Пятница, 29.03.2024, 12:32
Ку Аль (kualspb) и его творчество
ГлавнаяРегистрацияВход
Приветствую Вас, Гость · RSS
проба1
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 4 из 5
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • »
Форум » _002 ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ » ЦИТАТЫ по разным темам » подборка цитат из книги Конкордии Антаровой "ДВЕ ЖИЗНИ" (очень люблю эту книгу)
подборка цитат из книги Конкордии Антаровой "ДВЕ ЖИЗНИ"
kualspb_2013Дата: Среда, 30.07.2014, 13:22 | Сообщение # 16
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
И. отвел женщину от постели ребенка, посадил ее на стул в глубине комнаты, велел мне сесть рядом и сам сел на скамью.
— В эту минуту, дорогая сестра, ты стоишь на перекрестке дорог. У каждого человека земли бывают минуты, когда он подходит вплотную к скрещивающемуся перед ним узлу дорог. Чем ниже сознание человека, тем этих дорог больше, тем иллюзорные краски ярче и сильнее увлекают его. И внимание его разбрасывается по многим путям, он не имеет сил выбрать себе те пути, по которым могло бы идти его высшее духовное «Я». Когда начинается внутреннее раскрытие сердца человека, его желания перестают быть грубыми и многочисленными, он становится способным признать в другом важность и ценность его жизни. Дальше он думает уже о равенстве своем с окружающими, и число дорог все уменьшается. Наконец, каждый человек — рано или поздно, тем или иным путем — приходит к перекрестку четырех дорог: жажды счастья, жажды радости, жажды славы, жажды знания. Но все огни, на всех дорогах горят одним ярким и коротким словом: «Я». Здесь зарождается первое индивидуальное творчество человека, свойственное ему одному, переносящее его иногда в моменты гармонии, то есть вдохновения. Здесь изредка он слышит голос высшего своего «Я» и находит счастье в творчестве. Дальнейший путь приводит
каждого к перекрестку трех дорог: Счастье, Знание, Мудрость
. К этому моменту каждого человека приводит самоотверженная любовь. Самой разнообразной может быть эта форма любви. Не важна форма, важен дух человека, поднявшийся в высоту самоотвержения и пролитый в труд дня. Мать ли то, герой ли, отдающий жизнь за Родину, деятель ли, создающий политику любимой Родины, вождь ли народа, лекарь или повар, швея или художник — все не имеет значения. Лишь суть порывов самоотверженного творчества сердца важна, ибо только она остается в записи вечного труда человека. Двигаясь дальше, человек видит уже две дороги: Счастье и Мудрость. И в конце пути все, что он выработал, все, что он вынес из костра борьбы и мук своего «Я» сливается в одно счастье знания: Мудрость. Путь твоих страданий и трудов подвел тебя сейчас к перекрестку трех дорог. Не думай, что кто-нибудь или что-нибудь извне может указать тебе, на которой из них горит Свет. Сами по себе, все дороги темны. Их освещает только Свет в тебе. И этот Свет не признак, по которому тебя избирают, но сила, раскрывающая двери, которые не могут устоять под напором струй твоего сердца. Та дорога, на которую вступает каждый, имеет невидимую дверь, вводящую в высшую ступень дух человека, и видимые всем крушения его внешнего благополучия. Что же говорит надпись над твоей дверью, видимой четко мне и не видимой никому другому? Надпись над дверью, закрывающей вход на твою высшую дорогу гласит: «Пройдена Голгофа, где стопы ног омыты кровью сердца. Входи в общение с людьми, ибо дух твой устойчив и энергия твоя созрела к общему труду и благу, то есть к труду на общее благо».

ххххххххххххххххх

— Мера вещей, Левушка, меняется параллельно крепнущему духу человека. И то, что кажется нам недосягаемым сегодня, становится простым действием серого дня завтра. Это завтра растяжимо для каждого человека по-своему. Оно так же индивидуально неповторимо, как и весь путь человека. Для одного — мгновения, для другого — века. И в течение этого завтра вся жизнь делится на этапы героических напряжений духа человека. Но сила каждого, та сила, что продвигает его самого и через него энергию Учителя в его окружение, достигается человеком тогда, когда всякое героическое напряжение, трудное, воспринимаемое как подвиг, становится легким и простым, привычным трудом. Не допускай никогда, дитя мое, унылого чувства «недосягаемости» перед чужим величием духа. Всегда радостно благословляй достигшего больше твоего и лей ему свою радость, чтобы ему легче было достигать еще больших вершин. Проще, легче, выше, веселее. Эти слова Али — целая программа для каждого. В этих словах усматривай, что высота духа не иго, не отречение и не подвиг, а только полная гармония. Она выражается в постоянной, ни на минуту не нарушаемой радостности. Радостности именно потому, что человек живет в Вечном. А живя в Вечном, он видит это Вечное во всех мирах, где он сам гостит в тот или иной момент своего духовного и физического роста.

ххххххххххххх

Уйди в уединение на семь дней. Постарайся радостной мыслью понять глубину любви Франциска и заботы Светлого Братства. Очисти налипшие на тебя привычки воркотни и раздражения и пойми, что они довели тебя до последней черты. У тебя есть еще сейчас время. У тебя есть еще выбор. Ты можешь еще завоевать свое освобождение. Тебе дано долголетие, чтобы ты смог еще сбросить с себя кучу предрассудков, которые закрепостили твою мысль и волю. Оставь свои навыки всех исправлять и воспитывать. И кривое деревце может доставить людям радость своей листвой и помочь своею тенью. Не на том сосредоточивай внимание, чтобы его выпрямить. Но чтобы ему, кривенькому, подставить палочку твоих радостных забот. Какой толк, встретив чужую жизнь, все читать ей нравоучения? Кто может поверить, что ты любишь человека, воспитываемого тобою, если он видит в тебе постоянное раздражение, обидчивость, требовательность к себе? Разве слова могут убедить? Только живой пример может увлечь и пробудить в человеке его высшее желание следовать за тобой. Бессмысленны все попытки «воспитать» в человеке то, чем ты сам еще не владеешь. И каждое твое слово пронзит пулей сердце и мысли человека, если их посылала твоя истинная доброта.
— О, Учитель, теперь я узнал тебя. Ты тот чудесный брат, что спас нас в пустыне от песчаной бури. Боже мой, почему же я не узнал тебя сразу? Ведь я обещался по гроб жизни молиться за тебя, и я не молился. Даже не вспоминал тебя. И это, значит, я найду в выписке Франциска?
— Не огорчайся чрезмерно. Не теряй времени на раскаяние и уныние. Действуй, твори Духом своим, не старое, как факты, вспоминай. Но помни только, что подход твой к людям был неверный. Ты мог радовать и утешать, мог мирить и щадить, а ты огорчал и раздражал, высчитывал вины и наказывал.
Не укором звучал голос И. Но такой лаской сострадания, точно не было в этом вины Старанды, а была беспомощность человека, не имевшего дальнозоркости духа.

ххххххххххх

Тебе дан неспроста путь писателя. Ты пиши о человеке «просто», как я тебе с первого взгляда сказал. Путь писателя бывает разный. Один много вещей напишет, будто бы и нужны они его современности. Ан, глядишь, прошла четверть века, и забыли писателя люди, хотя награждали его и жил он на земле в знатности. Другой мало или даже одну вещь написал, а живет его вещь века, в поговорки войдет. В чем же здесь дело? В самом простом. Один писал — и сам оценивал свои сочинения, думая, как угодить современникам и получить побольше благ. Он временного искал — временное ему и ответило. Другой в себе осознал единственную силу: Вечного Огонь. Он и в других его старался подметить. Старался видеть, как и где человек грешил против законов этого Вечного и страдал от распада гармонии в себе. Замечал, как иной человек был счастлив, сливаясь с Вечным, и украшал жизнь окружающим. И такой писатель будет не только отражать порывы радости и бездны скорби людей в своих произведениях. Он будет стараться научиться так переживать их жизнь, как будто сам стоит в обстоятельствах того или иного человека. Но мало стать в обстоятельства того или иного человека, надо еще найти оправдание каждому в своей доброте, и только тогда поймет писатель, что значит описать жизнь человеческую «просто».

ххххххххххххххх

— Ваши слова меня очень удивляют. Сегодня у меня такое чувство, точно только сейчас я и понял, что такое цель и смысл жизни, и только теперь я знаю, каким путем радости движутся к Истине.
— Это ощущение мне очень и очень хорошо знакомо. Не мало раз в жизни я его испытывал, двигаясь по пути знаний. И каждый раз в моем новом мироощущении я останавливался в раздумье, какими же силами должен обладать Учитель, если Его милосердие не знает границ в своих отношениях с нами, идущими и ищущими с таким напряжением и неустойчивостью. Каждый из нас, сумевший подойти к той стадии развития, когда Учитель берет его в ученики, знает в своей жизни три неизбежные ступени психологического созревания. Эти три неизменно повторяющиеся ступени за долгую свою жизнь я наблюдал у всех людей, начинавших свой ученический путь.
Первое — человек начинал тяготиться всем тем в своей жизни, что составляло для него смысл и прелесть прежних дней. То есть он начинал распознавать ценность Вечного и нереальность условного.
Второе — приходило сознание себя не членом одного общества, но мировой единицей. То есть человек включался в цепь дел Жизни и начинал действовать в невидимом, а видимое принимал целиком, проходя его только как необходимый этап для самого себя, как свою ступень опыта и самообладания.
Третье — и самое великое в переворотах человеческого творчества, — в каждом открывалась сила преданности и верности тому делу, которому он служит. И тут в зависимости от того, что — по своему масштабу пониманий и возможностей, он проводил в жизнь как верность до конца, — он начинал видеть Вечность во всем. И люди становились для него равными по путям движения к этому Вечному.
Эти три ступени сознания я наблюдал во всяком подходившем к Истине человеке. И они ведут так высоко, как его самоотверженная любовь к встречному человеку раскрывает его внутренние глаза. Здесь нет ни штампов, ни условий, одинаковых для всех. Здесь все индивидуально.

ххххххххххххх

— Левушка, я должен рассказать вам о всех своих новых знаниях, так как только благодаря вам я их открыл. Первое мое откровение: не нужно особых условий, непременно сопутствующих человеку, для того чтобы быть близким Учителю. Второе: человек может быть юн, может в данное воплощение ничего не помнить о своем прошлом. И все же он должен был высоко стоять в своей подготовке к ученичеству в прошлом. И в этом прошлом пройти его начальные ступени. Третье: все попытки насильственно проникнуть в высокий духовный путь, через умственные проблемы вдвинуть в себя высоту пути не могут достичь успеха.
Я с удивлением слушал Грегора, не понимая, при чем же тут я, но он не дал мне времени удивляться и продолжал:
— В первую мою встречу с Учителем И., которой я страшно добивался, я был более нежели разочарован. Я был тогда одним из известнейших художников, решил, что иду путем красоты, что я ею служу просвещению и улучшению человечества и имею право быть членом Светлого Братства. Вы можете себе представить, с каким великим мнением о себе, избалованный поклонением и обожанием людей, я явился к Учителю просить его принять меня в члены этого Братства. И. не стал объяснять мне, какими достоинствами должен обладать человек, желающий стать членом Великого Светлого Братства. Он просто спросил меня: «Вы считаете, что идете путем красоты и ею служите человечеству? Можете вы припомнить хотя бы одну работу, которую вы начали и кончили в радости? Можете ли вы сказать мне, что, приступая к творчеству, вы забывали обо всем, кроме тех душ, которым вы стремились раскрыть в своем труде красоту? Что такое красота? Это гармония творящего с его окружением. Это его поклон Божественной Силе, которую он оживил в себе и стремится вынести вовне. И это единственный путь служить людям красотой. Ибо, если вы творили, наполненный личными чувствами, ваше создание затронет в каждом только его личное и больше ничего. Творец красоты несет Ее людям, забыв о себе. Он творит там, где кончается личное. Он любит и чтит людей, а потому и может единиться с ними в красоте и единить их в ней. Он не одержим страстями. Ваш путь не был таким, и он не может привести вас к единению со Светлым Братством». Но И. мог бы и не прибавлять последних слов. Пока он говорил, передо мной как вереница видений ясно проносились картины всей моей жизни, всего моего творчества. И я, конечно, понял, как глубоко и глупо я заблуждался.
Грегор замолчал. Глаза его снова как бы пробегали по раскрытым страницам прошлого, он глубоко вздохнул, провел рукой по лбу своего печального лица, посмотрел мне в глаза, улыбнулся и продолжал:
— Я вижу, что вы ждете от меня объяснений: как, поняв, я исправил свою ошибку? Вы думаете, что я просветлел, поблагодарил Учителя за его мудрые слова и начал трудиться по-новому все для той же цели, которую я называл священною? Увы, вы ошибаетесь. Я понял все. Я уж вам это сказал. Понял до дна и, по всей вероятности, не без помощи И. Но бунт, который вызвали во мне его слова, оскорбленная гордость «мировой знаменитости», удар по самолюбию — весь этот букет носимой в себе пошлости так ослепил меня, что я ушел раздраженный до последней степени. Целую неделю я рвал и метал, изливал свое горе — поверьте, это было для меня истинным, огромным горем, — на всех окружающих меня людей, так преданно меня любивших. Я забросил работу. Начал пить и курить, чего раньше никогда не делал. И чем больше я сознавал абсолютную правоту Учителя, тем больше я раздражался и искал внешней аргументации для обвинения в жестокой несправедливости его и оправдания себя.
хх
На одном из вернисажей моя картина имела такой ошеломляющий успех, что подле нее все время стояла густая толпа народа, оставляя другие залы пустыми. Я приехал к самому разгару аристократического съезда и был немедленно встречен громом аплодисментов. Энтузиазм публики еще больше убедил меня, что я и есть именно тот, кто может единить людей в красоте. Увы, я старался себя в этом убедить, но в сердце я слышал тихий голос, который мне говорил: “То не путь красоты, а твое тщеславие. Ты не великую любовь несешь людям, а радуешься тому, что тебя прославляют. Ты ищешь себя в красоте, а не красоту в себе”. Вам понятно, с каким остервенением я стремился заглушить в себе этот голос...
ххх
Черные глаза незнакомца, точно пара мышей, бегали по мне, рот его улыбался, а глаза искали, беспокоили, приказывали. Моя знакомая взяла меня под руку, и мы, провожаемые снова аплодисментами, спустились вниз, сели в прекрасную коляску моего нового приятеля и покатили по шумным улицам города.
“Вы не удивляйтесь, я ведь маг очень высокой степени и потому легко читаю мысли людей. Если у вас есть затаенные и невыполнимые для вас желания, я могу привести все и всех к вашим ногам”.
Слишком долго было бы рассказывать вам историю трех лет моей жизни. Скажу кратко. Как только я вошел в его дом — нечто вроде восточного музея, безвкусного, провинциального, пошлого, — я перестал существовать как Грегор. Я стал тенью, отражением этого человека, завладевшего моей волей и мыслями. Он обучал меня магии, которая оказалась черной, показывал мне всевозможные чудеса, и... образ И. исчез из моей памяти, как будто я его никогда и не знал. Если когда-то у меня были порывы служить людям красотой, то теперь я жил только одними мыслями о наживе, жаждой роскоши и славы. Женщина, прежде не любимая мною, была моей женой и всячески помогала своему другу завязывать веревки на моем мешке страстей. Слава моя все возрастала. Спрос на мои картины был огромен, но характер их резко изменился. Они были отражением земли, страсти которой горели в них соблазнительными огнями, выставляя пороки, приглаженные добродетелью. Вероятно, не одна душа была соблазнена мною в тот период. Мой новый покровитель помогал мне вкладывать в мои творения бесовскую силу красок и выражений. Короче говоря, он оказался тем темным оккультистом, которых на Востоке называют “дукпа”.

Время шло, и однажды дукпа объявил мне, что вскоре состоится собрание их ордена и что я буду принят и посвящен в его члены. Тут жена моя заболела, дукпа должен был уехать по делам своего ордена. Считая меня прочной жертвой своей воли, он решился уехать, и я один отправился на выставку проследить за установкой моих новых картин. Погода была прекрасная, я велел кучеру ехать одному к выставке, сам же решил пройтись пешком.
Выйдя на мост чудесной широкой реки, я залюбовался блеском солнца, игрой воды, отражением в ней облаков и зелени и вдруг отдал себе отчет, что несколько лет я не видел солнца, природы, неба. Мысли, точно облака, помчались бурно одна за другой. Я стоял, ошеломленный этим открытием, не понимая, что такое сталось с моей жизнью, где я, как вдруг подле меня выросла дивная фигура И.
Не смею передать вам всего того, что было мне им сказано. Но все, что я мог сказать, было: “Спасите меня”.
Благословенное сердце не отвергло меня. И. открыл мне глаза, над какой пропастью я стоял и куда вел за собой Василиона...
Через два часа, в числе еще десяти человек, мы ехали на пароходе на Восток...»

хххххххххх

Постарайтесь запомнить и, что бы вы в жизни ни делали, где бы вы ни жили, руководствуйтесь теми тремя короткими правилами, которые я вам сейчас скажу:
Первое, о чем помните больше всего: внимание к каждому человеку, с которым говорите, к каждому делу, которое делаете. Вся жизнь человека — только внимание. Это первая необходимость в жизни. Тот, кто не разовьет своего внимания в жизни каждого дня, не сможет ни в одной области достичь чего-либо большого. Вы еще маленькие люди, дел больших делать не можете, но ко всем вашим делам вы уже можете прилагать все свое внимание. Как вы встали с постели, как умылись, как сели за стол кушать, как перешли заниматься — решительно все делайте с полным вниманием. И в каждое бегущее «сейчас» думайте только об одном этом деле, которое делаете в эту минуту, и делайте его до конца хорошо.
Второе: когда разговариваете с человеком, вдумывайтесь и вслушивайтесь в его слова. Посмотрите ему в глаза, заметьте, спокоен он или расстроен. Не бросайтесь делать что-то, пока человек еще не договорил, но дослушайте до конца, что он говорит вам. Если ваше ухо улавливает, что человек раздражен, старайтесь ответить так, чтобы он почувствовал, как вы его любите и хотите ему помочь. Не о себе думайте при разговоре, а о том человеке, что говорит с вами.
Третье: никогда не плачьте. Если только одна непобедимая сила в жизни, и эта сила — Радость. Каждый раз, когда что-то вам не удается, когда вы хотите победить все препятствия и добиться результатов, побеждайте любя и радуясь. Каждая ваша улыбка ускорит вашу победу и развернет в вас силы. Каждая слеза и слова уныния скомкают то, чего вы уже достигли в своих способностях, и отодвинут вашу победу далеко от вас.
Третье правило, как и первое, составляет для вас программу деятельности на всю жизнь, во всех делах, учении, искусстве. Второе же правило — ваша вечная работа над собой. Запомните, что, если вы начали день и несли друг другу любовь, все ваши дела, сколько бы вы их ни сделали, были делами радости и созидания. Если же вы не несли любви, самые ваши усердные и трудные дела не стоили ничего. Ибо все, что вы делаете любя, вы делаете для общего блага. А все, в чем вы не пролили любви и радости для всех людей, вы делали только для одних себя, и это не имело никакой ценности перед лицом Вечной Жизни. Вы едете далеко. Вы увидите огромные города, реки и горы, долины и пропасти. Но знайте, что всякое место, где бы вы ни жили, не имеет значения, как то или иное место. Важно то, что вы туда принесли в себе. Старайтесь принести новым местам и новым друзьям те любовь, мир и радость, которые вы здесь поняли и в которых вы здесь жили. Несите всюду в своих сердцах именно их, и вы будете приносить счастье и показывать людям, что вы знаете, как живут люди, если они передают друг другу привет любви.

ххххххххххххх

— Скоро мы покинем это чудесное место, в котором каждый из нас так много получил за это время. Я говорю, не «из вас», а «из нас», чтобы вы не думали, что между Учителем и учениками может быть какая-либо разница в отношении вечного движения вперед. Ни на одну минуту не может остановиться в своей работе духа Учитель. Он включен в труд Самой Жизни. Он один из Ее винтов, и вся его земная жизнь представляет собой только один из аспектов Жизни, оживших и развернутых в телесной форме Учителя. Если бы дух Учителя выпал на одно мгновение из всей энергии Движения, вся вселенная, к которой принадлежит его форма, почувствовала бы катастрофический толчок, как это было бы с любым сооружением, заводом или фабрикой, приводящими в действие через систему огромных машин труд людей, если бы с одной из машин соскочил приводной ремень, сломалась гайка или свернулся винт. Что же касается всего Светлого Братства и всех Учеников остановившегося на миг Учителя, то все они набили бы шишки на своих проводниках-телах и духе, а многие — наиболее слабые — остались бы лежать мертвыми. Некоторые из вас задавали мне вопросы: «Почему так затруднен доступ в ученичество? Почему Светлое Братство не принимает более широкой волны людей, жаждущих служить ему и человечеству?» Думаю, что за время пребывания здесь вы получили ответ на эти вопросы, увидев на живом примере, к чему приводил более снисходительный выбор учеников или чрезмерная доброта и снисходительность к ним. Та круговая порука, та связь, которую ничем нельзя разорвать, которая сливает в одно целое дух Учителя и ученика, существует и между всеми людьми без исключения. Люди грубо физические чувствуют ее как кровную связь, как «своих» и «чужих». Люди высшей культуры сознают ее как необходимое духовное единение, выбирая себе друзей по вкусу. Люди же, освобожденные от страстей и предрассудков, несут Свет всем существам, не ведая выбора, не отъединяясь от массы людей, но вливая во все живое энергию Великой Жизни. Чем выше и шире культура сердца человека, чем яснее видит его взор Лик Жизни, тем проще и легче ему вносить свой труд в массы людей. Как бы ни казались вам тяжкими и сложными жизнь Учителя и труд его, Ему они легки, радостны, веселы и просты. Вся разница в восприятии людьми земной жизни и их действий в ней заключается только в силе верности, до которой развилось сознание человека. Верность Учителя, не знающая колебаний и сомнений, приводит его к тому моменту, о котором я вам сказал: Учитель становится живым аспектом Жизни, которая Его несет в себе по дням и труду земли. Творя в Ней, Учитель не знает ни трудностей, ни разлада от нарушенного в себе мира, ни беспокойства от тех или иных случайностей в условностях земли. Верность Учителя не может поколебаться от тяжелой жизни земных существ, знающих закон только одной земли, живущих только в нем и именно поэтому живущих в скорби, слезах и разладе. Учитель движется не сам по себе, но как один из приводных ремней Единого Движения, неумолимо двигая в жизни земли все по законам целесообразности и закономерности всей вселенной. Он не может считаться с суеверием и предрассудком земной справедливости, существующей только для тех сознаний, что отяжелены и закрепощены личным. Огромное расстояние между учеником и Учителем сокращается или увеличивается, смотря по тому, растет или уменьшается верность ученика. Почему именно на верности основывается вся система ученичества? Потому что верность, выметая из духа мусор колебаний и сомнений, помогает короче и скорее всего раскрываться ясному взору человека. И он начинает видеть во всяком встречном Жизнь. Привыкает общаться с Нею и входит, сам не замечая, в иные волны, вибрации которых Жизнь посылает каждую минуту во вселенную. Чем выше верность ученика, тем к большему количеству высоких вибраций он становится чувствительным. Не менее важным фактором в сближении Учителя и ученика является труд человека. Как только верность ученика ввела его в жизнь иного колебания волн, так труд становится для него необходимостью. Взор его начинает читать, как вся вселенная трудится, и его время, потраченное в пустоте, давит дух человека тяжелее самого упорного труда. Праздность становится ему непосильным бременем не только как таковая, как лень или разнузданность, но как ощущение своей остановки в следовании за Учителем. Он еще не видит и не понимает, что Учитель есть аспект Самой Жизни, но он ясно чувствует, что труд Учителя неустанен. И верность ученика страдает, интуитивно давая его сердцу знать, что единственный путь следования за Учителем в законе вечной верности есть труд. Радостью наполняется весь человек, когда начинает понимать, что он всегда не один, что труд его, часто не признаваемый на земле, имеет иное, вечное значение, которого не могут ни умалить, ни возвысить земные признания, награды и похвалы. Очень хорошо, и это большое счастье для человека, если труд его был признан и оценен современным ему человечеством. Тогда духовно развитой человек мог в полном мире уйти из воплощения, так как каждое из воплощений, в которое человек мог служить массам народа, сократило его вечный путь независимо от того, сознавал или не сознавал он сам себя членом Светлого человечества, трудящегося на общее благо. Довольно и того, что он сознавал себя слугой народа и бескорыстно любил его.
 
kualspb_2013Дата: Среда, 30.07.2014, 14:56 | Сообщение # 17
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
Великих Учителей, управляющих при помощи всего Светлого Братства совершенствованием всех людей Земли, — семь. Это только главные этапы, неминуемые в эволюционном движении для каждого человеческого сознания. Весь мир разделен на семь величайших секторов. И в каждом секторе горит неугасимым планетным Огнем своя башня. Башня заключает в своем секторе не только дух людей, но и дух всего живого — одухотворенного и неодухотворенного, выражаясь по современной терминологии, что движется активно или относительно Земли.
Ты уже знаешь, что не только в мире Земли, но и во всей вселенной таких мест, где царил бы абсолютный покой, нет. Все движется независимо от того, воспринимают ли твои чувства это движение или нет. Сейчас ты увидишь одну из башен земной вселенной и там различишь те световые лучи, которых обычно глаз твоего физического проводника воспринимать не может.
Владыка дал мне в руку какую-то, вроде стеклянной, пластинку, объяснил мне, что я сижу на стуле, не проводящем энергии Огня, и строго приказал не двигаться и не выражать ни в каких восклицаниях своих чувств, если я даже буду чем-либо поражен.
Я собрал все свое внимание. Владыка ударил небольшим, но, вероятно, очень тяжелым молотком по самой башне. Посыпались снопы самых разнообразных искр, многоцветных и многоформенных, стены самой лаборатории исчезли для меня, и я снова стал видеть всю вселенную и сознавать себя слитым с ее Светом. Я увидел — не могу сказать вдали, так как расстояние и время для меня исчезли — башню, горевшую белым огнем на Земле и уходившую в огне в небеса, всю сплошь залитую трепетавшим Светом. Величина ее превосходила все человеческие представления. Эльбрус Кавказа, не раз мною виденный, был просто крошечной бородавкой по сравнению с гигантской белой башней.
Среди могучего белого огня вкрапленные, будто небольшие лучи в мощном белом сиянии, сверкали прозрачные полосы и круги синего, зеленого, желтого, оранжевого, красного и фиолетового огней. Но что это были за лучи! Никогда я не предполагал, что в таком огромном количестве могут гореть лучи света! Если бы я мог с чем-либо их сравнить, то только с теми огнями в разноцветных высоких чашах, что я видел на столах-престолах И. и Франциска.
— Ты вглядись внимательно, — сказал Владыка, притрагиваясь к моему темени. — Быть может, ты увидишь кое-кого хорошо тебе знакомого.
Мое зрение еще более прояснилось, и я увидел гигантских размеров образ Али, как бы возглавлявший всю башню. От его изображения, тонувшего в белых огнях башни, на огромное расстояние, сколько мог охватить мой глаз, распространялось сияние. Оно скользило лучами и громадными кругами, вибрации которых были безмерно прекрасны. Многочисленные, подчиненные и соподчиненные Али прозрачные духи мчались по всем направлениям лучей, всюду внося деятельность и гармонию.
Чем ближе к Земле спускались светлые тени, тем кольца их становились темнее и плотнее, и наконец совсем близко к Земле они располагались устойчивыми каналами, через которые вливались и распределялись по бесчисленным точкам молнии мыслей Али, вдохновлявшие людей-творцов, выработавших в своем духе дар мужества и силы. Все мысли Али, мчавшиеся к Земле, имели вид сияющих, пленительных, самых разнообразных форм прекрасных молний.
Ты видишь Владыку мощи земной вселенной, непосредственными слугами которого мы теперь живем на Земле. Потому и назвал нас Учитель И. Владыками мощи. Этот великий самоотверженный слуга Истины начинает первое кольцо нашего освобождения. От его луча мощи будут даны каждому из вас дары и просветление, с каким уйдете отсюда в мир помогать создаваться его новой расе, водителем и хранителем которой будет этот слуга-гигант Истины. В этом луче живут те трудящиеся Земли, чьи верность и любовь достигли незыблемой силы и стали непоколебимы. Только такие существа могут выдержать огонь его мощной мысли, летящей на Землю как палящие молнии. Смотри сюда, — продолжал Владыка, перенося меня к новому столу, где стояла почти такой же величины башня. Проделав снова тот же ритуал, подождав, когда на стене вспыхнул ряд рубиновых звезд, Владыка направил мое зрение в поле огромного синего столба света. Приглядевшись, я понял, что это тоже была башня, такая же широкая и огромная как и белая. Она так же изливала лучи и кольца всех цветов среди громадного моря живого, трепетавшего, глубокого синего огня.
Не успел я освоиться с этим дивным сиянием, как увидел возглавляющим синюю башню чудный образ сэра Уоми. Я был так поражен, так неожиданно для меня было увидеть эту парящую в небесах фигуру, что я уже приготовился протирать глаза, не веря чудесам, которые одно за другим я видел.
— Нет чудес, есть только степени знания, как повторяли тебе не раз твои наставники, — услышал я голос Владыки. — Это ближайший спутник, друг и сотрудник Али, имя которого тоже не Али, о чем узнаешь позже. Это вековой его соратник, Учитель, направляющий все воспитание народов Земли. Он движет мудрость и науку воспитания вперед. Его заботами о нарастающих поколениях Светлое Братство периодически посылает в каждую современность соответствующих ей великих вождей и воспитателей. Они заботятся о подготовке новых кадров людей, обладающих более повышенной, по сравнению с уходящим поколением, психикой, более тонкими и разнообразно развитыми приспособлениями в духе и теле. Все видящие свое призвание в воспитании и обучении, входят во влияние и Мудрость, спускающуюся через этот луч, если служение их бескорыстно. Всмотрись пристально, в чем именно заключается труд подчиненных этому лучу духов и живых людей.
Я увидел, что от всей фигуры сэра Уоми шли глубоко синие лучи, но все они были не только пронизаны великолепием лучей разных цветов, но и в самой гуще синей бездны сверкали разнообразной формы роскошные яркие цветы.
Владыка слегка притронулся к моему темени, и я стал видеть еще ясней. То, что я принимал вначале за цветы, качающиеся на длинных стеблях, оказалось мыслеобразами, исходившими от всей фигуры сэра Уоми. Все эти мыслеобразы были связаны с его фигурой и между собой тончайшими золото-сине-красными переливающимися нитями.
Мыслеобразы, спускаясь все ниже, несколько меняли свою форму, и в яркости их первоначальных тонов появлялась некоторая матовость. В этом виде они подхватывались сияющими духами и переносились вниз, где передавались более плотным формам.
Так мыслеобразы совершали свой путь, несколько раз спускаясь все ниже и наконец останавливались у громадных воронок, сияющих, с большим отверстием вверху и узким выходом внизу. Но, конечно, когда я говорю «широким» или «узким», то все это относительно, так как размеры планов вселенной не умещаются ни в какие земные представления о масштабах. Да и самые слова человеческие не вполне отвечают тому, что видели мои глаза.
Очаровательно-прекрасные духи, оставаясь все время на одном и том же уровне, принимали сверкающие мыслеобразы от спускавшихся сверху тружеников и подносили их к отверстиям воронок, двигавшихся кругообразно с быстротою вихря. Они вбрасывали в воронку иногда одну, иногда несколько мыслеформ. Сама воронка, показавшаяся мне вначале сконцентрированной туманной материей, теперь ясно увиденная, состояла из бесчисленного количества почти прозрачных очертаний тонких человеческих форм, отбрасывавших от краев хранимой ими воронки все, что не должно было туда проникнуть, и принимавших только предназначенное ей.
Быстрота волн и вибраций каждой воронки могла втянуть в себя только то, что отвечало колебаниям ее волн, а хранители воронки бдительно следили, чтобы вихрь не подхватил чего-либо ошибочно притянутого. Несшие мыслеобразы духи часто миновали десятки и сотни воронок, отыскивая гармоничные их мыслеобразам колебания.
— Ты — математик, и Учитель И. открыл тебе немало механических законов движения, потому ты так ясно и понял, что ошибок здесь, как правило, быть не может. Тут действует закон притяжения, но не так преломленный, как на Земле. Здесь сила тяжести не физическая, а духовная. Она, невесомая, неосязаемая, невидимая, живет и движет все по законам причин и следствий, — говорил мой Владыка, пока я как зачарованный смотрел на дивный труд сподвижников сэра Уоми. — Те ошибки, в которые могут быть вовлечены трудящиеся неба, как и трудящиеся Земли, происходят — вернее, могут произойти — только от нарушения кем-либо из тружеников все того же, единственного и главнейшего из главных закона верности. Доброта личная в духовных отношениях, ложно понятое сострадание, то есть желание ввести кого-то в мир новых идей и духовного творчества: не ответ на запросы чьего-то духа, а настойчивый зов неготовому человеку в те высоты, где требуются уже вся мощь и вся гармония организма — приводят всегда к катастрофе. Как бутон цветка, насильственно переставленного на чересчур яркое солнце, засыхает вместо цветения, так и дух человеческий, введенный в более высокий план ранее, чем гармонично развитые силы всего его организма сами вызовут и притянут вибрации и частоту волн высшего плана, не дает не только плодов творчества Огня, но идет в искривление. Даст одну какую-либо огромную ветвь, оставляя весь остальной организм убогим и уродливым. Так, нередко можно видеть абсолютно глупого тщедушного человека, который, считая в уме, потрясает толпу зевак огромнейшими вычислениями. Такой человек может сказать почти тотчас же, какой день был такого-то года и такого-то числа, рассказать о датах открытия тех или иных памятников чуть ли не с сотворения мира, перевести на язык любого племени цитаты Цицерона, высчитать число войск у Юлия Цезаря и прочие, никому и ничего творческого не открывающие феномены. Эти ошибки преждевременного вовлечения кого-либо в духовный подъем совершает доброта людей неба и земли. «Просите и дастся вам», — это слово не только Евангелия христиан. Это один из вечных и неизменных законов вселенной. Но он не значит, что всякому попросившему надо немедленно дать в руки священное откровение и ввести его в Святая Святых. Для человека, поставившего себе священной целью служить людям, выполняя план Бога, это значит: вникнуть глубочайше в ту ступень духовной культуры, в которой живет просящий человек. Стать самому на его место, в его обстоятельства, учесть все его возможности и, с величайшим тактом и любовью, подать просящему ту часть знаний, которыми он может овладеть в полной гармонии своего существа. И этим свойством — умением развить в себе такт и все приспособления для полезного служения человечеству — заведует во вселенной третий луч, к рассмотрению которого мы сейчас перейдем.
 
kualspb_2013Дата: Среда, 30.07.2014, 15:09 | Сообщение # 18
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
С этими словами Владыка пересадил меня к одному из самых высоких столов, на котором возвышалась почти под самый потолок башня особенно мелкого и красивого рисунка. Проделав все ту же церемонию удара молотком по башне, Владыка подошел совсем близко ко мне, говоря:
— Я предупреждал тебя, что полная выдержка тебе необходима. Что бы ты ни увидел — храни полное молчание и самообладание. Не рассеивайся мыслью ни на секунду, чтобы ни одно мое слово и ни один из видимых тобою фактов не выпал из твоего внимания. Не только в твоей дальнейшей земной жизни, но и в твоей жизни небесного, векового труда этот луч будет играть главную роль и помогать твоему дару раскрывать людям суть и смысл их земной жизни.
Владыка положил свою огромнейшую руку мне на плечо. Казалось бы, я должен был ощутить тяжесть этой ладони, занявшей все мое голиафово плечо, и пальцев, почти касавшихся моего пояса. Но я ощущал только прохладу и легкое-легкое покалывание, будто бы электрический ток шел по мне. Стены, и раньше исчезнувшие для моего зрения, теперь точно слились с прозрачным воздухом, в котором я увидел клубы зеленого огня, стремительно вращавшиеся вокруг зеленых громадных столбов.
Прошли короткие мгновения, и я увидел, что то были не столбы, а башня, огромная, изрезанная по всему зеленому фону огненным рисунком все тех же тонов, которые я видел на двух первых башнях. На зеленой башне, пожалуй, было больше белого и оранжевого, чем других цветов.
Мчавшихся здесь огромных, больших, средних и самых крошечных духов-тружеников, сияющих, прозрачных и особенно быстрых, было гораздо больше, чем в предыдущих башнях. Я не понимал, почему Владыка так исключительно предупреждал меня об этой башне. Правда, она была много красивее, и какое-то радостно-нежное чувство любви влекло меня к ней. Я хотел бы ринуться в глубину зеленого огня к труженикам и предложить им свою помощь. Но все же, какое это имело отношение к стойкости моего самообладания, я не понимал.
Вдруг я почувствовал, что рука Владыки сильнее сжала мое плечо, электрический ток, шедший от него ко мне, усилился. Я поднял глаза вверх... и с большим трудом удержал крик радостного изумления. Сохраняя самообладание под влиянием моего Владыки, я глядел в благоговении на дивную фигуру Флорентийца, возглавлявшего зеленую башню. Мой дорогой обожаемый друг сохранял здесь всю свою земную красоту и стройную пропорциональность фигуры, и вместе с тем ничего от земного Флорентийца, каким я привык видеть моего Учителя в жизни, в этом величественном и мощном образе не было...
Я различал в тишине пустыни громоподобные шумы от взлетавших зеленых шаров. Сначала я только их и видел. Постепенно я стал наблюдать, как шар, отделяемый от башни бесчисленным количеством светящихся тружеников, с шумом грозного раската уносился в определенном направлении кольцом духов. Они разрывали его на части, далее он еще и еще делился, и в конце концов крошечные светлые существа мчались, как млечный путь, многочисленные и сверкающие, с зелеными кусочками вниз, к Земле.
И куда бы ни мчалось со своим зеленым кусочком крохотное существо — нить золотисто-зеленая, огненная тянулась к фигуре Флорентийца. Казалось бы, мириады нитей должны бы были спутаться так, что никакая сила их не расплетет. На самом же деле все нити переплетались в тот стройный и дивный рисунок, какой я видел на башне Владыки в лаборатории стихий.
— Этот луч не только необходим, но неминуем для всего человечества. Два первых луча доступны только творцам человечества. Чтобы идти ими, надо влиться в те или иные творящие стихии планеты и вынести их в своем труде земным братьям. Только мощно одаренные мудростью и духом могут проходить свой путь по двум первым лучам. И для таких духовно одаренных все остальные лучи — лишь гармонично развивающаяся оккультная гамма. Для всего же человечества третий луч есть Начало выявления тех божественных свойств, что каждый носит в себе. И пока человек, обычно одаренный и культурно развитый, не разовьет в себе такта, умения точно понимать современные ему обстоятельства его окружения, пока он не поймет дружелюбия ко всему, что окружает его в его эпоху жизни, он не может двинуться к следующему пути совершенствования. Не рисуй себе значения этих путей как отдельно существующих стихий природы, направляющих людей обособленными тропами, которые они могут сами себе выбрать. В природе все слито, все проникает и пронизывает друг друга. И люди идут по тем лучам, к которым созрел их дух, то есть вибрации, ими выбрасываемые в Мир-Вселенную, вовлекают их в круги вращения себе подобных. Пока человек не пройдет третьего луча, он не может двинуться в своем совершенствовании дальше. Ибо следующий луч, луч гармонии — кульминационный пункт в духовном созревании. Эти два луча, третий и четвертый, тесно связаны между собой. Если третий луч — пропускной пункт всего человечества к движению вперед в вековой Эволюции, то луч четвертый — заграждающая сеть для всех тех, кто вносит малейшее творческое Начало в свой труд. Самый многочисленный по количеству идущих в нем людей — третий луч. Много и много раз люди возвращаются сюда, пока достигнут той высоты такта и развития приспособлений, которые помогут им двинуться дальше в своих Творческих Началах. Смотри сюда — вот луч гармонии.
Снова Владыка перенес меня к другой, не из самых высоких, совершенно желтой круглой башне. После обычного удара башня залилась сверкающим желтым пламенем. Я увидел как бы несколько дальше, чем видел первые башни, море разноцветных огненных языков, сплетавшихся феерически прекрасным зрелищем на желтом фоне. Из них вырисовывалась совершенно круглая башня с куполообразной желтой горящей крышей, вверху которой я увидел фигуру в желтом одеянии египетского стиля, державшую нечто вроде скипетра в руке. Лица такого или ему подобного я никогда не видел. Не то чтобы оно подавляло своей красотой — оно было прекрасно, конечно, но оно выражало такой божественный мир, такое нерушимое благоволение, что от одного взгляда на это лицо я понял, что такое гармония.
Чем больше я смотрел в лицо неведомого мне Учителя, тем яснее узнавал и понимал это выражение нерушимого мира, любви и доброты, припоминая это выражение на лицах хорошо знакомых мне моих великих друзей Али, сэра Уоми, Флорентийца, И.
— Толпы тружеников подводят и подносят сюда свои шары материи, а также отдельных развоплощенных и воплощенных людей в их астральных оболочках, как ты видишь. Разница между движением в этом луче и другими состоит в том, что здесь все идут к нему, а не от него. Сюда идут только сознательно, и никто не может пройти, принесенный другими, без собственного активного участия. Здесь: «Толците, то есть действуйте — и отверзется вам», — ты видишь в действии. Смотри на Землю.
Владыка перевел мой взор на земное пространство, как уже делал это раньше, и я увидел толпы суетливо трудившихся людей. Вся атмосфера вокруг них была туманна. В каждом отдельном существе тлела искорка огня, в одних еле видная, в других — ярче. Кусок земли двигался передо мной, точно на экране сменялись картины. Вот атмосфера стала яснее, я увидел отчетливо людей в огне, их творческие мысли сияли вокруг них, образуя блестящую движущуюся ауру. Атмосфера стала почти прозрачной, и я увидел брата Николая, писавшего в книге, рядом Наль, рисовавшую анатомический атлас, а невдалеке, в комнате, за роялем женскую воздушную фигуру, пальцы которой бегали по клавишам. И клавиши, и рояль, и пальцы, и комната — все светилось желтым светом, как тетрадь брата Николая, как атлас Наль...
— Я показал тебе людей во всех фазах труда, идущих к гармонии и уже живущих в ней, — продолжал Владыка, переводя мое зрение снова на желтую башню. — Каждый, кто может в результате работы над собой дойти до четвертого луча, начинает свой путь с понимания, что труд есть не необходимость, но радость. Поняв, что без труда на общее благо жить нельзя, человек выбрасывает волны новых для него вибраций примиренности, он начинает на деле, в действии простого дня, понимать, что все обстоятельства земли — именно его обстоятельства. Тогда он приходит к вратам луча гармонии, где его, как ты видишь, встречают светлые братья-духи и вводят в огонь башни. Однажды побыв здесь, человек уже никогда более не может вернуться к духовной суете, хотя бы жизнь его внешняя и продолжалась все в тех же условиях суеты и напряженности. Духовный кризис каждого человека, перенесясь через луч гармонии, вводит его в новый круг рождений и смерти, он уже никогда не понижается в фазах своего духовного развития, но идет, все повышаясь в нем. Какими бы богатыми дарами ни был одарен человек, — в соответствии с его кармическими данными, — он будет совершать свои ошибки и держаться личного понимания жизни и ее ценности до тех пор, пока не созреет духом настолько, чтобы перейти рубикон гармонии. Только после этого второго крещения человек становится целиком и полностью творцом для вселенной и может проходить тот круг рождений, где входят в непосредственное слияние с Жизнью. Пути и способы, которыми люди сливаются в своем труде с Жизнью, неисчислимы по своему разнообразию. Светлое Братство стоит стражем-хранителем каждому существу, перешедшему рубикон четвертого луча. Задачи, даваемые Жизнью людям, передаются сонмами Учителей и учеников. Их ставит Светлое Братство водителями и поручителями людей Земли, помощниками их труду и, нередко, защитниками их быта. Имя великого Учителя гармонии — египетское, ибо здесь он прошел свой путь знаний. Его зовут сейчас Серапис. До этой минуты ты видел труд людей Земли и неба слитым в монолитных огнях башен. Земля и небо, путь труда в мире физическом и духовном, действовали через один провод — Огонь планеты. Теперь ты подходишь к одному из лучей величайшего труженика, заведующего пятым лучом в человеческой эволюции. Учитель пятого луча проносит свой труд Земле по двум проводам планетного Огня. И башня его — двойная, вернее сказать, раздваивающаяся на некоторой высоте как бы на две самостоятельные башни, слитые воедино только верхушками. Собери еще глубже все свое внимание, сам поймешь, что этому Учителю ты уже многим обязан и в дальнейшем будешь связан с ним в веках, ибо все, имеющие ту или иную степень ясновидения, хотя бы самую слабую, тесно связаны с лучами этой исключительной по работоспособности башни.
 
kualspb_2013Дата: Среда, 30.07.2014, 15:18 | Сообщение # 19
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
Владыка пересадил меня к следующему, особенно большущему столу, где я увидел необычайной формы оранжевую башню. Вверху она была совершенно круглая и несколько выше середины разделялась на две восьмиугольные башни, расширявшиеся книзу. Каждая из башен имела много этажей. И что меня особенно поразило, на каждом этаже шел орнамент, ну точь-в-точь из таких цветов, какие окружали тайный домик И. на скале, в дальнем парке Общины Али.
— Не раздумывай и не отдавайся догадкам, но действуй внутренне. Зрей духом. Твои выдержка и самообладание уже не те, с которыми ты сюда вошел. И тем не менее они недостаточны, чтобы поднять на плечи мировую задачу, — подымая молот, также имевший на одной ручке два молотка, сказал Владыка. — Никто не выполняет мировой задачи один, как и вообще никто не живет и не трудится во вселенной в одиночестве. Каждому помогают, как ты уже видел, но сейчас тебе предстанет на опыте узнать беспредельность милосердия Мудрости и Ее слуг.
Владыка ударил по башне своим двойным молотком, башня залилась оранжевым огнем, и в ту же минуту я увидел между небом и землей море оранжевого огня, стремительно кружившегося в пространстве.
Владыка снова положил руку на мое плечо, передавая мне свое неземное самообладание, которое сделало в это мгновение и меня мощным, точно я стал частью его самого. Я заметил, что клубы огня вращаются равномерно, и, присмотревшись, различил, что они охватывают две башни, необычайно стройные, грандиозные, сливающиеся в один круглый ствол вверху, как я видел на столе у Владыки.
Не могу сказать, зрение ли мое попривыкло к морю огня или близость Владыки, слившего меня с собой, помогла мне, только теперь я мог разглядеть все этажи башни, чудесные орнаменты-цветы на них, бесконечное количество легких прекрасных тружеников, трудившихся на всех этажах. Чем ниже был этаж, тем все плотнее были тени, чем выше поднимался труженик неба, тем форма его была прекрасней и прозрачней.
— Смотри прежде всего на великого Учителя, возглавляющего эту двойную башню. Еще раз пойми, что нет чудес — есть только та или иная ступень знания. На опыте убедись, как беспредельно и необъятно может быть знание каждого живого во вселенной — и границ ему нет. Убедись, как даже очень близко стоящий к физической форме Учителя человек мало знает о необъятности — по своим масштабам понимания — действий, знаний и трудов Учителя. Смотри на верх башни.
Я устремил взгляд, как приказал Владыка, и на некоторое время потерял всякое понимание: где я, кто я, кто со мной и что со мной. С самой высоты башни на меня смотрело лицо И. Если я в обиходе Земли говорил, что И. недоставало только венка на голове, чтобы быть греческим богом, то... здесь на его голове лежал огненный оранжевый венок... и действительно И. здесь был Богом.
Но то был не только бог красоты, в нем было еще что-то столь духовное, мощное и вместе с тем гармоничное, что никакими словами нельзя описать этого Богочеловека. И этот И. приблизил меня к себе на земле! Вёл, как может воспитывать снисходительнейший и милосерднейший воспитатель малого ребенка! Помогал моему прежде ужасному характеру выработаться, превратил меня из тщедушного юноши в Голиафа!.. Слезы благоговения не скатились из моих глаз, но всем сердцем я склонился перед Великой Жизнью, не зная, чем выразить свою благодарность, прославление Ее! Я понял, что такое милосердие и как надо к нему готовить сердце в сношениях с братьями-людьми. Я понял, что такое Любовь-действие, Любовь-труд, Любовь-радость...
От всей фигуры И. шли сияющие мыслеобразы, как от фигуры сэра Уоми. Только здесь они определенно и точно неслись по двум направлениям, никогда не переходя из одной башни в другую.
Владыка крепче сжал мое плечо, и я стал различать, что в одну башню духи, более прозрачные, носили только оранжевые, желтые, красные и фиолетовые мысле-образы. В другую — белые, синие, зеленые, тонувшие в оранжевом огне.
— Перед тобой два пути одного луча. Тебя поначалу может поразить, что такие на первый взгляд несоизмеримые величины, как точные науки и ясновидение, венчаются одной главой, возглавляются одним Учителем. В далекой-далекой древности это было не так. Но во времена и по планам Божественных Сил, сейчас тебе не доступным, произошли изменения в управлении человеческими путями так, как современность требовала и как по плану целесообразности нашли Силы Жизни необходимым. Каждая точная наука может расти и достигать творческих результатов только тогда, когда интуиция или внутреннее прозрение одухотворяют ученого. Все изобретатели, великие путешественники, открывающие человечеству новые земли, все великие астрономы, математики, химики, вносящие в науку плоды своих трудов, — все в значительной степени ясновидящие, хотя бы лично они и не сознавали своего ясновидческого дара. Но речь идет здесь только об ученых-творцах, хотя бы их творчество выражалось в самой маленькой доле. Вторая башня, где мыслеформы только оранжевого, желтого, красного и фиолетового цветов, — башня ясновидчества по существу, она включает человечество, одаренное обратно пропорционально тем, кто мчится в вековом труде по первой башне Учителя И. Здесь только те ясновидящие, чей дух развился в каком-либо труде до творчества. Безразлично — наука, поэзия, литература, музыка, живопись, скульптура ли, но преобладающее в них ясновидение приводит их к этому лучу. Их силы проносят в мир Земли всегда новые идеи, так как их бескорыстие уже непоколебимо, их верность не может отклониться ни в какую сторону. Они видят, и их верность есть духовное прозрение. Эти творцы могут быть сожжены на костре невеждами и глупцами-ханжами своей современности, но они — столпы Вечного Движения, Его слуги, не рабы, но освобожденные и просветленные сотрудники в вечности. Этот путь — труднейший, так как ни одному ясновидящему не может быть легок путь в быту его современности. А между тем именно для нее-то и посылаются в гущу суеты люди-творцы, сливающиеся с этой башней.
Владыка умолк. Я продолжал смотреть на И. и заметил теперь, как руки его двигались, употребляя нечто вроде рулей, на которые он иногда нажимал то на одной, то на другой башне. Тогда сверху башни вылетали целые шары светящихся разноцветных мыслеобразов, духи растягивали их в гирлянды, гирлянды складывали в букеты все более мелких размеров, иногда подбирая один крошечный цветик и мчась с ним вдаль. Но никогда шары по расцветке не смешивались стаями тружеников, а точно разносились по этажам именно той башни, для какой предназначались.
Здесь не было воронок, и духовные каналы, по которым мчались духи, были односторонними. То есть труженики неба, нагруженные мыслеобразами, мчавшиеся послами в точное место башни И., мчались по очень ясно очерченному и хранимому миллиардами духов каналу. Но возвращались все, выполнив свою задачу, по свободному пространству к верхушке башни. На миг исчезая в ней, они снова мчались к тому этажу, который обслуживали, вновь подхватывали подаваемый им Владыками Кармы их этажа мыслеобраз и снова улетали с ним через определенный канал.
— Ты видишь, что среди огромного количества ясных и светлых каналов, — снова заговорил Владыка, — есть каналы совсем темно-оранжевые. Присмотрись. По ним — правда изредка, но все же в довольно большом количестве — возвращаются опечаленные светлые духи, которым не удалось подать человеку предназначенного ему мыслеобраза. Или мать изгнала плод из своего чрева, или рожденный ребенок окружен таким отсутствием покоя и радости, что труженик неба не мог в достаточной степени успокоить элементаля, строящего в течение первых семи лет тело ребенка, чтобы вручить ему свой мыслеобраз для вплетения его в организм маленького человека. Или когда по кармическим данным человеку мог быть вручен его дар только после тяжких испытаний, героически вынесенных, — у несчастного не хватило сил радости, чтобы вести творческую жизнь, он впадал в уныние и не мог уже понять подаваемого ему нового мыслеобраза. Или же человек проживал свою жизнь в отчаянии и разврате вместо чистоты и героизма, или же впадал в эгоизм, приводивший его к связи с темными оккультистами, — тогда опечаленный брат его, труженик неба, возвращается обратно по одному из этих плотных оранжевых каналов. Такие опечаленные труженики берут на себя добавочный труд: они разыскивают, через Владык Кармы, злейшего врага того несчастного, кому не смогли вручить свой мыслеобраз. Иногда они много лет помогают этому врагу очиститься от злобы и ненависти, доводят его до мысленного примирения с бывшим своим врагом и тогда передают ему новый мыслеобраз, крепко связывая его в сознании человека с образом его бывшего врага. Дух последнего постепенно оживотворяется и очищается трудом одного за двоих и доходит — через новое воплощение — до момента, когда уже получает сам предназначавшийся ему ранее мыслеобраз. Работа здесь, как видишь, не прекращается с земной смертью человека. Всякий, начавший трудиться на Земле в этом луче, может потом перейти к лучам иным, если его карма или его духовное совершенствование требуют этого. Вся вселенная движется закономерно и целесообразно, и отдельные частицы ее — люди — не составляют исключения из этих, общих для всей планеты, законов. Духи последнего этажа башни работают в ментальном плане. Они
направляют в огромных духовных мастерских труд всех развоплощенных, а также тех воплощенных, чье сознание они выносят в этот план для его скорейшего совершенствования. Мастерскими своего луча заведует сам Великий Учитель, принимая ту форму и тот образ, в которых он всего легче, проще и короче может помочь учащимся и облегчить им восприятие форм Огня. Перейдем теперь еще к одному из самых трудных путей человеческой эволюции — к пути Любви.
Так говоря, Владыка перенес меня к одной из самых больших башен в комнате, чашеподобной, тонувшей в прелестных орнаментах красных цветов. Здесь была целая гамма оттенков только одного красного цвета — но что это были за сочетания тонов! Так распорядиться красным цветом — казалось бы, немыслимо багрово-ало-розовых сочетаний, гладких и с прожилками, с фигурным рисунком и с полосками, ни в одном месте не режущими глаза, — могло только небо. Владыка ударил молотком по башне, красные огни вспыхнули на ней пожаром — я увидел далеко в пространстве стройную, чашеподобную башню, горевшую красным огнем, уходившим высоко в небо. Чаша, совсем такая, какую видел я на столе-престоле Франциска, горела, выбрасывая красный огонь лавиной вниз через свои края. Переливаясь, огонь лился вниз по охватывавшему винтовую подставку чаши красному орнаменту. Но и орнамент был живой. Его составляли труженики неба, передававшие струи Огня друг другу сверху вниз. Радость светилась здесь через светло-розовых духов, как бы возвышавшихся над всеми остальными, много темнее их.
— Ты видишь живой орнамент, — подходя ко мне, вновь сказал Владыка. — в бесчисленном количестве слоев течет Любовь к земле, обновляя и возвышая сердца людей и животных. Если бы не было этого луча, перестала бы существовать и вся планета, так как Жизнь, милосердная ко всему, уничтожает только те формы, что не могут раскрыться для Любви. На этом орнаменте — от самого дивного цвета Любви-радости, до темно-красной любви-плоти зверей и человекоподобных, но еще не людей духовно развитых — ты видишь все оттенки любви эгоистической. Здесь же ты найдешь любовь со всеми национально привитыми суевериями и предрассудками. Обрати внимание на очень ясно заметные линии красивого темно-алого цвета в орнаменте. Ты видишь, что вся эта линия состоит из поникших головами печальных тружеников. Их ровно столько, сколько духов — розовых, прелестных носителей радости. Теперь не время объяснять тебе смысл этого явления. Его получит тот из вас, кому судило Светлое Братство принести новые идеи любви на землю и новое понимание, что такое любовь. Ты же и здесь выведи следствие — как и во всем, что необходимо знать тебе, — что во всей вселенной царит закон сохранения энергии. Полное равновесие сил сохраняется во всем, созданном Мудростью. Радостники и печальники, то есть приносящие встречам земли радость или скорбь, совершенно такие же равноценные слуги Жизни, как все остальные Ее сотрудники. Никто не провинился и никто особенно не выслужился, ибо этих понятий о наградах и наказаниях у Жизни нет. Люди же судят, любя или устрашаясь, наказывая или награждая, — и вот, смотри на несчастных, вечно колеблющихся в своих компромиссах с совестью. Труженики Любви, защищающие в своих округах трусливых и сомневающихся, не имеющих в себе верности до конца, разъедаемых вечной половинчатостью, носят на себе отражение грехов своих подопечных. Их воздушные тела все изъязвлены и проколоты до дыр теми ударами, которые им наносят опекаемые ими братья-люди. Великая Любовь, изливающаяся из башни-чаши Любви, заливает раны своих сотрудников все новыми потоками своего огненного милосердия и превращает дыры их воздушных тел в чарующий рисунок Любви, который ты видишь в орнаменте. В своих произведениях, где должна вылиться вся новая мощь твоего просветленного новым знанием сердца, дай понять людям, что всякая любовь хороша, даже эгоистическая, лишь бы она была чиста и бескорыстна. Как новая нота должно звучать твое дарование, показывая людям величайший грех, не менее греха убийства — грех преступления против любви, грех любви проданной и купленной. Инквизиция — грех проданной и купленной любви — тем и страшна миру по своим последствиям, что, прикрываясь преданностью Богу, растлила миллионы человеческих душ. Видишь темный бордюр на ярко-розовом фоне орнамента? То царство животное и птичье, их любовь и кровожадность. Это единственный луч, где ты видишь мир животных вплетенным в жизнь людей. Здесь вред и польза сосуществования мира людей и мира животных ясно выражены. Только этот луч любви может единить все самое противоположное, что живет на планете. Объединяя людей и зверей в луче любви, Жизнь дает возможность низшим формам восходить, подниматься в вибрации любви человека, выше них стоящего. Но, имея величайшее значение в эволюции животного царства, любовь людей поднимает зверей только тогда, когда она истинно духовна и мудра. Ничтожная, личная привязанность к животным, неряшливая, разбросанная, без преданности идейной жизни животного, без постоянного внимания к его внутреннему сознанию, ничего не стоит в мировой эволюции и не имеет места в этом случае. Здесь живет только одухотворенное, творческое стремление любви к единению в Красоте со всем сущим на земле. Перенеси свой взгляд выше, приникни всем сердцем к Великой Матери и вглядись в сияющий лик Учителя этого шестого луча.
Владыка обнял меня за плечи и совершенно слил меня со своим сознанием. Необычайное чувство мощи охватило меня всего, точно весь мой позвоночный столб стал насыщен электричеством, я ощущал его как огненный стержень всего моего существа. Огонь башни стал теперь для меня прозрачным. И я увидел незнакомое мне лицо в темных волнах волос, с огромными глазами, выражавшими такую доброту, для определения которой на человеческом языке слов нет. То выражение мира, доброты и любви, которое казалось мне не так давно пределом возможности на лице Франциска, теперь было понято мною только как намек на то, что я видел сейчас. И с этой неизреченной добротой, любовью и милосердием сочеталось такое мужество, что я понял, как в любви этого Богочеловека не могло быть ни одной капли сентиментальности или слабости, компромисса или нерешительности. Я понял, что любовь ясно видящая не может совершать тех заблуждений и попустительства, которые введут человека во временное улучшение его внешних обстоятельств в ущерб его вечному пути и труду. «Доброта» в кавычках, доброта — «слезливая сентиментальность» не имела ничего общего с мужественной добротой этого лица.
— Многое ты понял сейчас и без моих объяснений, — все держа меня за плечи, сказал вновь Владыка. — Одно еще мне остается сказать тебе об этом луче. Здесь нет никаких ограничений и заграждений, никаких условий или особенностей в отыскании путей к этой величественной, гигантской башне. Люби — и ты непременно найдешь путь к Владыке этого луча. Человек может даже ничего не знать о Боге. Он может быть совершенно невежественным в смысле условной культуры своей современности, но сердце его может быть полно чистой любовью, и выбрасываемые им вибрации — по самому элементарному закону притяжения — привлекут его сюда. Имя этого Владыки — Иисус... Теперь тебе остается узнать о последнем луче — седьмом. После третьего луча, где, как я тебе объяснил, люди группируются, не однажды возвращаясь обратно, луч седьмой — самый многочисленный. Добрая половина людей Земли идет этим лучом. Это луч религии и обрядов, но он же и луч многих отделов науки, особенно техники и механики. Величайшие изобретения и открытия сходили на землю при непосредственной помощи этого милосердного помощника и заступника рода человеческого. Перенеся сам — в своих земных воплощениях — много преследований и будучи не раз сам заключаем в темницу, он — ближайший заступник и помощник всех гонимых и заключенных. Немало труда своего он положил на то, чтобы расширить мировоззрение правящих Земли и внести свет в жестокий мрак буржуазного строя людей. Почти нет человеческих революций, где бы мудрость и культура этого Учителя не помогали людям отыскивать новые формы общежития. Это мудрец из мудрецов, в сознании которого развито такое огромное количество знаний, что нет ни одной отрасли труда всего современного человечества, которой бы он не знал. Его имя Сен-Жермен. Популярность этого Учителя много больше среди людей, чем популярность остальных Великих, труд которых — в их лучах — я тебе показал. Все религии — если возглавляющие их чисты сердцем и бескорыстны в своей преданности Богу, исповедовать Которого учат свою паству, — имеют непосредственную связь с Учителем этого луча. Самое большое количество истинно и крепко связанных со Светлым Братством идет через этот луч. Взгляни сюда.
Владыка перенес меня к последнему из своих самых больших столов и указал на высокую, относительно узкую, необычайно стройную фиолетовую башню. Она казалась легкой. Вся изрезанная, кружевная, она совсем удивила меня своим необычайным стилем. Весь ее низ был круглый, а этажи чередовались: то они были совершенно круглые, то восьмиугольные, то крестообразные, а в самой вершине сиял крест, и над ним пятиконечная звезда. Владыка ударил золотым молотком по стене и башне почти одновременно. На стене заклубился туман, а башня загорелась прелестным, нежным фиолетовым огнем самых разнообразных и чудесных оттенков.
— Смотри на стену, иначе ты не поймешь сокровенной сути религии, живущей в огне этой башни, — произнес тихо Владыка.
Туман на стене рассеялся, и я увидел три юные, божественно прекрасные фигуры, составлявшие треугольник. В центре треугольника стояла четвертая, еще более юная, прекрасная, прозрачная фигура, соединявшая в себе мощь, божественную красоту и такое величие, что я не мог вынести ее сияния и уже хотел закрыть лицо руками, как Владыка взял меня на руки, опустился на колени и склонился до земли. Оставаясь коленопреклоненным, подняв голову, он прижал меня к своей груди, как делают матери со своими больными детьми, и сказал, обращаясь к сиявшим нестерпимым Светом фигурам на стене:
— Вечность есть закон Бога, и этот закон движет вселенную и все живое в ней. Прими рабов Твоих, Тебе трудящихся. Помоги ясно видеть Лик Твой, Его не забыть и с Ним, в Нем и для Него трудиться на Земле на благо и счастье людей.
От стены отделилась маленькая пятиконечная фиолетовая звездочка и утвердилась на волосах Владыки. От центральной, божественно прекрасной фигуры отделилась золотая нить, соединив между собою три стоявшие треугольником фигуры. От первой из них, бывшей вершиной треугольника и стоявшей лицом к нам, полетел к башне сноп золотых лучей. Лучи золота пронизали всю башню. Как только вся башня погрузилась в золотое сияние, картина на стене исчезла. Владыка поднялся с коленей, посадил меня снова в кресло и стал рядом со мною.
— Ты видишь, как фиолетовая причудливой формы башня вся утонула в море золотого Света, промчавшегося к ней от Божественной Силы, охраняющей, защищающей, созидающей и правящей Землей. Эти Божественные Владыки — выше всего существующего на Земле. Они завершили круг величайшего творческого пути на иной, много более высокой планете и сошли на Землю, движимые непостижимым для сознания земли подвигом милосердия и самоотвержения. Их сознание настолько выше всех земных сознаний, что достигнуть его и приблизиться к нему не могут не только воплощенные, обычные люди, но и не все высочайшие из развоплощенных могут постичь его. Эти Владыки, вечно юные, — центр Божественных Сил на Земле. Но это все, что в данную минуту я могу сказать тебе о них. Божественная Сила, показавшая тебе Себя, благословила твой труд, признав твое бескорыстие, самоотверженность и верность. Ты же помни, чему был свидетелем; трудясь, неси в сердце Божественный Лик, признавший в Своей Любви тебя достойным Его лицезрения, и развивай в людях новые идеи о Божестве. Очищай от суеверий и предрассудков представления людей о Боге и вливай в них уверенность, что всё и вся в жизни Земли живет под бдительным и непрестанным, милосердным и спасительным покровом Живого Бога, трудящегося во всех отделах жизни на Земле. Эти Владыки сотворили все сущее на Земле, принеся с собою на «Землю-хаос» злаки, людей и животных. Все, что ты видишь на земле, под землею, — все труд милосердия этих Божественных Владык... Обрати теперь внимание на башню. Что обозначает ее необычайной причудливости форма? Эта форма — еще одно из подтверждений высочайшего милосердия Божественных Владык. Люди, впадающие во всевозможные предрассудки и суеверия, хотят молиться Богу так, как им кажется всего милее и целесообразнее. И вот ты видишь в отдельных этажах этой башни все формы религий, населяющих в данный момент Землю. Лишь бы религия людей базировалась на любви, чистоте и бескорыстном самоотвержении — и она принята Божественной Силой, она отражена здесь, в башне Религий и Обрядов. Священное — истинно Священное людям — находит здесь не только одно голое отражение, но и получает Божественное Озарение и Очищение, как ты видишь в пронизывающих насквозь башню золотых лучах, посылаемых Божественными Владыками. Я тебе уже сказал, что Учитель Сен-Жермен, мудрец из мудрецов, в своем милосердии и долготерпении, в своей снисходительности и помощи, стоит на первом месте по близости к Земле и выносит на своих плечах много больше тяжести вибраций людей, чем остальные Милосердные Учителя. Поэтому очищающая сила Бога и горит здесь неустанным золотым Светом, помогая нечеловечески трудному подвигу этого благого Учителя. Нет большей трудности, как исправлять кривизну религиозных заблуждений, ибо в этом секторе религий человеческое сознание наиболее лично и упрямо. Вглядись, какое разнообразие видишь ты здесь среди слуг Учителя. Многие из светлых духов, даже пройдя свой путь надземного служения человечеству, достигнув радости полного духовного освобождения в остальных секторах творческого сознания, остаются закрепощенными в узкой тропе любви к своему Богу. Одни из них прозрачны, но на своих формах сохраняют сутаны католицизма, монашеские рясы своих орденов, иные — священнические облачения, жреческие одеяния, мусульманские и китайские отличия. И только на самом верху ты видишь единство всех без различия религиозных форм под эмблемой нашего Божества Земли — пятиконечной звезды. Язык пали ты знаешь. Над звездой сияет надпись — прочти ее.
Владыка обнял меня за плечи, и я совершенно явственно различил выше звезды светящуюся фигуру, державшую в руке золотые скрижали, на одной створке которых сияло огненными буквами:

Мир-Вселенная есть часть Истины
Истина одна — путей к Ней много.

На другой створке письмо было фиолетовое, и оно гласило:

Нет религии выше Истины. Раскрепощенный от узкой религии, чистый сердцем встречает Любовь Живую. Познав Ее, уносит в Вечность свое знание и проходит весь дальнейший путь как творческий сотрудник Истины.
 
kualspb_2013Дата: Среда, 30.07.2014, 16:31 | Сообщение # 20
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
Пойдем теперь отсюда, из этого «Святая Святых», но посмотри еще на стену, у которой ты спал, быть может тебе откроется лик Владыки мощи, покровителя и защитника всех идущих полною верностью до конца в его луче мощи. Величайшее милосердие этого Учителя мощи не знает пределов; и только слабые духом воспринимают этого вождя суровым. Его внешняя суровость — защита именно тем слабым, что не имеют силы вынести его мощи. Ибо и мощь Милосердия должна быть встречаема мощью мужества человека, чтобы быть понятой.
Обнимая меня, Владыка подвел меня к дивану. Он отдернул тяжелую занавесь у изголовья, и я увидел на белой стене светящийся чудесный портрет Али. Он стоял во весь свой гигантский рост как живой. Черные кудри выбивались из-под белого тюрбана, в руках он держал сверкавшую чашу, точь-в-точь как на престоле Владыки, только несколько меньших размеров, с клубившейся в ней огненно-белой жидкостью.
Это был тот Али, что гулял и беседовал со мною в своем парке; тот же Али, которого я видел в аллее в К., на пиру в его доме, наконец, тот же Богочеловек, лик которого сверкал с высот белой башни. И... В то же время это был другой, новый Али, которого я никогда не видел, и даже не мог предполагать, что его лицо может носить такое выражение ликующей радости, счастья, любви, кротости и той божественной доброты, что я видел на лице Великого Учителя Иисуса. О, как он был прекрасен! Я невольно опустился на колени и прошептал, склоняясь к земле:
— Славословлю имя Твое, Али, посланник Бога! Да будет славен каждый, кто, даже не зная Тебя, произнесет с надеждой и любовью имя Твое.
Владыка поднял меня, отер душистым платком катившиеся по лицу и не замечаемые мною слезы благоговения и сказал:
Узнай истинное имя этого великого слуги Бога, Его воина мощи. Его зовут Мория, и, обращаясь к нему, отныне зови его так. Этот покровитель всего творящего не оставит и тебя в пути, и в доказательство его милосердия и помощи тебе он показал тебе здесь свой лик, которого не видел еще ни один человеческий глаз. Пойми крепко: нет чудес, есть только ступень знания. И сообразно этой ступени каждый видит то, что дух его видеть может.

ххххххххххх

Почему лицо Мории поразило тебя при первом же мимолетном свидании? Почему тот, кого ты привык звать Флорентийцем, но чье имя на самом деле Венецианец, привлек в самое короткое время твою любовь не меньше, чем это мог бы сделать родной тебе отец? Да просто потому, что все эти великие слуги и самоотверженные сотрудники Истины давно уже готовили тебя к твоей миссии и учили тебя понимать Жизнь во всех Ее формах, видимо и невидимо трудящихся в двух планах: земли и неба. Но твой характер, склад твоей кармически изживаемой в это воплощение личности мешали тебе уносить — до времени — память о труде твоей вечной индивидуальности, память о ночных уроках на Землю. Самоотвержение И., оставившего для тебя и всех твоих спутников свои высоты, спустившегося в гущу бытовой жизни, чтобы скорее, проще, легче и веселее вывести вас, избранных Светлым Братством, для подвига труда и помощи современному человечеству, помогло вам всем найти, развить и укрепить в необходимой мере Гармонию между личностью и индивидуальностью, между текущей формой и Вечным, в ней заключенным. В своих произведениях откроешь людям в ряде художественных образов не только то, что смерти нет. Но и всю необходимость его личности для каждого, кто сходит жить на Землю. Личность — не зло, от которого можно отмежеваться или отмахнуться. Не навязанный кармический груз, от страстей которого можно стонать и жаловаться. Личность человека — это величайший из даров Милосердия, Свет, подаваемый каждому в той наичистейшей лампаде, которую все невидимые помощники округа могли соткать вечному Огню человека, слив свои заботы и помощь Любви с его собственным трудом и любовью. Многие миллионы сознаний, где еще закрыт выход Духу, идут в материалистических идеях ума и живут в его крепости, не менее надежно запертые, чем те миллионы, что всю жизнь «ищут» духовных путей, а живут в узких рамках личного. Первые, отрицающие дух, часто бывают цельнее и находят выход к Истине скорее и легче. Вторые — «искатели» — чаще всего так и умирают в двойственности, ища в идеях и фантазиях, а в земном, сером дне живя в железных лапах личных желаний. Взгляни сюда.
С этими словами Владыка посадил меня у подножия зеленой башни, в высотах которой сверкал дивный образ того, кого я привык звать своим другом и покровителем Флорентийцем, но кого теперь призывал сердцем как великого Учителя Венецианца.
— Видишь ли ты в узкой полосе белых цветов постоянно обновляемое движение, тянущееся к самой груди Учителя и кончающееся огненно-зелено-красными нитями? Ряд белых, прекрасных цветов вносят труженики с белой башни Мории. Присмотрись... Целая толпа сияющих белых духов, видимых отчетливо тебе, но даже не всем братьям Светлого Братства известных, ждет своей очереди, чтобы вложить в совершенно определенный, гармонически точный белый рисунок свой цветок. Почему ждут эти самоотверженные труженики? И чего они ждут? Они ждут своей — вернее сказать, того, кому несут, — очереди и места. Вот из зеленого поля огня башни Венецианца отлетел труженик с белым цветком — силой мысли Мории — обратно к белой башне. Проследи его путь. Цветок на зеленой башне казался совершенно белым. Теперь, вброшенный в белый горн огня, он вплелся в него зеленоватым рисунком и поплыл дальше, сияя и расширяясь, то есть принимая форму активной силы, как действие Мудрости, в Ее сочетании Силы и Такта. Дух новый созрел в человеческом существе для нового, повышенного служения своей отрасли труда. В образовавшееся пустое место зеленой башни очередной невидимый помощник вносит свой белый цветок — неустанно. Идет Жизнь — Вечное Движение в формах и без форм. Если ты понаблюдаешь все открывшиеся твоему взору башни Труда, ты увидишь тот же целесообразный и закономерный труд Гармонии на них на всех. Может ли быть хоть кто-либо забыт? Может ли хоть один человек быть обойденным? Может ли помощь к нему опоздать? Может ли небесный труженик остановиться в пути? Изменить по своему усмотрению путь несомого им человеческого сознания? Все движется в строго определенных каналах Мудрости, Ее полном милосердии. И все перемены внешней и внутренней судьбы человека — есть ответ ему на его зрелость. Готов человек — готов ему ответ Жизни. И этот ответ всегда целесообразен, хотя бы на бытовом языке он и оценивался «незаслуженным». Все люди молятся, взывают к Богу и Его святым, но большинство этих молений — пустая, суетная возня людей со своими собственными слепыми личностями, потому они и остаются неуслышанными, без ответа и помощи. Наибольшее поношение получишь ты от этих неготовых, но считающих себя центром, умом Земли, людей. Ни одной катастрофы в жизни человечества не бывает попусту. Все они вызываются чрезмерным развитием конечного ума, нередко вступающего в сотрудничество с темными оккультными силами. Вступив в такое содружество, значительная часть людей начинает мечтать о подчинении мира своей власти, старается выбросить в современность грубейшие из идей материализма, убить дух и живой Огонь в человеке — и катастрофа на земле назрела. Великая Жизнь вводит снова Свои формы в русло закономерности и целесообразности. То есть те слои человечества, где окостенение их духа столь велико, что в эти их временные формы уже нет возможности вдвинуть какую-либо цивилизацию и более высокую культуру, Жизнь уводит в иные слои Своих форм, давая им отдых, озаряя их окостенелое сознание новыми духовными волнами и снова возвращая на Землю как более гибкие и светлые формы, целесообразно соответствующие своей и общечеловеческой вечной эволюции. А люди, судящие все с точки зрения справедливости только одной Земли, говорят: война, эпидемия, голод, землетрясение, погром и так далее. Взгляни теперь сюда, присмотрись пристальнее к красной башне. Уже в первый раз, как ты рассматривал и наблюдал работу невидимых ее помощников, ты понял, что отличительной чертой шестой башни — неповторимой больше нигде — было неустанное излияние самых разнообразных слоев и волн Любви на Землю через тружеников неба — слуг этого луча Любви. Их деятельность сплетается в орнамент, полный красоты и гармонии. Но в чем, собственно, состоит труд невидимых помощников луча Любви в отличие от труда всех остальных лучей? Почему этот путь — один из самых трудных для человечества? Все, кто достиг такой освобожденности, чтобы трудиться на этой башне-чаше, уже прошли те центральные круги духовного совершенствования, где живут понятия осуждения братьев-людей. И не только осуждения или пересудов не знает сознание тружеников этого луча, оно не знает и временного благополучия, не знает закона справедливости — измышлений одной земли. Их сознание воспринимает только вечное в человеке. К этому вечному оно обращается и только этому вечному помогает в каждой форме. Мужественная Любовь Владыки этого луча изгнала всю слабость из сознания своих сотрудников. Помощь этого луча — героическое напряжение, которое и сам этот Учитель, и все его сотрудники пробуждают в людях, закаляя их характеры в нем. Только те люди, которые перестали жаловаться на свою судьбу, перестали в своем сером дне возлагать надежды на помощь со стороны, свалившуюся им как протекция или опека, которых они считают себя «достойными», а дающих их — «обязанными»; только те люди, которые достигли силы жить свой серый день в героическом напряжении, считая эту форму жизни самой простой и естественной радостью для себя, — идут лучом Любви. Одной из отличительных черт этих людей всегда бывает то, что они всюду вносят с собою мир: умиротворяя своим примером героизма в сером дне, прерывая в своих встречных братьях-людях их, казавшиеся такими тяжелыми, драмы. Стихают не только все бури страстей, но даже недоброжелательство друг к другу стихает в их присутствии. В своей будущей литературной работе, к которой готовит тебя сейчас великая Мать Жизни, пронеси сознанию людей в ярких чарующих образах — образах безвестных героев серых будней — эту новую героику чувств и мыслей. Шаг за шагом указывай на мощь духовного развития в простых, обычных людях, что строят новые формы быта только потому, что их собственная в них живущая Любовь не знает разъединения, не знает смерти, а знает твердо и непоколебимо вечную смену форм Единой Вечной Жизни. Теперь вглядись в кузнецов мощи духа первого луча и разберись, чем и как они отличаются в своем труде от кузнецов духовной мощи шестого луча.
Владыка посадил меня так, что я увидел точно приближенными друг к другу башни — белую и красную. Обе они как бы выступали на первый план, а все остальные горели ярко за ними. Но я понял, что на самом деле никакого изменения в размещении башен не произошло, а просто Владыка — силой своей неземной воли — помог мне фиксировать так мое внимание, что оно сосредоточилось на первой и шестой, оставив остальные башни, как и всю остальную вселенную, только существующими в моем сознании.
Этот опыт — по-новому фиксированного внимания — проходил тоже впервые. Где-то во мне мелькнула мысль, как многим я обязан помощи Владыки, но голос его прервал всякую возможность рассеяться.
— Ты видишь, что небесные труженики обеих башен, помогающие людям ковать силу духа, идут путями разными. В белой башне они идут по ярко-розовому лучу. А в красной башне они идут по лучу бледно-розовому, испещренному белыми прожилками, сложившимися в сложный и прекрасный рисунок из белых молний — мыслей Мории. Все духовно мощные, идущие лучом первой башни, как ты уже знаешь, — творцы. Эти творцы имеют всегда определенную миссию: вести, пробуждать, организовывать толпу. Это вожаки земного человечества, устроители государств и политические реформаторы. Но это только те вожди челове-
чества, те мудрецы, которые трудятся на благо своего народа или всего человечества
. Их расширенное сознание не тонет больше в мутных волнах личного. Их любовь превращается в такую силу, когда они, не бросая якоря спасения сотне самоотверженных, имеют Дух-Огонь-Волю-Любовь обречь на смерть — смерть временного — сотни, если знают, что самоотвержение этих сотен вынесет в своем героическом смертном стоянии в высшую волну Жизнь в формах новых миллионов. Верность этих вождей не знает сердечного содрогания от ужаса временного. Они трудятся для вечного, для его повышающихся форм, для неустанного выявления в массах новых, единящих людей идей труда и Света. Владыки и главы государств, вожди политических партий, преследующих цели общего блага, — все идут здесь. Это луч сил исключительных, выдающихся. Все ведущие — будь то деятели искусства или литературы, просвещения, авторы изобретений или открытий, охватывающие огромные массы людей своею деятельностью, — идут здесь. Их Любовь-Силу несет всегда Огонь. И нет для них лично никакого значения в том или ином быте. Они не умещаются ни в какой «быт». Напротив, они почти всегда разрушители обывательских, привычных норм существования, потрясатели плесневеющей психики. Они, лично не заинтересованные в быте, являются необходимыми разрушителями для созидания обстоятельств, полноценно соответствующих своей современности. Что касается огненной верности-Любви деятелей мощи шестого луча, то у них на первом месте быт, труд серого дня, семья и устои нравственности. Но этика этих деятелей не мертвая мораль, «принципиально» основанная на сухом велении мозга, где и доброта идет от ума, суха и до мелочи «обоснована». Этих тружеников мощи, любящих миротворцев мира, ведет Огонь их сердца по делам простого дня. Не суди о них по бытовым понятиям земли. Не думай, что они не годны для дел широких возможностей. Но их любовь
так велика, что они немедленно спасают каждого, в данный текущий момент, в данных его обстоятельствах, прилагая все очищающие силы своей Любви-Мощи на то, чтобы помочь раскрепоститься человеку от его протестов против тех внешних обстоятельств, в какие он попал в это свое «сейчас» вечности. И эта их деятельность, как избравших себе самый простой день, так заполнена мыслями о встречном, вернее сказать, о каждом из них, что для потрясающих и созидающих переворотов масс они быть использованы Жизнью не могут. Эти труженики несут на своих плечах всю тяжесть обыденщины, превращая серый день, убогий и бледный, в сияющий Свет своим встречным. Эти смиренные — истинно смиренны. Они точно знают свое место во вселенной. Потому-то мир их сердец переливается во все места, где они живут, как переливается через края огненная Любовь той чаши-башни, лучом которой они идут. Их правдивость, как и их Любовь, не принцип, а Огонь сердца. И творчество их, маленькое по масштабам, огромно по силе их помощи. Фиксируй свое внимание на том, что я сказал тебе: они помогают встречному сейчас, в его обстоятельствах, становясь на уровень его понятий. К какому же лучу стоят они ближе всего этой стороной своего труда? «К третьему», — без слов отвечаешь ты мне. Быть может, и к третьему. Но я задал тебе этот вопрос только с той целью, чтобы ты твердо усвоил: нет в труде жизни отъединения и быть его не может. Задачи шестого и первого лучей в их выковывании мощи ты проследил. Задачи шестого и третьего лучей ты сам назвал общими. А разве задачи второго, шестого, третьего и первого лучей не связаны? Разве задачи пятого и седьмого лучей стоят в стороне? Я тебе говорю все это для того, чтобы ты более не удивлялся и не потрясался, в каком облике увидел
ты Владыку того или иного луча. Все слито воедино в каждом из этих совершенных людей, которых ты зовешь Богочеловеками и так воспринимаешь их в своем сознании. В гармонии их мощи, в гармонии их Огня они так освобождены от всяких страстей, что могут быть видимы одновременно многим сотням сознаний, каждому именно так, как ему это наиболее целесообразно, по его возможности. Тебя потрясает, что ты, считающий себя слабым и недостойным, избран для миссии столь великой. Не тебе судить, сын мой, тебе — повиноваться. Неси в смирении подаваемый тебе Жизнью вновь дар. Неси радость и легкость в своих встречах и мужайся в них. Все то из своей кармы, что было бы в тягость твоему новому таланту, что не могло бы позволить тебе внести Новое Евангелие серого дня в современное тебе общество, сожжено самой Жизнью. Жизнь дала тебе Великих в непосредственные наставники. Тех Великих, путь к которым люди ищут веками и находят редко. Еще раз повторяю: не тебе судить. Тебе — повиноваться. Ты не можешь еще понять всей закономерности и целесообразности труда
Жизни. Но ты можешь до конца понять, что только радость — твой меч победы. Только с ним в руках ты можешь выполнить даваемую тебе миссию, заветом которой для тебя будут всегда слова, что ты сам прочел в огненном письме: «любя побеждай».
 
Форум » _002 ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ » ЦИТАТЫ по разным темам » подборка цитат из книги Конкордии Антаровой "ДВЕ ЖИЗНИ" (очень люблю эту книгу)
  • Страница 4 из 5
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • »
Поиск:

Создать бесплатный сайт с uCoz
Рейтинг@Mail.ru