классические выстрелы или кусаются. Такие только мешают. Я без дисциплины ничего не понимаю. Я ведь мошенник, а не социалист, ха-ха! Слушайте, я их всех сосчитал: учитель, смеющийся с детьми над их богом и над их колыбелью, уже наш. Адвокат, защищающий образованного убийцу тем, что он развитее своих жертв, чтобы денег добыть, не мог не убить, уже наш. Школьники, убивающие мужика, чтоб испытать ощущение, наши. Присяжные, оправдывающие преступников сплошь, наши. Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш. Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знают! С другой стороны, послушание школьников и дурачков достигло высшей черты; у наставников раздавлен пузырь с желчью; везде тщеславие размеров непомерных, аппетит зверский, неслыханный... Знаете ли, знаете ли, сколько мы одними готовыми идейками возьмем? Я поехал — свирепствовал тезис Littré, что преступление есть помешательство; приезжаю — и уже преступление не помешательство, а именно здравый-то смысл и есть, почти долг, по крайней мере благородный протест. «Ну как развитому убийце не убить, если ему денег надо!». Но это лишь ягодки. Русский бог уже спасовал пред «дешовкой». Народ пьян, матери пьяны, дети пьяны, церкви пусты, а на судах: «двести розог, или тащи ведро». О, дайте взрасти поколению! Жаль только, что некогда ждать, а то пусть бы они еще попьянее стали! Ах, как жаль, что нет пролетариев! Но будут, будут, к этому идет...
— Слушайте, я сам видел ребенка шести лет, который вел домой пьяную мать, а та его ругала скверными словами. Вы думаете, я этому рад? Когда в наши руки попадет, мы, пожалуй, и вылечим... если потребуется, мы на сорок лет в пустыню выгоним... Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, — вот чего надо! А тут еще «свеженькой кровушки», чтоб попривык. Чего вы смеетесь? Я себе не противоречу. Я только филантропам и шигалевщине противоречу, а не себе. Я мошенник, а не социалист. Ха-ха-ха!
 
kualspb_2013Дата: Пятница, 05.09.2014, 16:24 | Сообщение # 7
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
_007













ххххххххх

_008

-- Альтернативный ответ так называемому "плану Даллеса":

http://midgard-edem.org/Dvizhen....ra.html

Давно окончилась холодная война. Война между коммунизмом и капитализмом. Во всяком случае - официально...
Но, вместо ожидаемого мира, нас снова ввергли в хаос и новую войну. Теперь уже, всех против всех. Началась «холодная война» за лидерство: стран, политических групп, религий и наций между собой. При этом, войны отдельных амбиций постоянно перерастают в общие «горячие» - убивая простых, и ни в чем не повинных, людей. И возникают они не случайно, а по воле и замыслу мировых финансовых олигархов, корпораций и идеологов. Провоцируются же и проводятся - руками всевозможных «лидеров». Для чего им это надо? Чего они хотят? Ответ - Новый Мировой Порядок. Нео-рабовладельческий строй. Где у богатых будет все необходимое для наслаждения жизнью – власть, деньги, ресурсы и т.д. А у простых людей – работа на износ, полное бесправие, тотальный контроль, ранняя смерть…

Но так устроен мир: если есть сила Зла и разрушения, всегда найдется другая Сила - Света и созидания. Сила, способная восстановить в мире общую справедливость и гармоничное равновесие. И сегодня наступает именно ее время. Время солидаризации всех конструктивных сил, которые способны не только противостоять силам зла, но и окончательно победить их. Пришло время прозрения и действий!

Народы Земли можно было дурачить и держать в страхе и ненависти друг к другу до тех пор, пока Дух Времени не пробудит их. И вот, это Время пришло. Дух Истины восторжествовал! Люди узнали ВСЮ ПРАВДУ о том, кто и как обманывает и управляет ими. Узнали о реальной истории человечества. О том, что и почему происходит сегодня. Люди прозрели. Они поняли, что способны самостоятельно распоряжаться своей собственной судьбой. И теперь решили осознанно выбрать путь своего истинного развития - Путь духовно-нравственного возрождения человечества. Путь, к миру и гармонии всех народов, всех людей. Цель этого Пути – Экологический Духовно Единый Мир. Мир всех – со всеми – во всем!

Что же нужно для достижения этой цели – вековой мечты всех нормальных людей мира? Необходимы действенные инструменты и практическая Движущая Сила. Сила, способная стать Юридическим Лицом Общества. Сила, способная продиктовать свои условия мировой «элите», и твердо осуществить все необходимые мероприятия по созданию Системы истинного народовластия.
Этой силой может стать Всемирное Движение граждан мира. Движение, чье усилие будет направлено на формирование основ Единого, обще-справедливого и обще-благодатного, Нового Мира. Движение, которое имеет РАБОЧИЕ ИНСТРУМЕНТЫ – простые и ясные СХЕМЫ устройства и создания новой системы жизнеустройства, а также УСТАВ и ПРОГРАММУ Нового Мира. (См - https://vk.com/staligen )

Сегодня люди до смерти устали от политических баталий и конфликтов партий, государств и т.д. – толкающих мир к войне. Потому, они активно поддержат Проект Мидгард-ЭДЕМ и станут создавать отделы Движения в своих странах – каждый в своем городе, районе, селении. И не за горами день, когда это Движение станет самой Великой и Могущественной Силой всех созидательных сил Планеты. Силой, способной не просто влиять на исторические процессы, но и напрямую формировать события жизни, которые благоприятны и желаемы для всего человечества.

Это Движение вскоре охватит всю Европу, Америку, весь мир. Страна за страной станут переходить под власть своих народов. С каждым днем потенциал государств реального народовластия будет расти – и вскоре станет единым образованием – Экологическим Духовно Единым Миром - на Земле.
И мы обязательно ОСУЩЕСТВИМ ЗАДУМАННОЕ!

ДЛЯ ЭТОГО, «МЫ бросим все, что имеем – прорывные знания ученых и духовную мощь истинных лидеров, усилия и активы всех, кто поддержит нас - на просвещение и прозрение простых людей – украинцев, русских, американцев, европейцев и всех остальных народов мира.

Мы знаем силу человеческой мысли. Особенно той, что имеет Великую Цель и светлую Идею. Она способна очистить и изменить сознание людей, сделав его ясным, доброжелательным, полным любви и светлого разума. Посеяв по всему миру зерна истинных знаний, мы изменим ложные, животно-потребительские ценности людей – на исконно человеческие, духовно-нравственные Законы Жизни – и ясно укажем преимущество последних. Мы привьём Обществу эти ценности так, чтобы каждый ясно понимал и осознанно жил по ним. Так мы соберем урожай мудрости, честности и здравомыслия - и навсегда установим Мир ОБЩЕЙ справедливости и гармонии. Мир Добра, Разума и Любви!

КАК МЫ ЭТО СДЕЛАЕМ?

Мы досконально выявим коренные причины всех бед на Земле. Решительно обличим фальшивые ценности, что несут в мир нравственное разложение, социальный нигилизм, вражду всех со всеми.

Мы найдем своих единомышленников… союзников и помощников сил Света в самой Америке и других странах Запада – по всему миру.

Эпизод за эпизодом будет разворачиваться грандиозная, по своему масштабу и значению, драма отрезвления и пробуждения одураченного и оболваненного человечества. Начнется необратимый процесс возрождения его самосознания, расцвета культуры и Знаний.

Мы, через писателей-гуманистов и честных журналистов, в кратчайшие сроки вытравим из искусства и литературы демоническую суть – разврат и пьянство, мрачные образы, кровь и ужасы. Мы призовем и приучим их творить произведения, что изображают лучшие качества человека и отображают духовные процессы, происходящие в глубинах Общества. Литература, театры, кино – все будет изображать и прославлять самые высокие чувства и идеалы. Мы будем всячески поддерживать и поднимать вверх истинно талантливых и светлых творцов. Тех, которые воспевают идеалы самой высокой морали и нравственности.

Мы просветим людей простым и ясным ЗАКОНАМ МИРОЗДАНИЯ. Создадим условия перехода Социума на истинное народовластие. Воля и природные интересы людей отныне станут основой для деятельности чиновников, законами для всей Исполнительной Системы. В управлении государством будут допускаться только самые порядочные, знающие, духовные специалисты – «ум, честь и совесть» каждого Народа. Мы открыто будем способствовать высокой ответственности и благородству чиновников, создадим условия очищения их рядов от взяточников, аферистов и политических авантюристов. Бюрократизм и волокита уйдут в небытие, уступив место просветленности и отзывчивости. Отныне честность и порядочность – станут предметом восхищения и уважения для всех – неотъемлемым атрибутом и символом Общества.

Мы будем активно и постоянно способствовать повышению духовно-интеллектуального уровня каждого человека – вместе с ростом его материального благосостояния. Благодаря переходу к новому, целостному духовно-физическому мировоззрению - каждый человек станет духовно зрячим и материально свободным. И это станет основой его становления как Хозяина своей земли, страны, государства. Вместе с тем, будет снят запрет на ПРОРЫВНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ. Общество получит бескрайние возможности своего развития – во всех сферах и отраслях жизнедеятельности. СВОБОДНАЯ ЭНЕРГИЯ, новые движители, животворная медицина и т.д. – позволят человечеству освободиться от пут монополий и чиновников. Мир выйдет на качественно новые параметры своей эволюции – синтез природных и технических технологий. Человек войдет в эру творцов – своей судьбы, мира, окружающего пространства.

А перед этим мы вытравим из сознания людей культ денег, гедонизма, насилия и т.д. – все то, что является символами «общества потребления». Хамство и ложь, пьянство и наркоманию, национализм и вражду народов – все это мы растворим и нивелируем в ясных доводах здравомыслия и силе Любви. Свет Разума победит невежество Тьмы. Сами же, открыто и настойчиво, станем культивировать идеалы честности и порядочности, верности и дружбы, здоровый образ жизни, скромность в быту, верность и искреннюю любовь друг к другу, дружбу и сотрудничество между народами. Все это расцветет и утвердится, как приход весны после продолжительной и изнурительной зимы.

Но прежде всего, мы восстановим у народов мира любовь к русскому Народу, России, Украине, Беларуси и всей славянской расе. Ибо именно этот Народ, эта Раса и эти страны являются основой и опорой Нового Мира. Именно они вынесли на себе все тяготы гонений и ударов Темных Сил - стремившихся уничтожить сами корни и основу будущего духовно-нравственного возрождения всей человеческой цивилизации.

Уверены, все честные люди и светлые силы поддержат нас. И лишь немногие, очень немногие, - те, что служат демоническим сущностям (космического ли, или человеческого рода) - будут еще какое-то время нам противодействовать - не понимая, и даже не догадываясь о трагичности для себя своих ошибочных установок и ложных принципов. Но таких людей, МЫ, всей силой своей братской любви и светлого разума, будем терпеливо наставлять и просветлять – шаг за шагом укрепляя их веру в светлые идеалы. И тех из них, кто сумеет прозреть и преобразиться, МЫ укрепим и выставим примером для всех остальных. Самых же лучших из них мы превратим в образ для подражания – восславляя их как национальных героев.

Мы будем укреплять, ПРОСВЕТЛЯТЬ и преображать, таким образом, все поколения людей.
Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, сделаем главную ставку на молодежь, – просвещая и облагораживая ее. Мы сотворим из них чело-богов – высоконравственных патриотов своих народов и всей Земли – ум, честь и совесть всего человечества…».
МЫ – все те, кто несет в мир свет знаний, благие перемены, делает практические шаги к Новому Миру.

Новый Мир станет прочным и вечным союзом народов всех стран.
Миром Света, Любви и Братства – Экологическим Духовно-Единым Миром.
Вот так МЫ сделаем! Наше дело правое – и потому мы победим!
Быть сему!

Геоген (Евгений Гигаури, Чернигов),
инициатор и координатор Движения за Новый Мир, – Проект Мидгард-ЭДЕМ
E-mail: geo-gen@mail.ru
Краткая информация обо мне: https://vk.com/staligen
АиФ - http://www.aif.ua/society/955562
Сайт - Форсайт-Проект ЭДЕМ - http://Midgard-EDEM.org

ххххххххххх
 
kualspb_2013Дата: Воскресенье, 30.10.2016, 13:46 | Сообщение # 8
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
_009

Жириновский рассуждает на тему евреев     https://vk.com/video4812478_141883818

хххххххххх

_010

БесогонTV «Изображая жертву»



хххххххх

Готардский тоннель.В.Катасонов



хххххххх
 
kualspb_2013Дата: Суббота, 21.07.2018, 12:34 | Сообщение # 9
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
_011

-- Решил все-таки перекинуть сюда со старого сайта материалы о появлении так называемого "плана Аллена Даллеса": http://kualspb.narod.ru/02220-001.htm

-- Привожу эти материалы потому, что был ВВЕДЕН В ЗАБЛУЖДЕНИЕ ложью относительно так называемого ПЛАНА ДАЛЛЕСА по отношению к России. Оказалось , что этому человеку приписали ЧУЖИЕ СЛОВА из художественного произведения Анатолия Иванова “Вечный зов”. А реальный документ НЕ СОДЕРЖИТ ничего безнравственного и противеоречащего общечеловеческим ценностям. В нем лишь предпринимаются попытки ЗАЩИТИТЬСЯ ОТ УГРОЗЫ коммунистической идеологии режима, считающего страны ЗАПАДА своими врагами.
Далее размещаю материалы без собственных комментариев и указываю ссылки ОТКУДА я их извлек
.

http://www.sakva.ru/Nick/DullPlan.html

Что такое "план Даллеса"?

Полный текст директивы NSC 20/1 на английском
Полный перевод директивы NSC 20/1 на русский язык
Небольшое пояснение.
Недавно меня озадачили вопросом : что такое "План Даллеса"?

В русскоязычном интернете обычно так называются два довольно коротких текста.

1. Фрагмент приписываемых Даллесу высказываний из его книги или статьи "Размышления о реализации американской послевоенной доктрины против СССР". При цитировании этих высказываний ссылаются на книгу
В.А. Лисичкин, Л.А. Шелепин "Третья мировая информационно-психологическая война",
Сам Лисичкин в качестве источника цитирует газету "Дуэль"
Англоязычный источник цитаты нигде не указывается.
Во всяком случае мне не удалось найти ни одной ссылки.

2.Фрагменты директивы Совета Национальной Безопасности США 20/1 от 18 августа 1948 г.
Их обычно цитируют по толстой книге Н.Н.Яковлев "ЦРУ против СССР"
В одной из глав этой книги содержится комментарий к директиве NSC 20/1 с большим количеством цитат из нее.
В данном случае англоязычный источник известен.
Thomas H. Etzold and John Lewis Gaddis, eds.,
Containment: Documents on American Policy and Strategy, 1945-1950
(New York: Columbia University Press, 1978)
Всего этот сборник содержит 52 документа 1945-1950 годов (оглавление сборника) .
NSC 20/1 (документ под номером 22) занимает 30 страниц (173-203).
До сего времени в интернете этот материал представлен по-видимому не был.

Оба русскоязычных текста излагают некий план уничтожения Советского Союза, который якобы был принят США после войны. Иногда комментарии Яковлева опускаются, а оставшиеся фрагменты выдаются за полный перевод документа.
Например в разделе "Стратегия США" из упомянутой книги Лисичкина и Шелепина.
Оба текста содержат массу смысловых и стилистических оборотов, совершенно не характерных для американских документов и высказываний американских политиков.
Скажем Яковлев приводит такой перевод фрагмента директивы СНБ :
"мы должны позаботиться, чтобы эти условия были навязаны не оскорбительным или унизительным образом. Но мы обязаны не мытьем, так катаньем навязать их для защиты наших интересов".
А "размышления Даллеса" содержат фразу : "Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного народа"

Похоже нет особых оснований сомневаться в том, что "размышления Даллеса" не имеют отношения к Даллесу.

Вот результаты изучения этого вопроса корреспондентом "Красной Звезды"
Впервые высказывание, очень схожее по смыслу с "цитатой из Даллеса", появилось в СССР в... художественной литературе. В 1965 году в Киеве ... вышел роман Ю. Дольд-Михайлика "И один в поле воин". В его второй части - "В плену у черных рыцарей" - американский генерал Думбрайт ... произносит слова, которые можно рассматривать как вольное изложение установок Даллеса на развертывание идеологической войны против СССР. Позднее нечто подобное произносит и другой литературный персонаж - один из отрицательных героев романа Анатолия Иванова "Вечный зов".

Этой же теме посвящена статья в "Московском Комсомольце". "...у г-на Олейника имеется вполне конкретная ссылка на тот первоисточник, из которого была взята эта сакраментальная цитата. Эта ссылка заслуживает того, чтобы привести ее полностью: "Эти зловещие слова писатель Анатолий Иванов, как нам стало известно, включил в текст 2-й книги романа "Вечный зов", опубликованной в 1970 году..." "Князь тьмы" г-на Олейника вместе с "даллесовской цитатой" и сноской к ней был опубликован в 1993 году в журнале "Молодая гвардия". А кто был тогда главным редактором этого журнала? Да вот же он, обозначен на последней журнальной странице: Анатолий Иванов. Вот они-то, я уверен, и есть истинные авторы "плана Даллеса": слова Иванова, воплощение - Олейника, место публикации "документа" - журнал "Молодая гвардия". Так была запущена эта фальшивка."
Действительно : есть у тов. Иванова в "Вечном зове" эти зловещие слова. Не подряд, не единым фрагментом, но есть. Но вот чего там нет, так это упоминания об Аллене Даллесе. А почему нет? Да все потому же: никогда ничего подобного покойный к тому времени шеф американской разведки не говорил и не писал. У писателя Иванова весь этот жуткий план излагает некто Лахновский - бывший жандармский чин в Томске.

Проверяем.
Сначала берем книгу Олейника
Требуемая "цитата" на 57 странице в виде упрека Горбачеву.
Вот и вся разгадка, Михаил Сергеевич, почему Вам не разрешили уйти с поста Генсека прежде, чем Вы не ликвидируете партию. Вы конечно же по своей привычке отмахнетесь: мол "до того уже дошло, товарищи (ныне господа естественно) что меня обвинят чуть ли...". Поэтому, хоть мне это и неприятно, но я вынужден напомнит вам одну программу одного человека. "Окончится война .... [далее собственно текст "плана"] .... Вот так мы это и сделаем" Неужели не вспомнили, Михаил Сергеевич?! Да это же Даллес, который сказал это в 1948 году, разрабатывая план реализации послевоенной американской доктрины против СССР".

Теперь берем II том романа Иванова "Вечный зов". (http://lib.aldebaran.ru/author/ivanov_anatolii/) том 2
Выписываем высказывания Лахновского.
Подчеркнутый текст - дословно совпадает с текстом из "из Даллеса"

"- Как сказать, как сказать: - покачал головой Лахновский .... Потому что голова у тебя не тем заполнена, чем, скажем, у меня. О будущем ты не задумывался. Окончится война - все как-то утрясется, устроится. И мы бросим все, что имеем, чем располагаем: все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей! Человеческий мозг, сознание людей способно к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности поверить! Как, спрашиваешь? Как?!
Лахновский по мере того, как говорил, начал опять, в который уж раз, возбуждаться, бегать по комнате.
- Мы найдем своих единомышленников: своих союзников и помощников в самой России! - срываясь, выкрикнул Лахновский.
.....
- Я, Петр Петрович, приоткрыл тебе лишь уголочек занавеса, и ты увидел лишь крохотный кусочек сцены, на которой эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия о гибели самого непокорного на земле народа, об окончательном, необратимом угасании его самосознания: "

Заключительный абзац "из Даллеса" - тоже слова Лахновского (сказанные незадолго до того). При переносе в "план" очень забавно выпало упоминание "большевизма" и "ленинского фанатизма".

Будем вырывать эти духовные корни большевизма, опошлять и уничтожать главные основы народной нравственности. Мы будем расшатывать таким образом поколение за поколениемх, выветривать этот ленинский фанатизм. Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, будем всегда главную ставку делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее! - Сморщенные веки Лахновского быстро и часто задергались, глаза сделались круглыми, в них заплескался, заполыхал яростный огонь, он начал говорить все громче и громче, а под конец буквально закричал: - Да, развращать! Растлевать! Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов!"


Возможно оставшиеся абзацы тоже были опубликованы в худлите, и их можно нарыть более тщательным поиском. Или в каком-то другом издании "Зова". вот тут Кирилл Еськов дает ссылку на информацию с военно-исторического форума о том, что наиболее полный текст "плана" есть только в первом издании "Зова". "... В первом издании этой книги на страницах 510/517 вы все это можете найти сами. Только не ищите в других изданиях - этот разговор Лахновского с Полиповым там уже изъят. Говоря профессиональным языком, купирован. Во втором издании романа этот разговор уже "размазан" на десяток страниц и несколько... э-э-э... сглажен."
Первое издание "Вечного Зова" мне пока не попадалось, но по-моему свидетельство фальшивки и так достаточно весомое.

Еще иногда пытаются утверждать, что Иванов-де откопал это где-то у Даллеса. Но Даллес явно не писал по-русски. А минимум три абзаца "плана" дословно совпадают с текстом "Вечного Зова". Довольно странно предполагать, что Иванов приписал слова американского разведчика российскому жандарму-предателю.
Куда более вероятно, что слова Иванова приписали американскому разведчику.


Ситуация с директивой СНБ несколько другая.
Не без труда удалось разыскать через amazon.com эту самую книжку Этзольда и Гаддиса у букинистов амерканской "глубинки" по "фантастической" цене аж в 5 долларов (объем книги под 500 страниц).
Мои собственные впечатления от сравнения английского текста с книгой Яковлева почти полностью совпали с моими ожиданиями.

1) Русский перевод очень сильно урезан по сравнению с оригиналом. Опущена большая часть документа, посвященная угрозам, исходящим от Советского Союза мировому сообществу, советской идеологии, как источнике этих угроз, предлагаемым методам противотействия этим угрозам мирными средствами и т.п.
Подробно переводится только небольшая часть документа о задачах, которые придется решать в случае военного столкновения, причем не упоминается, что этот вариант ранее представлен в документе как крайне нежелательный.
2) NSC 20/1 тем не менее содержит аналоги большинства фраз, имеющихся в русском варианте.
3) Многие из этих фразы при переводе искажены, часто урезаны, иногда вырваны из контекста.
Например разухабистое "не мытьем, так катаньем" - это перевод вполне нейтрального "in one way or another" - тем или иным способом.

Собственно текст Яковлева представляет собой идеологическую полемику с директивой NSC 20/1, но никак не ее изложение.
Поэтому выкладываю
Полный текст директивы NSC 20/1 на английском
Прошу прощения за оставшиеся в тексте неоткорректированные после сканирования опечатки. Поэтому выкладываю
Текст, сосканированный из сборника Containment Этзольда и Гаддиса. (zip-архив, 2M).
Большое спасибо также участнику форума "Новости космонавтикаи", зарегистрированному там под псевдонимом еng.Alex
Он прислал
Копии машинописного оригинала документа (zip-архив, 1.5 М)
Машинописный текст совпадает с содержащимся в книге, однако некоторый дополнительный интерес представляют две первых страницы:
титульный лист и список рассылки с подписями
---
И наконец выполненный мной
Полный перевод директивы NSC 20/1 на русский язык
В интернете есть другой достаточно адекватный, более профессиональный и не идеологизированный перевод
фрагментов директивы NSC 20/1.
Однако количество переведенных в нем фрагментов невелико, их подбор соответствует определенной идеологической концепции, так что полного представления о документе этот перевод не дает.
Николай Саква
Парадный вход на www.sakva.ru

хххххххххххххххххххххххххххххххх

Да, мы терпим поражение сейчас… Мы, Петр Петрович, сделали многое, но не все… недостаточно для нашей победы. Ничего. Борьба да‑алеко‑о не окончена! Наших людей еще мно‑ого в России. А за ее пределами еще больше. Ну, не трясись. Сядь!
Петр Петрович повиновался.
Ты даже не представляешь, какими мы располагаем силами. Какой мощью… Только действовать будем теперь не спеша. С дальним и верным прицелом.
Он, говоря это, смотрел на Полипова как‑то странно, будто ожидая возражения и готовый будто при первых же звуках его голоса обрушиться на него сверху, как коршун на цыпленка, повалить на ковер, раздавить ногами, приткнуть к ковру своей тростью. Рука его, сжимавшая трость, уже нетерпеливо подрагивала. И Полипов, кажется, понимал его состояние и его намерение, глядел широко раскрытыми глазами на худую, высохшую руку старика, дергал губами, но ничего не говорил.
– Я много думал над будущим, Петр Петрович, – неожиданно усмехнулся Лахновский мягко и как‑то мирно, добродушно. – Конечно, теперешнее поколение, впитавшее в себя весь фанатизм так называемого марксизма‑ленинизма, нам не сломить. Пробовали – не получилось. Да, пробовали – не получилось, – еще раз повторил он раздумчиво. И, в который раз оглядывая Полипова с головы до ног, скривил губы. – Немало, немало до войны было в России, во всем Советском государстве слишком уж ретивых революционеров, немало было таких карьеристов и шкурников, как ты… На различных участках, на самых различных должностях, больших и малых. Кто сознательно, а кто бессознательно, но такие сверхреволюционеры и такие лжекоммунисты, как ты, помогали нам разлагать коммунистическую идеологию, опошлять ее в глазах народа, в сознании самых оголтелых, но не очень грамотных ее приверженцев. А некоторые из таких… и ты вот, к примеру, способствовали еще и дискредитации… а иногда и гибели наиболее ярых коммунистов… Они летели со своих постов, оказывались в тюрьмах и лагерях. Они умирали от разрыва сердца, или их расстреливали…
По широкому лбу Полипова катились капли пота, но он не решался стереть их, боялся теперь даже шевельнуться.
– Да‑а, – вздохнул Лахновский обессиленно и тоскливо, глядя на его взмокший лоб, – всем этим мы умело пользовались. Но всего этого было мало. Мало…
Ничего не выражающие глаза Лахновского, упершиеся в Полипова, тускнели все больше, мертвели, и казалось тому, застынут сейчас навечно, и Лахновский, постояв еще секунду‑другую, столбом повалится вбок, высохшее его тело, обтянутое каким‑то старомодным сюртуком, бесшумно упадет на толстый ковер, а трость, на которую он сейчас опирается обеими руками, отлетит в сторону.
Но Лахновский не упал, даже не качнулся, безжизненные глаза его дрогнули, зрачки засветились черными точками, и он прикрыл их смятыми, без ресниц, веками.
– Да‑а, – извлек из себя слабый звук Лахновский. – Но мир, Петр Петрович, в конечном счете очень прост. Очень прост…
Только теперь Полипов осмелился поднять руку и обтереть пот со лба, со щек. Лахновский кивнул, будто одобрил это.
Придет день – война закончится, – продолжал он. – Видимо, русские войска все же перейдут свою границу, вступят в Германию, займут Берлин. И страшно подумать – что будет с Европой? Но… вот говорят – нет худа без добра. Это так. Но и добра без худа нету. Самые могущественные страны мира – Америка и Англия – разве позволят коммунистической идеологии беспрепятственно расползтись по всей. Европе? А? Разве позволят потерять Европу? А?
Полипов дважды как‑то дернулся, будто каждый раз хотел встать, вскочить. Но не встал, а только что‑то, промолвил невнятно.
– Что?! – яростно прокричал Лахновский.
– Я говорю… сделают, конечно, все, чтоб не позволить.
– Дурак! – взревел старик, метнулся опять к портьере и, дойдя до нее, стремительно обернулся. – Дурак ты, но… правильно, все сделают. Хотя что‑то… какие‑то страны мы, возможно, потеряем. Ну, например, Польшу. Чтобы дойти до Германии, надо перейти через всю Польшу прежде всего, через Румынию. Да‑с! А это значит, что на пути советских войск будут Венгрия, Чехословакия. И не знаю, какие еще страны. И, войдя в них, русские установят там свои порядки, конечно. Это ты, Петр Петрович, правильно сказал.
И хотя Полипов ничего такого не говорил, возражать не стал, сидел тихо и пришибленно, стараясь не смотреть теперь на сердитого старика.
– Это ты правильно, – повторил Лахновский и продолжал устало и раздраженно: – Америка и Англия не всегда будут на стороне России. Почему же сейчас на ее стороне? Видимо, боятся, что, если падет Россия, Англию Гитлер проглотит, как хохол галушку. Ну, а тогда с Америкой разговор будет крутой. И не устоять ей. Американцы какие вояки? Пьянствовать да с бабами развратничать – это умеют. А воевать? Не‑ет. И океан их не загородит. Вот почему они покуда с Россией. Но падет Германия – и они очнутся… Очнутся, Петр Петрович! Другого обстоятельства быть не может. И не будет!
Потом Лахновский долго стоял неподвижно, будто прислушивался к чему‑то тревожно. Полипов, обеспокоенный, тоже напряг слух, но в мертвой тишине, царящей в комнате, не уловил даже малейшего звука.
– Да, после войны мы будем действовать не спеша, с дальним и верным прицелом, – вернулся к прежней мысли Лахновский. – Все очень просто в мире, говорю, все очень просто. Нынешнее поколение не сломить… Что ж, мы возьмемся за следующие. Понимаешь, Петр Петрович?
Полипов хотел сказать «нет», но лишь беззвучно мотнул головой.
– Ах, Петр Петрович, дорогой ты мой человек! – неожиданно тепло, как‑то по‑отечески, промолвил Лахновский. – Все в мире, я же говорил, имеет обыкновение стареть. Дома, деревья, люди… Видишь, как мы постарели с тобой. Это закон, абсолютный закон природы. Сама земля стареет. Но она вечна. А люди умирают, на смену им приходят другие. В течение нескольких десятков лет одно поколение сменяется другим. Это‑то хоть в состоянии понять?
– Ну и что же, что сменяются?
Лахновский недовольно поморщился от такой непонятливости и терпеливо продолжал ему растолковывать, как маленькому:
– Я ж тебе и объясняю… В этом веке нам уже не победить. Нынешнее поколение людей в России слишком фанатичное. До оголтелости. Войны обычно ослабляли любой народ, потому что, помимо физического истребления значительной части народа, вырывали его духовные корни, растаптывали и уничтожали самые главные основы его нравственности. Сжигая книги, уничтожая памятники истории, устраивая конюшни в музеях и храмах… Такую же цель преследует и Гитлер. Но слишком он многочислен, что ли, этот проклятый ваш советский народ… Или он какой‑то особый и непонятный… И в результате войны он не слабеет, а становится сильнее, его фанатизм и вера в победу не уменьшаются, а все увеличиваются. Гитлер не может этого понять, а если бы понял, как‑то попытался бы выйти из войны. Значит, он обречен, и его империя, его тысячелетний рейх, накануне краха… Значит, надо действовать нам другим путем. Помнишь, конечно, Ленин ваш сказал когда‑то: мы пойдем другим путем. Читал я где‑то или в кино слышал… Что ж, хорошая фраза. Вот и мы дальше пойдем другим путем. Будем вырывать эти духовные корни большевизма, опошлять и уничтожать главные основы народной нравственности. Мы будем расшатывать таким образом поколение за поколением, выветривать этот ленинский фанатизм. Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, будем всегда главную ставку делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее! – Сморщенные веки Лахновского быстро и часто задергались, глаза сделались круглыми, в них заплескался, заполыхал яростный огонь, он начал говорить все громче и громче, а под конец буквально закричал: – Да, развращать! Растлевать! Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов!
Лахновский был теперь страшен. Выкрикивая все это, он метался по всей комнате, глубоко втыкал свою трость в ковер, белая маленькая голова его тряслась, глаза горели безумным огнем, и, казалось Полипову, на тонких, иссохших губах его проступает пена, пузырится и лопается.
– Ну, допустим… – невольно произнес Полипов, испуганный, ошеломленный. – Только сделать это как?
– На место! – в самое ухо саданул ему клокочущий от ярости голос Лахновского.
Полипов качнулся и тут только обнаружил, что он снова поднялся со стула. Нащупал рукой его спинку, оперся на нее. Лахновский, стоявший рядом, давил на него глазами.
Помедлив немного, Полипов сел. Ухо, в которое Лахновский выкрикнул ему эти два слова, горело, будто и в самом деле в него чем‑то ударили.
– Как сделать? – проворчал Лахновский уже без прежнего гнева. Ярость его, мгновенно возникающая, так же мгновенно и утихала, словно уходила куда‑то, как вода сквозь сито. Так случилось и на этот раз, и перед Полиповым стоял опять безобидный, будто и беспомощный, одряхлевший старик, устало опирающийся на свою трость. – Да, не легко это сделать, Петр Петрович… А главное – не так скоро… невозможно быстро достичь этого. Десятки и десятки лет пройдут. Вот что жалко.
Полипов приподнял голову. Лахновский поймал его взгляд и, словно зацепив чем‑то, долго не отпускал.
Так они, глядя друг на друга, какое‑то время безмолвствовали. Один стоял, другой сидел, но оба словно превратились в окаменевшие изваяния.
– Что? – промолвил наконец Лахновский. – Думаешь: откуда у этого чертова Лахновского такой фанатизм? И зачем ему? Подохнет ведь скоро, а вот, мол…
– Н‑нет…
– Не ври, думаешь! – обрезал его Лахновский. – И это хорошо. Сам видишь – у них есть фанатики, и у нас есть. Еще какие есть! Намного яростнее и непримиримее, чем я. Знай это. Запомни. Конечно, моя жизнь кончается. Ну что ж, другие будут продолжать наше дело. И рано или поздно они построят в России, во всех ваших советских республиках, совершенно новый мир… угодный всевышнему. Это случится тогда, когда все люди… или по крайней мере большинство из них станут похожими на тебя. Ведь ты, Петр Петрович, не станешь же… не будешь с оружием в руках отстаивать старый коммунистический мир?
– Сейчас – борюсь, как видишь. – Полипов дернул плечом, на котором топорщился майорский погон.
– Ну, сейчас, – усмехнулся Лахновский. – Да и какой ты борец даже сейчас?.. А потом, когда соответствующим образом будет подготовлен весь народ…
– Теория хороша, – усмехнулся и Полипов, начав опять смелеть. – Легко сказать – весь народ. А как, еще раз спрашиваю, это сделать вам? У партии… коммунистов гигантский идеологический, пропагандистский аппарат. Он что, бездействовать будет? Сотни и тысячи газет и журналов. Радио. Кино. Литература. Все это вы берете в расчет?
– Берем, – кивнул Лахновский.
Советский Союз экономически был перед войной слабее Германии. Меньше, значит, было танков, самолетов, пушек. И всего прочего. Да и сейчас, может быть… Впрочем, сейчас – не знаю. Но пресса… идеологический аппарат сделал главное – воспитал, разжег до предела то, что вы называете фанатизмом… а другими словами – патриотизм к своей земле, гордость за свой народ, за его прошлое и настоящее, воспитал небывалое чувство интернационализма, любви и уважения народов друг к другу, привил небывалую веру в партию коммунистов… И в конечном счете – веру в победу, – говорил Полипов, сам удивляясь, что говорит это. Но, начав, остановиться уже не мог, чувствовал, что теперь ему необходимо до конца высказать свою мысль. – И вы видите – народ захлебывается в своей этой гордости, в своей преданности и патриотизме, в вере и любви. Этим и объясняются все победы на фронте… все дела в тылу. Солдаты, словно осатанелые, идут в бой, не задумываясь о гибели! На заводах, на фабриках люди по двадцать часов в сутки стоят у станков! И женщины стоят, и дети! В селе люди живут на картошке, на крапиве – все, до последнего килограмма мяса, до последнего литра молока, до последнего зерна, отдают фронту. Все, даже самые дряхлые, беспомощные старики и старухи, выползли сейчас в поле, дергают сорняки на посевах. Вот как их воспитали! И это… все это вы хотите поломать, уничтожить, выветрить?
– Это, – кивнул Лахновский, выслушав его не перебивая.
– Ну, знаете…
– Именно это, Петр Петрович, – спокойно повторил Лахновский. – Ты не веришь, что это возможно, и не надо. Считай меня безумным философом или еще кем… Я не увижу плодов этой нашей работы, но ты еще, возможно, станешь свидетелем…
Лахновский, зажав трость под мышкой, опять вынул табакерку, раскрыл ее, забил одну ноздрю, потом другую табаком.
– Газеты, журналы, радио, кино… все это у большевиков, конечно, есть. А у нас – еще больше. Вся пресса остального мира, все идеологические средства фактически в нашем распоряжении.
– Весь этот остальной мир вы и можете… оболванить, – почти крикнул Полипов. – А народов России это не коснется.
– Как сказать, как сказать… – покачал головой Лахновский, спрятал табакерку, начал опять острием трости ковырять в ковре. А поковыряв, произнес со вздохом: – Сейчас трудно все это представить… тебе. Потому что голова у тебя не тем заполнена, чем, скажем, у меня. О будущем ты не задумывался. Окончится война – все как‑то утрясется, устроится. И мы бросим все, что имеем, чем располагаем… все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей! Человеческий мозг, сознание людей способно к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности поверить! Как, спрашиваешь? Как?!
Лахновский по мере того, как говорил, начал опять, в который уж раз, возбуждаться, бегать по комнате.
– Мы найдем своих единомышленников… своих союзников и помощников в самой России! – срываясь, выкрикнул Лахновский.
Полипов не испытывал теперь беспокойства, да и вообще все это философствование Лахновского как‑то не принимал всерьез, не верил в его слова. И, не желая этого, все же сказал:
– Да сколько вы их там найдете?
– Достаточно!
– И все равно это будет капля в море! – из какого‑то упрямства возразил Полипов.
И даже не то слово – найдем… Мы их воспитаем! Мы их наделаем столько, сколько надо! И вот тогда, вот потом… со всех сторон – снаружи и изнутри – мы и приступим к разложению… сейчас, конечно, монолитного, как любят повторять ваши правители, общества. Мы, как черви, разъедим этот монолит, продырявим его. Молчи! – взревел Лахновский, услышав не голос, а скрип стула под Полиповым. – И слушай! Общими силами мы низведем все ваши исторические авторитеты ваших философов, ученых, писателей, художников – всех духовных и нравственных идолов, которыми когда‑то гордился народ, которым поклонялся,, до примитива, как учил, как это умел делать Троцкий. Льва Толстого он, например, задолго до революции называл в своих статьях замшелой каменной глыбой. Знаешь?
– Не читал… Да мне это и безразлично.
– Вот‑вот! – оживился еще больше Лахновский. – И когда таких, кому это безразлично, будет много, дело сделается быстро. Всю историю России, историю народа мы будем трактовать как бездуховную, как царство сплошного мракобесия и реакции. Постепенно, шаг за шагом, мы вытравим историческую память у всех людей. А с народом, лишенным такой памяти, можно делать что угодно. Народ, переставший гордиться прошлым, забывший прошлое, не будет понимать и настоящего. Он станет равнодушным ко всему, отупеет и в конце концов превратится в стадо скотов. Что и требуется! Что и требуется!
Горло у Лахновского перехватило, он, задыхаясь, начал чернеть и беспомощно, в каком‑то последнем отчаянии, стал царапать правой рукой морщинистую шею, не выпуская, однако, трости из левой. Потом принялся кашлять часто, беспрерывно, сильно дергая при этом головой, вытягивая шею, словно гусь при ходьбе.
Откашлявшись, как и первый раз, вытер платком глаза.
– Вот так, уважаемый, – произнес он голосом уже не гневным, но каким‑то высокопарным. – Я, Петр Петрович, приоткрыл тебе лишь уголочек занавеса, и ты увидел лишь крохотный кусочек сцены, на которой эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия о гибели самого непокорного на земле народа, об окончательном, необратимом угасании его самосознания… Конечно, для этого придется много поработать.

хххххххххххххххх

Вот ты, Полина, представь себе… Россия одна в окружении цивилизованного мира с его высокоразвитой промышленностью, культурой, наукой. А что за душой у этих, как ты их назвала, голозадников? Одна идея, одни лозунги – свобода, равенство, братство… Свобода от чего? От капитала, от эксплуатации, как они говорят. Но чтобы жрать, надо заработать на жратву! Они что, хотят отвыкнуть жрать, что ли? Существует издавна такая байка: один цыган попробовал было отучить лошадь от корма, но что из этого получилось – известно. Лошадь сдохла… А братство и равенство с кем? С лучшими, образованнейшими людьми России? Умом, деятельностью, капиталом которых держалась и стояла великая русская империя? Так этого не получилось и не могло получиться. Частью такие люди, к сожалению, уничтожены ихней революцией, частью эмигрировали за границу. И капиталы туда переведены. Что ж осталось в России? В бывшей России? Толпы этих голодных голозадников… Но им даже работать негде, пахать землю нечем. Большинство фабрик и заводов до сих пор в развалинах, многие железные дороги бездействуют – взорваны, искорежены железнодорожные пути и мосты, проржавевшие паровозы все еще валяются под откосами… Не‑ет, мы еще поборемся! И возродим Россию. Был стихийный взрыв человеческого… Нет, людьми их можно назвать очень условно! Был стихийный взрыв биологического, что ли, бешенства, перед которым мы не устояли. Дикие, темные силы, вырвавшись наружу, забушевали, удержать их было невозможно, как невозможно заткнуть вулкан или утихомирить шторм в океане. Но силы эти иссякли. После кровавого пира наступает тяжелое похмелье. И есть люди, есть силы, которые загонят этих сорвавшихся с привязи скотов в их прежние стойла!
По мере того как Лахновский философствовал, красивые ярко‑коричневые глаза Полины все расширялись, расширялись. Она перестала моргать, она глядела на Лахновского так, будто увидела вдруг ореол над его головой. А может быть, ей и почудился в самом деле такой ореол. В груди ее образовалась от восторга и благоговения какая‑то пустота. Она, бросив тарелки, торопливо вытерла мокрые руки, качнулась к Лахновскому, упала перед ним на колени.
– Арнольдик! Ты не маленький человек, ты велик! – задыхаясь, воскликнула она, схватила горячими от воды руками его пальцы, начала их целовать. – Боже, какой ты человек! Что я еще могу для тебя?! Что могу?
Лахновский поморщился от этого неуместного и пошлого эмоционального взрыва, тихонько отстранил ее и встал.
– Вот так, Полина. Отец твой действительно был трус, ничтожество. Его жена, а твоя мать… открыто была моей любовницей, а он даже не имел смелости и вида подать, что знает…
– Она недостойна тебя, Арнольдик! – с жаром воскликнула Полина. – Она стара, как заезженная кобыла!
Даже он, циник Лахновский (каковым он в душе сознавал себя и считал это вовсе не пороком, а профессиональным достоинством), при этих словах удивленно поглядел на молодую женщину и брезгливо скривил губы. Он хотел возразить, что мать ее не всегда была старой и заезженной кобылой, но вместо этого, расхаживая по комнате, заговорил:
– Мир в конечном счете прост. Есть властелины, есть рабы. Властелинов не много, рабов – тучи. Так было всегда – при фараонах, султанах, царях. Так будет и впредь. Так богом установлено. И какие бы время от времени катаклизмы в обществе ни происходили, все вернется на извечный свой круг. И наша борьба поэтому, в том числе и мои скромные усилия, исторически закономерна и справедлива.
Произнеся это, Лахновский остановился, сам удивляясь своим словам. Вон до каких философских глубин он дошел! И, веря в истинность и правоту своих рассуждений, ощутив вдруг потребность в таких рассуждениях, продолжал, вышагивая по комнатушке:
– А закономерность и есть закономерность. Она наступает неотвратимо… Сколько было в тысячелетней истории России всяческих так называемых народных восстаний и бунтов? Ну, скажем, как его? Болотников, Разин, Пугачев… Или девятьсот пятый год?! А чем кончилось? Зачинщиков в конце концов сажали в клетки, принародно отрубали головы, вешали, расстреливали. И жизнь входила в извечную колею… А на Западе, там, за границей, сколько было революций, которые вроде бы побеждали?! Но сейчас какова картина? Все осталось по‑прежнему. И революцию семнадцатого года ждет такой же конец. Не сумеют они ее защитить, потому что нечем. Эта толпа, следуя беспрерывным призывам Ленина, хочет построить какое‑то новое государство. Не удастся, не сумеют они его построить. Управлять всяким государством могут только высокообразованнейшие люди. Ну что ж, в конце концов такие люди и окажутся на всех главных, ключевых постах… пусть даже вновь созданного государства. Но это будут наши люди. Сейчас, после смерти их главаря, этого Ленина, такая благоприятная возможность открывается. И есть в России человек, настоящий лидер и вождь, высокоэрудированный, закаленный в политических битвах, человек благороднейших мыслей и смелых действий…
– Кто? Кто?! – воскликнула Полина Свиридова, съедая преданными глазами Лахновского.
«Троцкий Лев Давыдович», – хотел было сказать Лахновский, но не сказал, удержался. «Зачем ей это знать?» – подумал он.
– И вот если этот человек станет во главе этого вновь созданного государства и, естественно, расставит повсюду своих людей, верных своих помощников, что ж тогда?
Полина моргала глазами, зрачки ее горели, щеки вздулись от внутреннего жара.
– Ты, ты будешь тогда… тайным советником, министром! – прошептала она. И неожиданно глаза ее переполнились слезами. – И ты меня оставишь, забудешь…
– Ах, боже мой! – Лахновский скривился, как от зубной боли. – Я о серьезнейших вещах, а она… Я спрашиваю: что ж тогда?
– Не знаю, – мотнула Полина космами соломенных волос. – Милый!
– Тогда под звон тех же лозунгов и призывов… под вой ультрареволюционной фразы… все так называемые завоевания семнадцатого года будут потихоньку похоронены! Россия незаметно станет на буржуазно‑демократические рельсы. Ну, а там надо будет поглядеть, что с этой демократией делать.
Лахновский примолк, глянул на Полину, на ее вырывающуюся из одежды грудь, усмехнулся.
Полина ничего не поняла, приоткрыв рот, глядела на Лахновского. «Скажи ей сейчас: зарежься… или зарежь кого‑нибудь, хотя бы мать родную, – ведь все сделает. В ней можно слепой фанатизм разжечь до предела», – отметил Лахновский.
– Но это, так сказать, один путь борьбы с революцией семнадцатого года, – вслух произнес он. – Парламентский, что ли.
– А… другой? – все так же дыша тяжело и жарко, спросила Свиридова.
– Другой более примитивный, хотя, может быть, более скорый. С помощью обыкновенной грубой силы.
– Где ж ее, силу, взять?
– Я ж говорил – Россия одна в окружении цивилизованных стран с их мощной индустрией, с могучими армиями. А в России что сейчас? Не выпускается ни одного танка, ни одного самолета или, скажем, артиллерийского орудия, военного корабля. Армия маломощна и беспомощна, кроме царских трехлинеек, у нее ничего нет. Большинство угольных шахт затоплено, электричества – кот наплакал… И мы будем мешать всеми силами, насколько у нас их хватит, мешать возрождению и строительству заводов, электростанций, шахт, созданию армии, будем дискредитировать, а где можно – истреблять ленинских фанатиков, преданных его идеям, будем…
– Зачем? – прохрипела вдруг Полина.
– Что зачем? – не понял Лахновский.
– Мешать… и истреблять. Это все равно так постепенно и долго! Проще ведь и быстрее, если другие страны сейчас пойдут на Россию войной. Раз она беспомощна.
Лахновский с недоумением оглядел свою добровольную, пришедшуюся так кстати наложницу.
– Видишь ли, девочка… Это все на словах так просто и быстро. Съесть спелое яблоко можно в две минуты. Но ты подумай, сколько надо труда и времени, чтобы посадить семечко… ухаживать за деревцем, вырастить его, выходить, уберечь от заморозков, болезней и прочих опасностей. Даже коза или заяц могут кору обгрызть или, когда уж зацветет, град оббить. Потом, когда яблоко зреет, надо следить, чтобы ребятишки еще зеленым его не сорвали…
– Боже, как я буду сегодня любить тебя! – в исступлении простонала Полина.
– Да, но с этим кончать скоро придется. Само собой это фруктовое дерево не вырастет и плод не созреет…
 
kualspb_2013Дата: Суббота, 21.07.2018, 12:36 | Сообщение # 10
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
_011 (продолжение 1)

И вскоре Лахновский, оставив Полине значительную сумму денег, чтобы она могла на всякий случай сохранить за собой эту уютную и тихую квартиру, уехал в Москву, сказав на прощанье с улыбкой:
– А то куда мужчин водить будешь?
– Нет, нет! – с искренним раскаяньем воскликнула Полина, давясь слезами. – Я была гадкой… до встречи с тобой. Ты меня очистил, возродил! Буду ждать тебя, Арнольдик! Я еще молода… И всегда буду моложе тебя на целых тридцать лет. Разве этого мало для тебя?
– Не мало, – еще раз улыбнулся он. – Но я жизнь принимаю во всех ее диалектических сложностях и противоречиях… Я оставляю тебе деньги на квартиру, чтобы, если понадобится, я мог снова нырнуть сюда, как в нору, и переждать… До возможной встречи, детка.
Но с Полиной Свиридовой Лахновский, ныне штандартенфюрер, то есть полковник германских войск СС, больше никогда не встречался, только изредка переписывался.
Жизнь Арнольда Михайловича Лахновского в последующие два десятка лет была пестрой и беспокойной.
Прибыв в Москву, он опять начал работать в аппарате Троцкого, на должности, как ее называли, курьера‑организатора. Официально он числился каким‑то консультантом, на деле же постоянно, каждый раз получая документы на новую фамилию, разъезжал но стране, изучал положение в местных партийных, советских организациях, присматривался к кадрам. Выполняя специальную инструкцию самого Троцкого, действовал очень осторожно: удалось устроить в партийный комитет, в советский или профсоюзный орган, в газету или журнал идейно близкого человека, хотя бы одного, – и то хорошо. Деньги, сколько бы их ни затрачивалось на командировку, уже оправдывались. «Тем более что денежки государственные», – ухмылялся про себя Лахновский.
«Мы разъедим партию изнутри, мы должны выполнить нашу роль раковой опухоли. Организм, пораженный раком, обречен на смерть», – любил повторять, как говорили Лахновскому, Лев Давыдович Троцкий. Сам Лахновский никогда таких слов от него не слышал, да и видел редко, мельком. Но он был целиком и полностью согласен с этими словами, считал их мудрыми, видел в них целую программу борьбы с большевизмом, которая неминуемо должна была привести к победе. Пристально наблюдая за деятельностью самого Троцкого, он отчетливо видел, что тот, не скупясь на громкие слова и лозунги, делает все, что в его силах, чтобы помешать «плану индустриализации» – тянет страну на путь сельскохозяйственного развития. «Масло вместо пушек – правильно! – с тихой радостью и гордостью за „государственный“ ум Троцкого думал Лахновский. – Все великое в конце концов просто. От масла можно разжиреть, но революцию вашу вы им не защитите…»

ххххххххххххх

http://www.sakva.ru/Nick/NSC_20_1R.html

А здесь выкладываю выполненный мной перевод первоисточника.

Директива Совета Национальной Безопасности США 20/1 от 18 августа 1948 года
из сборника
Thomas H. Etzold and John Lewis Gaddis, eds.,
Containment: Documents on American Policy and Strategy,
1945-1950
NSC 20/1 (pages 173-203)
Предупреждение: при цитировании очень рекомендуется давать также ссылку на английский текст
Текст оригинала :
http://www.sakva.ru/Nick/NSC_20_1.html
Текст оригинала в сыром виде (картинки со сканера):
http://www.sakva.ru/Nick/NSC_20_1.zip
Выделенные курсивом фрагменты текста выделены его авторами.
В машинописном варианте они подчеркнуты.
В изданном сборнике они также выделены курсивом.

ЗАДАЧИ В ОТНОШЕНИИ РОССИИ

I. Введение

Очевидно, что Россия, как собственно сила, так и как центр мирового коммунистического движения, в настоящий момент стала представлять очень серьезную проблему для внешней политики США, и в нашей стране существует глубокая неудовлетворенность и обеспокоенность относительно целей и методов советских лидеров. Таким образом политика нашего правительства в значительной мере обусловлена желанием скорректировать советскую политику и изменить международную ситуацию, к которой она уже привела.

Однако пока нет четкой формулировки основных задач США по отношению к России. Ввиду вовлеченности нашего правительства в отношения с Россией особенно важно, чтобы такие задачи были бы сформулированы и приняты в качестве рабочих программ всеми подразделениями нашего правительства, имеющими дело с проблемами России и коммунизма. Иначе возможны серьезные расхождения в направлениях национальных усилий для разрешения проблемы, имеющей огромное международное значение.

II. Общие соображения.

Существуют два подхода к увязке национальных задач с факторами войны и мира.
Первый подход состоит в том, что национальные задачи постоянны и не должны изменяться в зависимости от того, находится ли страна в ситуации войны или мира; к их достижению следует постоянно стремиться, смотря по обстоятельствам, как невоенными, так и военными средствами, Этот подход был лучше всего сформулирован Клаузевицем : "Война есть продолжение политики другими средствами".
Противоположный подход состоит в том, чтобы рассматривать национальные задачи во время мира и национальные задачи во время войны как существенно различные. Согласно этому подходу, война формирует собственные политические задачи, которые как правило имеют приоритет перед обычными задачами мирного времени. Такой подход в целом преобладает в нашей стране. В основном именно такой подход преобладал и в последней войне, когда выигрыш собственно войны, как военной операции, стал важнейшей задачей политики США, а все прочие соображения были ей подчинены.
Ясно, что в случае американских задач в отношении России ни один из этих подходов не может полностью возобладать.
Во-первых, для разворачивающейся в настоящее время политической войны наше правительство вынуждено уже сейчас, во время мира, ставить более определенные и активные задачи по отношению к России, чем те, которые ему приходилось формулировать по отношению к Германии или Японии в самом разгаре военных действий с этими странами.
Во-вторых, опыт прошедшей войны научил нас тому, что желательно увязывать наши военные усилия с ясным и реалистичным представлением о тех задачах, которые мы собираемся решать в долговременной перспективе. Это особенно важно в случае войны с Советским Союзом. Мы едва ли можем ожидать завершить такую войну с той же военной и политической определенностью, как последнюю войну с Германией и Японией. Поэтому если всем не станет ясно, что наши задачи не состоят в военной победе ради победы, то общественности США будет затруднительно осознать, что же действительно является благоприятным разрешением конфликта. Общественное мнение могло бы ожидать гораздо большего на путях военного решения, чем это необходимо или даже желательно с точки зрения подлинного решения наших задач. Если бы народ воспринял идею, что наша задача - безусловная капитуляция, тотальная оккупация и установление военного управления по образцу Германии и Японии, то он естественно ощутил бы любые меньшие по сравнению с этим достижения, как вообще не являющиеся настоящей победой, и мог бы не оценить по достоинству действительно искреннее и конструктивное урегулирование.
Наконец мы должны признать, что советские задачи сами по себе практически неизменны. Например, советские территориальные цели в Восточной Европе - как стало очевидно во время войны - очень схожи с теми программами, которые Советское правительство пыталось реализовать невоенными средствами в 1939 и 1940, и фактически также с определенными стратегическими и политическими концепциями, на которые опиралась политика царизма перед первой мировой войной. При встрече со столь неизменной политикой, упорно проводимой посредством как войны, так и мира, нам необходимо противопоставить ей не менее постоянную и устойчивую политику. Вообще говоря, сама природа отношений Советского Союза с остальным миром такова, что эти отношения представляет собой непрерывный антагонизм и конфликт, иногда происходящий в рамках формального мира, а иногда в юридических рамках войны. С другой стороны ясно, что демократия не может, подобно тоталитарным государствам, полностью отождествлять задачи мирного и военного времени. Ее неприятие войны, как метода внешней политики, настолько сильно, что она неизбежно будет склоняться к модификации своих задач мирного времени в надежде, что они могут быть решены без обращения к оружию. Когда же эти надежды и эти ограничения исчезают в результате войны, разразившейся из-за провокации или по другим причинам, возмущенное демократическое общественное мнение обычно либо требует формулировки других задач, часто карательного характера, которые не были бы поддержаны во время мира, либо немедленной реализации таких целей, терпеливая подготовка к достижению которых в других условиях могла бы вестись путем постепенного давления на протяжениии десятилетий. Таким образом было бы нереалистичным предполагать, что правительство США могло бы действовать во время войны на основе точно того же набора задач, или хотя бы руководствоваться тем же самым графиком их решения, что и во время мира.
В то же время следует понимать, что чем меньше расхождение между задачами мирного и военного времени, тем больше вероятность того, что успешные военные усилия будут успешны и в политическом отношении. Если задачи действительно вытекают из основных национальных интересов, то они стоят того, чтобы осознанно сформулировать и решать их как во время войны, так и во время мира. Задачи, возникающие вследствие эмоций военного времени, не годятся для выражения сбалансированной концепции долговременных национальных интересов. Поэтому правительству следует уже теперь, до возникновения любых военных действий, предпринять все усилия по планированию и определению по отношению к России наших текущих задач мирного времени и наших гипотетических задач военного времени, и по возможности сократить разрыв между ними.

III. Основные задачи.

Нашими основными задачами в отношении России на самом деле являются только две следующие :
а. Уменьшить мощь и влияние Москвы до таких пределов, при которых она больше не будет представлять угрозу миру и стабильности международного сообщества;
б. Внести фундаментальные изменения в теорию и практику международных отношений, которых придерживается правительство, находящееся у власти в России.
С решением этих двух задач наши проблемы в отношениях с Россией сократились бы до уровня, который можно было бы счесть нормальным
Перед тем, как обсуждать способы решения этих задач соответственно в мирных и военных условиях, рассмотрим их несколько подробнее.

1. ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ СОКРАЩЕНИЕ РОССИЙСКОЙ МОЩИ И ВЛИЯНИЯ.

Существуют две сферы, в которых мощь и влияние Москвы простирается за пределы границ Советского Союза в формах, наносящих ущерб миру и стабильности международного сообщества.
Первая из этих сфер - то, что можно назвать зоной сателлитов : а именно зона, в которой решающее политическое влияние принадлежит Кремлю. Следует отметить, что в этой зоне, которая территориально целиком прилегает к Советсткому Союзу, решающим фактором в установлении и поддержании советской гегемонии явилось присутствие или близость советской вооруженной мощи.
Вторая из этих сфер охватывает отношения между центром власти, правящим Советским Союзом, с одной стороны и, с другой стороны, группами или партиями за рубежом, за пределами зоны сателлитов, которые обращаются к России, как к политическому вдохновителю, и, осознанно или нет, проявляют свою лояльность по отношению к ней

Для эффективного решения в обеих сферах первой из указанных выше задач необходимо сократить до разумных пределов несоразмерные проявления российской мощи. Странам, находящимся в зоне сателлитов, должна быть предоставлена возможость коренным образом освободиться от русского господства и из-под российского идеологического влияния. Также должен быть основательно разоблачен миф, который заставляет миллионы людей в странах, удаленных от Советских границ, смотреть на Москву, как на выдающийся источник надежды человечества на улучшение, а следы воздействия этого мифа должны быть полностью ликвидированы.

Следует заметить, что в обоих случаях эти задачи могут быть в принципе решены без неизбежного порождения последствий, непосредственно и решительно затрагивающих престиж Советского государства.

Во второй из двух сфер полное освобождение из-под российской власти возможно без затрагивания жизненно важных интересов Российского государства, так как в этой сфере московское влияние распространяется по тщательно скрытым каналам, существование которых отрицает и сама Москва. Таким образом устранение структуры власти, ранее известной как Третий Интернационал и пережившей собственное имя, не вызовет никакого формального унижения правительства в Москве и не потребует никаких формальных уступок со стороны Советского государства.
То же самое в основном, однако не полностью, верно и для первой из двух сфер. Москва также отрицает факт формального советского господства в зоне сателлитов и пытается замаскировать его механизм. Как в настоящее время демонстрирует инцидент с Тито, нарушение московского контроля не обязательно рассматривается как событие, затрагивающие сами государства. В даном случае оно трактуется обеими сторонами, как межпартийный конфликт; особое внимание уделяется повсеместному подчеркиванию того, что никакие вопросы государственного престижа здесь не затронуты. То же самое может предположительно произойти в любом месте зоны сателлитов без формального ущемления достоинства Советского государства.
Мы однако, сталкиваемся и с более сложной проблемой : расширение границ Советского Союза после 1939 года. Это расширение не может во всех случаях рассматриваться как серьезный ущерб международному миру и стабильности, а в ряде случаев оно даже может рассматриваться, с точки зрения наших задач, как полностью приемлемое для целей поддержания мира. В других же случаях, особенно касающихся прибалтийских стран, вопрос более сложен. Мы действительно не можем проявить безразличие к дальнейшей судьбе прибалтийских народов.
Это отражено и в нашей нынешней политике признания по отношению к этим странам. Мы едва ли можем согласиться, что угроза международному миру и стабильности действительно устранена, когда Европа поставлена перед фактом возможности сокрушения Москвой этих трех малых стран, не виновных ни в какой реальной провокации и доказавших способность вести собственные дела прогрессивным образом, не угрожая интересам соседей. Таким образом было бы логично рассматривать, как часть задач США, восстановление для этих государств по крайней мере некоего подобия недавнего состояния свободы и независимости.
Однако ясно, что их полная независимость повлекла бы фактическое сокращение территории, контролируемой Советским правительством. Таким образом это напрямую затронуло бы достоинство и жизненные интересы Советского государства как такового. Не стоит предполагать, что это может быть осуществлено без войны. Поэтому если мы считаем, что основная задача, сформулированная выше, важна как в условиях мира, так и войны, то мы должны логично заключить, что в условиях мира наша задача должна состоять только в том, чтобы побудить Москву разрешить репатриацию в прибалтийские страны всех насильственно высланных и установление в этих странах автономных режимов, в основном удовлетворяющих культурным потребностям и национальным стремлениям их народов. В случае войны мы могли бы при необходимости стремиться пойти и дальше. Но этого дальнейшее зависело бы от характера российского режима, который господствовал бы на этой территории после следующей войны, и нам нет необходимости решать этот вопрос заранее.
Следовательно, утверждая, что мы должны уменьшить мощь и влияние Кремля до пределов, при которых он больше не будет представлять угрозы миру и стабильности международного сообщества, мы имеем право отметить, что эта задача может логично решаться не только в случае войны, но также и во время мира мирными средствами,и что в последнем случае нет необходимости затрагивать престиж Советского правительства, что автоматически сделало бы войну неизбежной.

2. ИЗМЕНЕНИЕ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ, КОТОРЫМ СЛЕДУЕТ МОСКВА.

Наши сложности с нынешним Советским правительством связаны главным образом с тем, что его лидеры исповедуют в теории и практике международных отношений концепции, не только противоположные нашим собственным, но и очевидно несовместимые с мирным и взаимовыгодным развитием отношений между этим правительством и другими членами международного сообщества, как индивидуальными, так и коллективными.
Главными среди этих концепций являются следующие:
(а) Что мирное сосуществование и взаимное сотрудничество суверенных и независимых государств на основе равенства и взаимного уважения иллюзорно и невозможно;
(б) Что конфликты являются основой международной жизни, при этом, как в случае Советского Союза и капиталистических стран, ни одна сторона не признает превосходства другой;
(в) Что режимы, не признающие авторитета и идеологического превосходства Москвы, безнравственны и пагубны для прогресса человечества, и долг всех здравомыслящих людей повсеместно добиваться свержения и ослабления таких режимов любыми тактически подходящими методами;
(г) Что в дальней перспективе невозможно сближение интересов коммунистического и некоммунистического мира путем взаимного сотрудничества, эти интересы в основе своей антагонистичны и противоречат друг другу;
(д) Что произвольные индивидуальные контакты между людьми из мира под коммунистическим господством с людьми за пределами этого мира являются злом и не способствуют общему прогрессу человечества.

Очевидно, что недостаточно прекращения доминирования этих концепций в советской или российской теории и практике международных отношений. Необходима их замена на практически противоположные.
А именно:

(а) Что суверенные и равноправные страны могут мирно сосуществовать бок о бок и сотрудничать друг с другом без претензий или попыток установить одностороннее господство;
(б) Что конфликт не является необходимой основой международной жизни, что народы могут иметь общие интересы, не имея полного согласия в идеологии и не подчиняясь единому авторитету;
(в) Что народы других стран имеют законное право преследовать национальные цели, расходящиеся с коммунистической идеологией, и что долг всех здравомыслящих людей исповедывать терпимость к чужим идеям, скрупулезно соблюдать невмешательство во внутренние дела других на основе взаимности, и использовать только порядочные и честные методы в ведении международных дел;
(г) Что международное сотрудничество может и должно сближать интересы обеих сторон даже и при различии их идеологических платформ;
(д) Что индивидуальные контакты между людьми по разные стороны международных границ желательны и должны поощряться как процесс, способствующий общему прогрессу человечества.

Тогда немедленно встает вопрос, является ли принятие Москвой таких концепций задачей, которую мы можем всерьез надеяться решить, не прибегая к войне и к свержению Советского правительства. Мы должны смотреть в лицо тому факту, что Советское правительство в его нынешнем виде является и будет оставаться постоянной угрозой нашему народу и миру.
Совешенно ясно, что нынешние лидеры Советского Союза никогда не смогут сами воспринять концепции, подобные изложенным выше, как разумные и желательные. Точно так же ясно, что переход к доминированию таких концепций в русском коммунистическом движении в нынешних обстоятельствах означал бы интеллектуальную революцию внутри этого движения, равносильную преобразованию его политической индивидуальности и отказу от основных претензий на существование в качестве особой жизненной силы среди множества мировых идеологических течений.
Такого рода концепции могли бы возобладать в российском коммунистическом движении только если бы, в результате длительного процесса перемен и эрозии, это движение изжило те импульсы, которые изначально породили его и дали ему жизненную силу, и приобрело совершенно иное, отличное от сегодняшнего, значение в мире.

Тогда можно было бы заключить (а московские теологи немедленно именно так бы это и проинтерпретировали), что заявление о нашем стремлении к принятию Москвой этих концепций равносильно объявлению нашей задачей свержение Советской власти. С этой точки зрения можно было бы утверждать, что такая задача неразрешима без войны, и мы тем самым якобы признаем, что нашей задачей по отношению к Советскому Союзу в конечном счете является война и насильственное свержение Советской власти.

Принять такую точку зрения было бы опасной ошибкой.

Во-первых, мы не связаны никакими временными ограничениями в решении наших задач в условиях мира. У нас нет никаких жестких временных периодов войны и мира, которые подталкивали бы нас к необходимости решения наших задач мирного времени к определенной дате, "иначе будет поздно". Задачи национальной политики в мирное время никогда не следует рассматривать в статических терминах. Постольку, поскольку это наши основные, ценностные задачи, они не относятся к тем, которые допускают полное и окончательное решение, подобно конкретным боевым задачам на войне. Задачи политики мирного времени следует рассматривать скорее как направления движения, а не как физически достижимые пункты назначения.

Во-вторых, мы полностью в своем праве и не должны испытывать чувства вины, работая над разрушением концепций, несовместимых с миром и стабильностью во всем мире, и заменой их на концепции терпимости и международного сотрудничества. Не наше дело вычислять, к какому внутреннему развитию может привести принятие таких концепций в другой стране, мы также не обязаны ощущать какую бы то ни было ответственность за это развитие. Если советские лидеры обнаружат, что растущее преобладание более просвещенных концепций международных отношений несовместимо с сохранением их внутренней власти в России, ответственность за это несут они, а не мы. Это дело их собственной сознательности и сознательности народов Советского Союза. Работа над принятием справедливых и внушающих надежду концепций международной жизни является не только нашим моральным правом, но и нашей моральной обязанностью. Поступая таким образом, мы можем не заботиться о том, куда полетит стружка в вопросах внутреннего развития.

Мы не можем определенно утверждать, что успешное решение нами обсуждаемых задач приведет к распаду Советской власти, так как нам неизвестны соответствующие временные факторы. Вполне возможно, что под давлением времени и обстоятельств определенные исходные концепции коммунистического движения могут постепенно измениться в России примерно так же, как изменились определенные исходные концепции Американской революции в нашей собственной стране.
Мы, однако, имеем право полагать и публично заявлять, что наша задача состоит в том, чтобы всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами донести до российского народа и правительства более просвещенный взгляд на международные отношения, и что поступая таким образом, мы, как правительство, не занимаем никакой позиции по отношению к внутренним делам России.
Ясно, что в случае войны вопросы такого рода стоять не будут. Если бы война между нашей страной и Советским Союзом началась, наше правительство было бы свободно в выборе средств, направленных на решение основных задач, и условий, исполнения которых оно пожелало бы потребовать от российской власти или российских властей при успехе военных операций. Будут ли эти условия подразумевать свержение Советской власти, является исключительно вопросом целесообразности, который обсуждается ниже.

Вторая из двух основных задач таким образом также может решаться как во время мира, так и во время войны. Эта задача, как и первая, может соответственно считаться основополагающей, откуда и вытекает формулировка нашей политики в условиях как мира, так и войны.

IV. Решение наших основных задач во время мира.

Обсуждая интерпретацию этих основных задач соответственно во время мира и во время войны, мы сталкиваемся с проблемой терминологии. Если мы будем продолжать говорить о конкретных ориентирах нашей политики в условиях мира или войны, как о "задачах", мы можем столкнуться с семантическими сложностями. Поэтому исключительно ради ясности введем произвольное различие. Мы будем говорить о задачах только в смысле основных задач, выделенных выше, тех, которые являются общими как для войны, так и для мира. При ссылках же на направляющие ориентиры нашей конкретной политики в военное или в мирное время, мы будем говорить не о "задачах", а о "целях".
В чем могли бы состоять цели национальной политики США во время мира?
Они логично вытекают из двух главных задач, обсуждавшихся выше.

1. СОКРАЩЕНИЕ РОССИЙСКОЙ МОЩИ И ВЛИЯНИЯ

Сначала рассмотрим сокращение чрезмерной российской мощи и влияния. Мы видели, что этот вопрос распадается на проблему зоны сателлитов и проблему коммунистической активности и советской пропаганды в удаленных странах.

В отношении зоны сателлитов цель политики США в мирное время состоит в создании максимально возможной напряженности в структуре отношений, обеспечивающей советское господство, постепенного, при помощи естественных и законных усилий Европы, оттеснения русских с их главенствующей позиции и предоставления возможности этим странам вернуть себе свободу действий. Эта цель может быть достигнута и достигается многими способами. Наиболее впечатляющим шагом в этом направлении было оригинальное предложение о Программе Реконструкции Европы, сформулированное в гарвардской речи секретаря Маршалла 5 июня 1947 года. Вынуждая русских либо позволить странам-сателлитам вступить в отношения экономического сотрудничества с Западной Европой, что неизбежно усилит связи между Западом и Востоком и ослабит исключительную ориентацию этих стран на Росиию, либо заставить их остаться вне этой структуры сотрудничества ценой тяжких экономических жертв со своей стороны, мы тем самым вносим серьезное напряжение в отношения между Москвой и странами-сателлитами и без сомнения делаем для Москвы более неудобным и затруднительным поддержание ее непререкаемой власти в столицах сателлитов. Фактически все, что срывает покрывала, которыми Москва пытается замаскировать свою власть, и заставляет русских проявить жестокость и подчеркнуть безобразие своего контроля над правительствами стран-сателлитов, служит дискредитации этих правительств в глазах их собственных народов, увеличивает недовольство этих народов и их стремление к свободному объединению с другими нациями.
Недовольство Тито, для которого напряженность, связанная с проблемой плана Маршалла, несомненно сыграла определенную роль, ясно показало, что напряжение между Советами и сателлитами могут привести к реальному ослаблению и прекращению российского господства.
Таким образом наша цель должна состоять в том, чтобы продолжать делать все, что в наших силах, увеличивая это напряжение, и в то же время создавая возможность правительствам сателлитов постепенно освободиться из-под российского контроля и найти, если они пожелают, приемлемые формы сотрудничества с правительствами Запада. Это можно реализовать искусным использованием нашей экономической мощи, прямой или косвенной информационной деятельностью, приложением максимально возможной нагрузки на железный занавес, созданием у Западной Европы перспектив и энергии стать в конце того пути, по которому она движется, максимально привлекательной для народов Востока, и многими другими средствами, слишком многочисленными, чтобы их все упоминать.
Мы не можем, конечно, сказать, что русские будут спокойно сидеть и позволят сателлитам таким образом освободиться из-под русского контроля. Мы не можем быть уверены, что на каком-то этапе русские для предотвращения такого исхода этого процесса не предпочтут прибегнуть к какому-то насилию: например к какой-то форме военной оккупации или возможно даже к серьезной войне.
Мы не хотим чтобы они пошли на это; и с нашей стороны мы должны делать все возможное, чтобы сохранить гибкость ситуации и способствовать освобождению стран-сателлитов такими способами, которые не нанесут непоправимого ущерба советскому престижу. Но даже при самых больших предосторожностях мы не можем быть уверены, что они не предпочтут прибегнуть к оружию. Мы не можем надеяться автоматически повлиять на их политику или обеспечить достижение каких-то гарантированных результатов.
То, что мы прибегаем к политике, которая может повлечь такой исход, вовсе не означает, что мы выбираем курс на войну; и мы должны быть крайне внимательны, чтобы сделать это очевидным и во всех случаях опровергать обвинения такого рода. Дело в том, что из-за антагонистических отношений, которые пока являются основой отношений между Советским правительством и некоммунистическими странами, возможность войны постоянной присутствует, и никакой из курсов, выбранных нашим правительством, не привел бы к заметному уменьшению такой опасности. Политика, обратная вышеизложенной, а именно : согласие с советским господством в странах-сателитах и непринятие никаких мер для противостояния ему, ни в коей мере не уменьшит опасность войны. Наоборот, вполне логично утверждать, что в долговременном плане опасность войны будет больше, если Европа останется разделенной по нынешней линии, чем в случае, если российская мощь в благоприятный момент будет отодвинута мирным путем, и в европейском сообществе восстановится нормальный баланс.
Соответственно можно констатировать, что наша первая цель в отношении России в мирное время состоит в том, чтобы содействовать и поощрять невоенными средствами постепенное сокращение несоразмерной российской мощи и влияния в нынешней зоне сателлитов и выхода восточноевропейских стран на международную сцену в качестве независимого фактора.

Однако, как мы видели выше, наше исследование проблемы остается неполным, пока мы не рассмотрим вопрос о территориях, находящихся в настоящее время внутри советских границ. Хотим мы или нет сделать нашей задачей достижение каких-то изменений границ Советского Союза без войны? Мы уже давали в III разделе ответ на этот вопрос.
Мы должны всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами поощрять развитие в Советском Союзе институтов федерализма, которые позволили бы возродить национальную жизнь прибалтийских народов.
Можно спросить : почему мы ограничиваем эту цель прибалтийскими народами? Почему мы не включаем другие национальные меньшинства Советского Союза? Ответ состоит в том, что прибалтийские народы - это единственные народы, чьи традиционные территории и население в настоящее время полностью включены в Советский Союз, и которые продемонстрировали способность успешно нести ответственность за свою государственность. Более того, мы все еще формально отвергаем законность их насильственного включения в Советский Союз, и поэтому они имеют в наших глазах особый статус.

Затем перед нами стоит проблема разоблачения мифа, посредством которого Москва поддерживает свое чрезмерное влияние и фактически дисциплинарную власть над людьми в странах вне зоны сателлитов. Сначала несколько слов о природе этой проблемы.
До революции 1918 года русский национализм был сугубо российским. За исключением нескольких эксцентричных европейских интеллектуалов 19 века, которые даже тогда заявляли о мистическом предназначении русской силы в разрешении болезней цивилизации (*2), русский национализм не был обращен за пределы России. Наоборот, относительно мягкий деспотизм российских правителей 19 века был возможно более известен и более осуждаем в западных странах, чем куда большие жестокости советского режима.
(*2) Карл Маркс не был одним из этих людей. Он не был, как он сам формулировал, "одним из тех, кто верит, что старая Европа может быть оживлена российской кровью" [примечание в исходном тексте]
После революции большевистским лидерам удалось путем умной и систематической пропаганды внедрить в широкие круги мировой общественности определенные концепции, весьма способствующие их целям, в том числе следующие : что Октябрьская Революция была народной революцией; что советский режим был первым настоящим правительством рабочих; что Советская власть определенным образом связана с идеалами либерализма, свободы и экономической безопасности, и что она предлагает многообещающую альтернативу национальным режимам, при которых живут другие народы. Таким образом в умах многих людей установилась связь между русским коммунизмом и общими трудностями, возникающими в окружающем мире из-за влияния урбанизации и индустриализации, или же вследствие колониальных волнений.
Таким образом московская доктрина стала до некоторой степени внутренней проблемой каждого народа мира. В лице Советской власти западные государственные деятели сталкиваются с чем-то большим, нежели с очередной проблемой международных отношений. Они сталкиваются также с внутренним врагом в своих собственных странах - врагом, целью которого является подрыв и в конце концов разрушение их собственных национальных сообществ.

Уничтожение этого мифа о международном коммунизме представляет собой двойную задачу. Во взаимодействие вовлечены две стороны, поскольку оно осуществляется между Кремлем с одной стороны и неудовлетворенными интеллектуалами (именно интеллектуалы, а не "рабочие", составляют ядро коммунизма вне СССР) с другой. Для решения этой проблемы недостаточно заставить замолчать агитаторов. Гораздо важнее вооружить слушателей против атак такого рода. Есть некая причина, по которой к московской пропаганде так охотно прислушиваются, почему этот миф с такой готовностью воспринимается далеко от границ России. Если бы эти люди слушали не Москву, то нашлось бы что-то еще, столь же экстремистское и столь же ложное, хотя возможно менее опасное. То есть задача уничтожения мифа, на котором покоится международный коммунизм, не только подразумевает действия по отношению к лидерам Советского Союза. Она также требует чего-то по отношению к несоветскому миру, и более того, к тому конкретному обществу, частью которого являемся мы сами. Насколько мы сумеем устранить растерянность и непонимание, на почве которых процветают эти доктрины, насколько мы сможем устранить источники горечи, приводящие людей к иррациональным и утопическим идеям такого рода, настолько мы преуспеем в разрушении зарубежного влияния Москвы. С другой стороны мы должны признать, что лишь часть международного коммунизма вне России обусловлена влиянием окружающих обстоятельств и может быть соответственно откорректирована. Другая часть представляет нечто вроде результата естественных биологических мутаций. Она порождается наследственной склонностью к "пятой колонне", которой подвержен определенный малый процент членов любого сообщества, и отличается отрицательным отношением к собственному обществу, готовностью следовать за любой противостоящей ему внешней силой. Этот элемент всегда будет присутствовать в любом обществе и использоваться не слишком щепетильными аутсайдерами; единственная защита от опасного злоупотребления им - отсутствие стремления со стороны могущественных режимов использовать эту несчастную особенность человеческой природы.
 
Форум » _008 РАЗНОЕ » ПОЛИТИКА » Происки ЗАПАДА ((масоны, мировая закулиса, ...))
  • Страница 2 из 3
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • »
Поиск:

Создать бесплатный сайт с uCoz
Рейтинг@Mail.ru