Пятница, 29.03.2024, 12:08
Ку Аль (kualspb) и его творчество
ГлавнаяРегистрацияВход
Приветствую Вас, Гость · RSS
проба1
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 7
  • 1
  • 2
  • 3
  • 6
  • 7
  • »
Форум » _008 РАЗНОЕ » МНЕ НРАВИТСЯ » СТИХИ
СТИХИ
kualspb_2013Дата: Четверг, 20.08.2015, 22:26 | Сообщение # 1
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
-- В этом году познакомился с чудесным творческим дуэтом -- это, исполняющие под гитару стихи Серебрянного Века, Нина Тарасова и Елена Хомская. Подробнее о них можно узнать здесь http://vk.com/club31479221
Нина при этом не только пишет музыку, вдохновляясь творчеством своих любимых поэтов, но и сама создает замечательные тексты для песен. И это лишь одна из граней ее таланта. Вот посмотрите какие чудесные стихи для детишек родились из под ее пера. Причем трудно сказать, в чем она более преуспела -- в самих стихах или в ярких и самобытных картинках, которые эти стихи сопровождают.

_001
























 
kualspb_2013Дата: Пятница, 28.08.2015, 20:23 | Сообщение # 2
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
_002

-- Познакомившись с песнями вышеупомянутого дуэта, которые мне очень понравились, я решил восполнить свой пробел в этом направлении. Покопался в домашней библиотеке и достал несколько томиков Гумилева, Цветаевой, Кузьмина, Бальмонта. Совсем не цепляет... Обнаружил среди книг также МЕМУАРЫ, собранные в сборнике "Серебрянный век". Зинаида Гиппиус описывает жизнь своего мужа - Д.Мережковского. Сергей Маковский - портреты современников (Аненский, Волошин, Черубина). Владислав Ходасевич -- о Брюсове, Андрее Белом. Воспоминания Г.Иванова, Б.Зайцева. Анна Ахматова -- о Мандельштаме...
Читаю и диву даюсь -- почему творчество этих людей признано чем-то важным и значимым? Мне они показались мелкими и некчемными людишками. Какую пользу они принесли России, своему народу? Варились в собственном соку, совершенно оторванные от жизни. Охи, вздохи о любви (не настоящей, выдуманной ради того, чтобы написать об этом в стихах). Встречались в ресторанах, пили алкоголь, (очень часто болели), дискутировали на абстрактные темы. Нигде не работали. Жили на деньги родителей. Ездили по курортам. Снимали на лето дачи. В общем -- совершенно ПАРАЗИТИЧЕСКИЙ образ жизни. О чем их стихи? Ничего стоящего. Никаких серьезных тем. Примерно как абстрактная живопись. Понтов много. А содержание такое же примитивное, как "Черный квадрат" Малевича. Не о такого ли рода людях Саша Черный написал стихотворение "Интеллигент":

Повернувшись спиной к обманувшей надежде
И беспомощно свесив усталый язык,
Не раздевшись, он спит в европейской одежде
И храпит, как больной паровик.

Истомила Идея бесплодьем интрижек,
По углам паутина ленивой тоски,
На полу вороха неразрезанных книжек
И разбитых скрижалей куски.

За окном непогода лютеет и злится...
Стены прочны, и мягок пружинный диван.
Под осеннюю бурю так сладостно спится
Всем, кто бледной усталостью пьян.

Дорогой мой, шепни мне сквозь сон по секрету,
Отчего ты так страшно и тупо устал?
За несбыточным счастьем гонялся по свету,
Или, может быть, землю пахал?

Дрогнул рот. Разомкнулись тяжелые вежды,
Монотонные звуки уныло текут:
"Брат! Одну за другой хоронил я надежды,
Брат! От этого больше всего устают.

Были яркие речи и смелые жесты
И неполных желаний шальной хоровод.
Я жених непришедшей прекрасной невесты,
Я больной, утомленный урод".

Смолк. А буря все громче стучалась в окошко.
Билась мысль, разгораясь и снова таясь.
И сказал я, краснея, тоскуя и злясь:
"Брат! Подвинься немножко".

Почему же престижно входить в число поклонников творчества такого рода "интеллигентов"? Чтобы отделить себя от неразвитой и неутонченной публики, которая вообще стихов не читает?
Признаюсь у меня большую часть жизни не появлялось желания окунуться в мир поэзии. Может быть я вообще не способен воспринимать этот вид искусства? Но ведь отдельные авторы мне все-таки нравились. Их я помещю в этой теме чуть ниже.

хххххх

-- Здесь я сделаю ВСТАВКУ (от 5 июня 2017 года) с цитатой Учителя Айванхова о поэзии, которая мне наконец все объяснила. Я прочитал его книги гораздо позднее, чем была начата эта тема.

ЦИТАТА (Айванхов "Познай самого себя - книга 2):
Поэты тоже легко завораживают голову, которая не знает, что такое истинная поэзия и просит только о том, чтобы ее баюкали словами и рисовали ей туманные, лунатические картинки. Эти, так называемые, поэты находят себе прибежище в низших областях астрала. Позволяя его сущностям заворожить себя, они превращаются в самых слабых, болезненных и разболтанных существ. Опасно подпадать под дурман красивых фраз. Если при чтении стихов вы не становитесь сильнее, разумнее, просветленнее, отложите их в сторону, иначе, в конце концов, вы станете такими же, как их авторы: безвольными людьми, лишенными высокого идеала.
В молодости я тоже занимался поэзией. Я писал стихи, мистические рассказы, содержавшие духовные истины, видения и пророчества; однако довольно скоро я перестал это делать, поскольку заметил, что такая поэзия отнимает силы, делает человека излишне чувствительным и уязвимым, удерживая его в астральном, лунном мире. Я оставил эти занятия и отправился искать настоящую поэзию у солнца. Некоторые из вас заметили, что мои объяснения поэтичны. Это так, потому что в науку и философию я привнес поэзию. Истинная поэзия содержится в природе, так как в ней одновременно все красиво и научно. Сейчас науку и поэзию обычно принято разделять, в природе же они едины.
Поэзия и жизнь должны быть неразлучны. Истинный поэт - это человек, способный наделить поэзией свои мысли, чувства, поступки, наполнить свое существование красотой, выраженной в стихах. Слишком легко писать поэмы и при этом вести жизнь, лишенную всякой поэзии. Сколько поэтов не могут писать, если не пьют, не курят, не имеют определенных отношений с женщинами! Принято думать, что для вдохновения им необходимы приключения и новые ощущения, чтобы "не дать источнику иссякнуть". Но их источник уже давно иссяк! Итак, вот что из себя представляют поэты: будучи подвержены влияниям, слабостям, болезням и лишенные всякой воли, они постоянно живут в беспокойстве, тревогах, страстях и уродстве, нередко заканчивая жизнь самоубийством из-за незначительного оскорбления. Бедные поэты!
В своей жизни я знал немало творческих натур и потому мог их хорошо изучить. Я не отрицаю, что у них много талантов, что они тонко чувствуют и зачастую даже гениальны. Тем не менее, они не развили в себе внутреннюю силу, волю, уравновешенность, но при этом полагают, что для творчества следует погружаться в глубины ада. Вот так находка! Конечно, творить, не имея жизненного опыта, невозможно, но зачем же черпать материал для творчества всегда внизу, в подсознательном, в самых низших сферах естества? Материал там, естественно, есть, однако далеко не самый лучший.
Почему бы не поэкспериментировать в других областях и не открыть, например, что такое Небо, чистота. Божественная любовь? Я за опыт, но опыт божественный, а не низший. Все великие гении прошлого проживали небесный опыт. Вот почему они создавали шедевры, тогда как большинство современных художников потонули в грязи. Основательно в ней увязнув, они принимаются писать, претендуя на то, что "знают человеческую природу". Нет, им известна лишь ее низшая, адская часть, описаниями которой они и кормят весь мир.
В будущем поэты вновь начнут воспевать чистоту, разум, красоту Господа и Вселенной. Они дадут людям вкусить небесной росы, амброзии. Их произведения позволят человечеству расти и продвигаться вперед. Пока же они с особой ловкостью изображают людской разврат и беспутства. Как много актеров может великолепно исполнить роль пьяницы или палача, так как в той или иной степени испытали это в жизни, но совершенно не способны перевоплотиться в Иисуса или апостола и не выглядеть при этом смешными! Им неведомо, что такое святость, они не знают, при помощи каких движений и слов могли бы выразить ее.
Поэзия должна основываться на высшем, божественном знании, иначе она бесполезна и даже вредна. Вот почему Платон, обладавший истинными посвященческими знаниями, не хотел, чтобы поэты жили в его государстве (ведь поэзия, так, как ее обычно воспринимают, является иллюзорной обманщицей, бледным отражением истинной поэзии), тогда как философов и ученых там принимали с радостью. У нас во Франции есть великие поэты, которыми я, конечно, восхищаюсь, но мне жаль, что их жизнь не была столь же поэтичной, как их произведения. Я знаю, что подобные суждения высказывать не принято, потому что люди склонны пленяться всем внешним и поверхностным.

-- Следующая цитата из другой его книги:

Для многих, даже очень образованных людей, поэзия - это не что иное, как череда неясных, странных, не связанных между собой понятий и образов, не имеющих соответствий с символическим языком природы. Поскольку у них нет критериев, а сами они скорее склонны жить в тех же туманных областях, откуда поэты черпают свои понятия и образы, люди приходят в восхищение, не замечая, что увязают в грязи. Уверяю вас, я видел, что многие понимают под поэзией: они даже никогда по-настоящему не задумывались, что это такое. Истинная поэзия - это Слово, Божественное Слово, элементы, удивительно связанные между собой таинственными соответствиями. Истинная поэзия вызывает в человеке чувство, что он уже жил в высшем мире Божественной жизнью, она затрагивает в нем самые Божественные струны. Вот почему если стихотворение не дает вам подобных ощущений, не пробуждает воспоминаний о высшем мире, а дает лишь чувство чего-то смутного и неясного, можете быть уверены: это не истинная поэзия.
Слишком часто главной заботой поэта оказывается желание излить свою душу, свои самые отрицательные чувства, грусть, разочарование, отчаяние... Но почему он должен пичкать публику своим горем и возмущением? Как если бы вместо пищи он предлагал вам свои экскременты. А глупые люди соглашаются: можно даже сказать, что они испытывают потребность денно и нощно питаться отбросами и всякой гадостью. Вы еще очень далеки от того, чтобы понять меня, однако постепенно у вас начнут формироваться все более адекватные критерии относительно искусства, и вы перестанете восхищаться некоторыми произведениями, которые вызывают колики, мигрени, сыпь на духовном плане! Слишком много "художественных" произведений является проекциями низких, тупых состояний души.
Я люблю поэзию и ставлю ее выше других видов искусства: музыки, живописи, скульптуры... Поэзия -это слово, а слово является одновременно музыкой, цветом, формой, запахом. Конечно, музыка обладает огромной силой, оказывая на слушателей моментальный эффект, но по сравнению с поэзией ее язык менее ясен и поучителен. Ясность поэзии придают слова: через, них проступают не только формы, цвета, очертания, но также слышится мелодия, ритм, интонация. Но главное - постигается смысл.
Музыка пробуждает чувство, стимулирует волю, но не дает ясного направления. Вы можете слушать музыку всю жизнь, но так ни на что и не решиться. Тогда как слушая поэзию, вы думаете, чувствуете, понимаете, какое направление является правильным. Благодаря словам смысл становится ясен, отчетлив. И потом в поэзии тоже присутствует музыка, цвета, формы, архитектура... Поэзия содержит в себе другие виды искусства. Для некоторых из вас музыка превосходит все остальное. Это верно, если речь идет об интенсивности воздействия: она захватывает, завораживает, пленяет. Поэзию слушают, понимают, но одновременно попадают под ее чары. Тем не менее поэзия больше обращается к мысли, тогда как музыка больше затрагивает чувства.
В действительности истинная поэзия не ограничивается литературой. Истинная поэзия связана с жизнью. В новой, грядущей культуре поэтом будет считаться только тот, кто создает поэзию в собственной жизни, стремясь наполнить ее чистотой, светом, совершенством.

хххххх

А теперь расскажу о поэте, на которого я наткнулся буквально на днях. И почти все его стихи мне очень нравятся. Некоторые (и довольно много) -- просто гениальные. Речь идет об Эдуарде Асадове. Вот это действительно ГЕНИЙ! Вот кого надо изучать в школе.

http://asadove.ru/

Будущий великий поэт Эдуард Асадов родился в 1923 году в интеллигентной учительской семье, оба его родителя были педагогами, правда, отец – Аркадий Григорьевич – в годы Гражданской войны от пуль не прятался, человек самой мирной профессии в тяжелую годину был комиссаром, командовал стрелковой ротой.
Асадов с гордостью говорил, что он – армянин по национальности, хотя среди его родственников попадались люди совсем других народностей. Но все они, как на подбор, были высокоинтеллектуальными, интеллигентными. А еще – умели любить, как никто другой.
Тому прекрасный пример – история прабабушки Эдуарда Асадова, дамы из Петербургского светского общества, в которую до безумия влюбился настоящий английский лорд. Молодые люди не могли быть вместе, но переступили через людские и божеские законы – лишь бы только быть вместе.
Так что свое преклонение перед истинными чувствами Эдуард Аркадьевич унаследовал на генетическом уровне. А что касается веры в Бога – он всегда был атеистом. И вовсе не потому, что был идейным противником религии. Просто поэт недоумевал, как может создатель, если он действительно где-то существует, допускать такое количество боли, горя, страданий на нашей земле?
Позже Асадов говорил, что готов был стать истинно верующим человеком, если бы нашелся кто-то, сумевший объяснить ему этот парадокс. Зато молодой человек свято верил в доброту, которой на белом свете должно быть в разы больше зла, иначе мир просто обречен на гибель. Он надеялся встретить настоящую любовь, такую, как была у родителей, он мечтал о своей «прекрасной незнакомке», зачитываясь стихами классиков и пытаясь создавать собственные произведения на эту же тему – свои первые стихи Эдуард Асадов написал, когда ему исполнилось всего лишь 8 лет.
И вот наступил 1941 год. Окрыленный планами и надеждами юноша планирует после школы поступать в ВУЗ, но никак не может решить, что предпочесть: литературный или театральный? Жизнь избавила Асадова от этого выбора, внеся свои коррективы – через неделю после школьного выпускного началась Великая Отечественная война.
Понятно, что такой пламенный, искренний молодой человек не мог даже думать о том, чтобы отсидеться в сторонке. В первый же день он помчался в военкомат, и уже через сутки направлялся к месту боев в составе стрелкового подразделения – Асадов был зачислен в расчет специального орудия, позже получившего известность как легендарная «катюша».
После непродолжительной учебы Эдуард Аркадьевич попал на поля сражений – свое боевое крещение он получил под Москвой, воюя в самом пекле на Волховском фронте.
Он поражал окружающих своей отвагой и целеустремленностью – никогда не теряя головы, Асадов мог принять единственно правильное решение в самой сложной ситуации. А в перерывах между сражениями он писал стихи и читал их на недолгих привалах своим сослуживцам. И солдаты просили – давай еще!
В 1943 году Эдуард Асадов получил лейтенантские погоны и получил назначение сначала на Северо-Кавказский, а затем на Четвертый Украинский фронт, став со временем комбатом. Вспоминая об этом времени, многие сослуживцы и товарищи Асадова по тем страшным годам только поражались его невероятной решимости и мужеству – этот юный и отважный мальчик никогда не думал о собственной жизни, стараясь сделать все, чтобы выполнить свой воинский долг.
Роковым для Асадова стали бои под Севастополем – его собственная батарея была полностью уничтожена прицельным огнем противника. Орудий больше не было, зато оставались запасы снарядов, в которых так
нуждались на соседнем рубеже. И с наступлением рассвета боеприпасы были загружены в машину, которую Эдуард Аркадьевич взялся доставить к батарее, обеспечивающей наступление.
Это решение было глупым, смертоубийственным, невыполнимым – по открытой равнине, отлично простреливающийся артиллерией и авиацией врага, везти реактивные снаряды по пересеченной местности в обычном тряском грузовичке. Но именно этот подвиг внес решающую нотку в симфонию Севастопольской победы – вовремя доставленные снаряды дали возможность подавить огневые точки противника. Неизвестно, каков был бы результат сражения, если бы Асадов ни принял такого решения.
К сожалению, для него самого эта битва стала последней. Осколком снаряда, взорвавшегося в двух шагах от машины, комбату снесло часть черепа, залив лицо кровью и полностью ослепив его. По мнению медиков, после таких ранений человек должен умереть в течение нескольких минут. И уж точно он не способен совершать каких-то телодвижений. Асадов довел машину до соседней батареи, находясь практически без сознания, и только потом погрузился в пучину небытия. В ней он провел почти месяц.
Когда юноша очнулся, ему пришлось выслушать две новости. Первая заключалась в том, что он является феноменом – никто из медиков даже не предполагал, что молодой офицер сможет выжить, сохранив при этом способность говорить, двигаться, мыслить. Это была хорошая новость. А о плохом Асадов узнал в тот же день, как открыл глаза – и не увидел ничего вокруг. Оставшуюся жизнь ему предстояло провести в полной темноте – в результате полученной черепно-мозговой травмы юноша навсегда лишился зрения.
В 1946 году он был зачислен в Литературный институт, через два года первая подборка стихов Асадова была опубликована в «Огоньке», а в 1951 году увидела свет его первая книжка – после этого Эдуард Аркадьевич стал одновременно членом Союза писателей и членом КПСС. Он становился очень популярен – постоянные поездки по стране с чтением своих стихов, письма тысяч читателей, которые не могли оставаться равнодушными после знакомства с творчеством Асадова.

хххххххх
 
kualspb_2013Дата: Пятница, 28.08.2015, 20:43 | Сообщение # 3
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
_002 (продолжение 1)

Дорожите счастьем, дорожите!
Замечайте, радуйтесь, берите
Радуги, рассветы, звезды глаз –
Это все для вас, для вас, для вас.


Услыхали трепетное слово –
Радуйтесь. Не требуйте второго.
Не гоните время. Ни к чему.
Радуйтесь вот этому, ему!

Сколько песне суждено продлиться?
Все ли в мире может повториться?
Лист в ручье, снегирь, над кручей вяз...
Разве это будет тыщу раз!

На бульваре освещают вечер
Тополей пылающие свечи.
Радуйтесь, не портите ничем
Ни надежды, ни любви, ни встречи!

Лупит гром из-под небесной пушки.
Дождик, дождь! На лужицах веснушки!
Крутит, пляшет, бьет по мостовой
Крупный дождь в орех величиной!

Если это чудо пропустить,
Как тогда уж и на свете жить?!
Все, что мимо сердца пролетело,
Ни за что потом не возвратить!

Хворь и ссоры временно оставьте,
Вы их все для старости оставьте.
Постарайтесь, чтобы хоть сейчас
Эта «прелесть» миновала вас.

Пусть бормочут скептики до смерти.
Вы им, желчным скептикам, не верьте –
Радости ни дома, ни в пути –
Злым глазам, хоть лопнуть, - не найти!

А для очень, очень добрых глаз
Нет ни склок, ни зависти, ни муки.
Радость вам сама протянет руки,
Если сердце доброе у вас.

Красоту увидеть в некрасивом,
Разглядеть в ручьях разливы рек!
Кто умеет в буднях быть счастливым,
Тот и впрямь счастливый человек!

И поют дороги и мосты,
Краски леса и ветра событий,
Звезды, птицы, реки и цветы:
Дорожите счастьем, дорожите!


ххххххххх

Доброта
Если друг твой в словесном споре
Мог обиду тебе нанести,
Это горько, но это не горе,
Ты потом ему все же прости.

В жизни всякое может случиться,
И коль дружба у вас крепка,
Из-за глупого пустяка
Ты не дай ей зазря разбиться.

Если ты с любимою в ссоре,
А тоска по ней горяча,
Это тоже еще не горе,
Не спеши, не руби с плеча.

Пусть не ты явился причиной
Той размолвки и резких слов,
Встань над ссорою, будь мужчиной!
Это все же твоя любовь!

В жизни всякое может случиться,
И коль ваша любовь крепка,
Из-за глупого пустяка
Ты не должен ей дать разбиться.

И чтоб после себя не корить
В том, что сделал кому-то больно,
Лучше добрым на свете быть,
Злого в мире и так довольно.

Но в одном лишь не отступай,
На разрыв иди, на разлуку,
Только подлости не прощай
И предательства не прощай
Никому: ни любимой, ни другу!

ххххххххх

В лесном краю
Грозою до блеска промыты чащи,
А снизу, из-под зеленых ресниц,
Лужи наивно глаза таращат
На пролетающих в небе птиц.

Гром, словно в огненную лису,
Грохнул с утра в горизонт багряный,
И тот, рассыпавшись, как стеклянный,
Брызгами ягод горит в лесу.

Ежась от свежего ветерка,
Чуть посинев, крепыши маслята,
Взявшись за руки, как ребята,
Топают, греясь, вокруг пенька!

Маленький жук золотою каплей
Висит и качается на цветке,
А в речке на длинной своей ноге
Ива нахохлилась, будто цапля,

Дремлет, лесной ворожбой объята...
А мимо, покачиваясь в волнах,
Пунцовый воздушный корабль заката
Плывет на распущенных парусах...

Сосны беседуют не спеша.
И верю я тверже, чем верят дети,
Что есть у леса своя душа,
Самая добрая на планете!

Самая добрая потому,
Что, право, едва ли не все земное,
Вечно живущее под луною
Обязано жизнью своей ему!

И будь я владыкой над всей планетой,
Я с детства бы весь человечий род
Никак бы не меньше, чем целый год,
Крестил бы лесной красотою этой!

Пусть сразу бы не было сметено
Все то, что издревле нам жить мешало,
Но злобы и подлости все равно
Намного бы меньше на свете стало!

Никто уж потом не предаст мечту
И веру в светлое не забудет,
Ведь тот, кто вобрал в себя красоту,
Плохим человеком уже не будет!


ххххххххххх

Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.

Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!

Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту "отредактировать", что ли!

Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль все равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.

Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!

И все же, и все же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!

Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придется по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука - сердца...
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперед:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И все остальное, увидишь,- придет!


ххххххххххх

Относительность
Ах, как все относительно в мире этом!..
Вот студент огорченно глядит в окно,
На душе у студента темным- темно:
"Запорол" на экзаменах два предмета...

Ну а кто- то сказал бы ему сейчас:
- Эх, чудила, вот мне бы твои печали!
Я "хвосты" ликвидировал сотни раз,
Вот столкнись ты с предательством милых глаз -
Ты б от двоек сегодня вздыхал едва ли!

Только третий какой- нибудь человек
Улыбнулся бы:- молодость... люди...люди!..
Мне бы ваши печали! Любовь навек...
Все проходит на свете. Расстает снег,
И весна на душе еще снова будет!

Ну а если все радости за спиной,
Если возраст подует тоскливой стужей
И сидишь ты беспомощный и седой -
Ничего- то уже не бывает хуже!

А в палате больной, посмотрев вокруг,
Усмехнулся бы горестно: - Ну, сказали!
Возраст, возраст...Простите, мой милый друг,
Мне бы все ваши тяготы и печали!

Вот стоять, опираясь на костыли,
Иль валяться годами (уж вы поверьте),
От веселья и радостей всех вдали,-
Это хуже, наверное, даже смерти!

Только те, кого в мире уж больше нет,
Если б дали им слово сейчас, сказали:
- От каких вы там стонете ваших бед?
Вы же дышите, видите белый свет,
Нам бы все ваши горести и печали!

Есть один только вечный пустой предел...
Вы ж привыкли и попросту позабыли,
Что, какой ни достался бы вам удел,
Если каждый ценил бы все то, что имел,
Как бы вы превосходно на свете жили!

ххххххххххх

О том, чего терять нельзя
Нынче век электроники и скоростей.
Нынче людям без знаний и делать нечего.
Я горжусь озареньем ума человечьего,
Эрой смелых шагов и больших идей.

Только, видно, не все идеально в мире,
И ничто безнаказанно не получается:
Если рамки в одном становятся шире,
То в другом непременно, увы, сужаются.

Чем глазастей радар, чем хитрей ультразвук
И чем больше сверхмощного и сверхдальнего,
Тем все меньше чего-то наивно-тайного,
Романтически-сказочного вокруг.


Я не знаю, кто прав тут, а кто не прав,
Только что-то мы, видно, навек спугнули.
Сказка... Ей неуютно в ракетном гуле,
Сказке нужен скворечник и шум дубрав.

Нужен сказке дурман лугового лета,
Стук копыт, да мороз с бородой седой,
Да сверчок, да еще чтоб за печкой где-то
Жил хоть кроха, а все-таки домовой...

Ну а мы, будто в вихре хмельного шквала,
Все стремимся и жить и любить быстрей.
Даже музыка нервной какой-то стала,
Что-то слишком визгливое слышится в ней!

Пусть река - не ожившая чья-то лента,
И в чащобах не прячутся колдуны.
Только людям нужны красивые сны,
И Добрыни с Аленушками нужны,
И нельзя, чтоб навеки ушла легенда.

Жизнь скучна, обнаженная до корней,
Как сверх меры открытая всем красавица.
Ведь душа лишь тогда горячо влюбляется,
Если тайна какая-то будет в ней.

Я - всем сердцем за технику и прогресс!
Только пусть не померкнут слова и краски,
Пусть хохочет в лесах берендеевский бес,
Ведь экстракт из хвои не заменит лес,
И радар никогда не заменит сказки!


хххххххххх

Слово о любви
Любить — это прежде всего отдавать.
Любить — значит чувства свои, как реку,
С весенней щедростью расплескать
На радость близкому человеку.

Любить — это только глаза открыть
И сразу подумать еще с зарею:
Ну чем бы порадовать, одарить
Того, кого любишь ты всей душою?!

Любить — значит страстно вести бои
За верность и словом, и каждым взглядом,
Чтоб были сердца до конца свои
И в горе и в радости вечно рядом.

А ждет ли любовь? Ну конечно, ждет!
И нежности ждет и тепла, но только
Подсчетов бухгалтерских не ведет:
Отдано столько-то, взято столько.

Любовь не копилка в зашкафной мгле.
Песне не свойственно замыкаться.
Любить — это с радостью откликаться
На все хорошее на земле!

Любить — это видеть любой предмет,
Чувствуя рядом родную душу:
Вот книга — читал он ее или нет?
Груша... А как ему эта груша?

Пустяк? Отчего? Почему пустяк?!
Порой ведь и каплею жизнь спасают.
Любовь — это счастья вишневый стяг,
А в счастье пустячного не бывает!

Любовь — не сплошной фейерверк страстей.
Любовь — это верные в жизни руки,
Она не страшится ни черных дней,
Ни обольщений и ни разлуки.

Любить — значит истину защищать,
Даже восстав против всей вселенной.
Любить — это в горе уметь прощать
Все, кроме подлости и измены.

Любить — значит сколько угодно раз
С гордостью выдержать все лишенья,
Но никогда, даже в смертный час,
Не соглашаться на униженья!

Любовь — не веселый бездумный бант
И не упреки, что бьют под ребра.
Любить — это значит иметь талант,
Может быть, самый большой и добрый.

И к черту жалкие рассужденья,
Все чувства уйдут, как в песок вода.
Временны только лишь увлеченья.
Любовь же, как солнце, живет всегда!

И мне наплевать на циничный смех
Того, кому звездных высот не мерить.
Ведь эти стихи мои лишь для тех,
Кто сердцем способен любить и верить!
 
kualspb_2013Дата: Пятница, 28.08.2015, 21:15 | Сообщение # 4
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
_002 (продолжение 2)

-- Не смотря на то, что Эдуард Асадов был атеистом, он своей гениальной интуицией понимал то, во что я лично твердо верю. Человек не может жить на Земле лишь один только раз.

Бывает ли переселенье душ?
Бывает ли переселенье душ?
Наука говорит, что не бывает.
— Все, что живет, бесследно исчезает.—
Так скажет вам любой ученый муж.

И уточнит: — Ну, правда, не совсем,
Ты станешь вновь материей, природой:
Азотом, водородом, углеродом.
Железом, хлором, ну буквально всем!

Ответ как прост, так и предельно ясен.
Но человек есть все же человек,
И превратиться в атомы навек
Я как-то не особенно согласен.

Ну как же так! Живешь, живешь и вдруг
Изволь потом в частицу превратиться.
Нет, я далек от всяких адских мук,
Но ведь нельзя ж кончать и на частицах!


Одних глупцов способен утешать
Поклон, богам иль идолам отвешенный!
И все-таки обидно как-то стать
Частицей, пусть хотя бы даже взвешенной.

Прости меня, наука! Разум твой
Всю жизнь горел мне яркою зарею:
Я и сейчас стою перед тобою
С почтительно склоненной головой.

Да, после нас останется работа.
А нас, скажи, куда в конце пути?
Стать углекислым газом? Нет, прости.
Наверно, ты недооткрыла что-то!


Ведь даже муж с ученой эрудицией
При неудачах шепчет:— Не везет...—
И от судьбы порой чего-то ждет,
И очень даже верит в интуицию.

Нет, нам не надо всякой ерунды!
Мы знаем клетку, биотоки знаем,
И все же мы отнюдь не отрицаем,
Что есть подчас предчувствие беды!

А разве вы порою не ловили
Себя на мысли где-нибудь в кино
Иль глядя на гравюру, что давно
Вы в том краю уже когда-то были?..

Или в пути, совсем вдали от дома,
Какой-то город, речка или храм
Покажутся до боли вам знакомы.
Так, словно детство прожили вы там!

Переселенье душ? Сплошная мистика?
Кто ведает? И пусть скажу не в лад,
А все же эта самая «глупистика»
Поинтересней как-то, чем распад.

Да и возможно ль с этим примириться:
Любил, страдал, работал с огоньком,
Был вроде человеком, а потом
Стал сразу менделеевской таблицей.

А атому — ни спеть, ни погрустить.
Ни прилететь к любимой на свиданье,
Ни поработать всласть, ни закурить,
Одно научно-строгое молчанье.

Нет, я никак на это не гожусь!
И ну их, клетки, биотоки, души...
Я просто вновь возьму вот и рожусь,
Рожусь назло ученому чинуше!


И если вновь вы встретите поэта,
Что пишет па лирической волне.
Кого ругают критики в газетах,
А он идет упрямо по стране,

Идет, все сердце людям отдавая,
Кто верит, что горит его звезда,
Чей суд — народ. Ему он присягает,
И нету выше для него суда.

Кто смерть пройдет и к людям возвратится,
Он — их поэт. Они — его друзья.
И если так, товарищи, случится,
Не сомневайтесь: это снова я!

ххххххххххх

Разрыв
Битвы словесной стихла гроза.
Полные гнева, супруг и супруга
Молча стояли друг против друга,
Сузив от ненависти глаза.

Все корабли за собою сожгли,
Вспомнили все, что было плохого.
Каждый поступок и каждое слово -
Все, не щадя, на свет извлекли.

Годы их дружбы, сердец их биенье -
Все перечеркнуто без сожаленья.
Часто на свете так получается:
В ссоре хорошее забывается.

Тихо. Обоим уже не до споров.
Каждый умолк, губу закусив.
Нынче не просто домашняя ссора,
Нынче конец отношений. Разрыв.

Все, что решить надлежало,- решили.
Все, что раздела ждало,- разделили.
Только в одном не смогли согласиться,
Это одно не могло разделиться.

Там, за стеною, в ребячьем углу
Сын их трудился, сопя, на полу.
Кубик на кубик. Готово! Конец!
Пестрый, как сказка, вырос дворец.

- Милый! - подавленными голосами
Молвили оба.- Мы вот что хотим...-
Сын повернулся к папе и маме
И улыбнулся приветливо им.

- Мы расстаемся... совсем... окончательно...
Так нужно, так лучше... И надо решить,
Ты не пугайся. Слушай внимательно:
С мамой иль с папой будешь ты жить?

Смотрит мальчишка на них встревоженно.
Оба взволнованны... Шутят иль нет?
Палец в рот положил настороженно.
- И с мамой и с папой,- сказал он в ответ.

- Нет, ты не понял! - И сложный вопрос
Каждый ему втолковать спешит.
Но сын уже морщит облупленный нос
И подозрительно губы кривит...

Упрямо сердце мальчишечье билось,
Взрослых не в силах понять до конца.
Не выбирало и не делилось,
Никак не делилось на мать и отца!

Мальчишка! Как ни внушали ему,
Он мокрые щеки лишь тер кулаками,
Понять не умея никак: почему
Так лучше ему, папе и маме?

В любви излишен, друзья, совет.
Трудно в чужих делах разбираться.
Пусть каждый решает, любить или нет?
И где сходиться и где расставаться?

И все же порой в сумятице дел,
В ссоре иль в острой сердечной драме
Прошу только вспомнить, увидеть глазами
Мальчишку, что драмы понять не сумел
И только щеки тер кулаками.

хххххххх

Вечная рана
Сколько раз получал я на свете раны!
Но страшней всех не пули и не ножи,
Не осколки. А боль моя постоянно
От того, что особенно беспощадно:
От предательств и самой поганой лжи.

Вот я думаю с горьким недоуменьем
Про лгунов и предателей: в чем их суть?
Ведь они обладают таким уменьем
Все для собственной выгоды повернуть.

Только нет и глупей этих подлых глаз,
Ибо кара за всякое преступленье
И слабее, и легче во много раз
Постоянного страха разоблаченья.

Ложь все время рискованна, как обвал,
Что навис угрожающе и опасно:
Ибо каждое слово, что ты сказал,
Чтоб потом как-нибудь не попасть в провал,
Нужно помнить практически ежечасно.

Потому-то мне кажется, что лгуны,
Даже пусть не глупцы и совсем не дуры,
Тем не менее все-таки лишены
Двух вещей: это СОВЕСТИ и КУЛЬТУРЫ!

Вот сидишь с хитрецом. Ну ни дать, ни взять -
Как на иглах. И думаешь: "Где же прав ты?!"
И ты вынужден все как на пробу брать
И слова его вечно сортировать,
Чтоб все время отсеивать ложь от правды.

И тоска хуже волка порою гложет -
Как подчас с дорогим человеком быть?
Коль не хочет он искренно говорить
Или попросту, хуже того, не может...

И когда ты воистину изнемог,
А кому-то в душе над тобой хохочется,
И не видно вдали никаких дорог,
Значит, просто: зажми себя на замок
И - молчи. Только, господи, как не хочется!

ххххххххх

Воспитать человека
Сколько написано в мире статей
И сколько прочитано лекций умных
О том, как воспитывать нам детей,
Пытливых и добрых, смешных и шумных.

Советы несутся со всех сторон;
Пишут ученые, и писатели,
И методисты, и воспитатели,
Иные из кожи аж лезут вон.

Пишут о строгости и о такте,
Что благо, а что для учебы враг.
Твердят, что воспитывать надо так-то,
А вот по-иному нельзя никак!

Тысячи мнений простых и сложных,
Как разные курсы для корабля,
О том, что любить надо осторожно
И мудрости вдалбливать детям должно
С первых шагов, ну почти с нуля.

Все верно, беда, коли мало знаний.
И все-таки в этом ли только зло?
А что как успехов при воспитанье,
Простите крамолу мою заране,
Добиться не так уж и тяжело?!

Нет, беды не сами собой являются,
Хотите вы этого, не хотите ли,
И дети с пороками не рождаются,
А плюсов и минусов набираются
Все чаще от мудрых своих родителей.

Все ждут, чтоб горели глаза ребят
Незамутненно, светло и ясно.
И детям с утра до темна твердят,
Что надо быть честным, что ложь ужасна.

Но много ли веры внушеньям этим?
Ведь если родители сами лгут,
На службе и дома, и там и тут,
Лгут просто, как будто бы воду пьют,
Откуда же взяться правдивым детям?!

А совесть? Всегда ли она слышна?
Ведь если мы, словно играя в прятки,
Ловчим иль порою хватаем взятки,
Да всем нашим фразам лишь грош цена!

И кто будет верить словам о том,
Что вреден табак и спиртное тоже,
Коль взрослые тонут в дыму сплошном
И кто-то нарежется так вином,
Что только у стенки стоять и может!

А что до красот языка родного,
То все хрестоматии - ерунда,
Коль чадо от папочки дорогого
Порой понаслышится вдруг такого.
Что гаснут аж лампочки от стыда!


Как быть? Да внушать можно то и се,
А средство, по-моему, всем по росту,
Тут все очень сложно и очень просто:
Будьте хорошими. Вот и все!


хххххххххх

Если стихи эти как наждак
Кого-то скребнут, расстроя,
Прошу извинить мне подобный шаг.
Но что же мне делать, когда я враг
Всяческого покоя?!

Да, враг на коленях лежащих рук,
Остывших от чувства взглядов,
Мозгов, что как будто бы сдали вдруг
Навечно на полки складов.

Нет, я не про отпуск, а про покой,
Что словно уход от жизни.
Про отдых заслуженный, но пустой,
Про тот, что, как щепка в воде речной,
Кружится в эгоизме.

Заслуженный отдых, увы, порой
Справляют как новоселье.
А я вот не верю в такой покой,
В «заслуженное» безделье!

Допустим, пилот перестал летать,
Теряет свой дар певица,
Рубанком столяр устает шуршать,
Так что же, «козла» теперь забивать,
Зевать и всю жизнь лечиться?

И если к кому-то пришла беда,
Седины или раненье,
Пассивность не выведет никуда,
А жажда быть нужным, смена труда
Единственное спасенье.

И это не просто вот так слова, —
Пусть бед или лет курганы,
Пусть будут на отдых сто раз права,
Покуда работает голова,
В балласт превращаться рано!

Сходите на шаг, если труден бег,
Все взвесьте и соизмерьте,
Но я лишь в одном убежден навек,
Что делать полезное человек
Должен до самой смерти!


И мне ведь когда-то давным-давно,
В кровавых дымах рассвета,
На вечный на отдых было дано
Нелегкое право это.

Отдых? Зачем он?
Шагай, борись, Да так, чтоб земля качалась!
Движенье — есть жизнь!
И горенье — есть жизнь!
А тихая заводь — жалость!

Я верую в это и тем дышу,
Как жизнью всей в человеке.
А если когда-нибудь руки сложу,
То это уже навеки!

ххххххххх

Гибнущая деревня
Умирают деревни, умирают деревни!
Исчезают навеки, хоть верь, хоть не верь.
Где отыщется слово суровей и гневней,
Чтобы выразить боль этих жутких потерь?!

Без печали и слез, будто так полагается,
Составляется акт, что с таких-то вот пор
Деревенька та "с данных учетных снимается"
И ее больше нет. Вот и весь разговор.

А ведь как здесь когда-то кипела жизнь!
С гулом техники, свадьбами и крестинами.
Воевали с врагами и вновь брались
И трудиться, и свадьбы справлять с любимыми.

И бурлила бы с шуткой и смехом жизнь,
И пошла бы считать она вверх ступени,
Если б в душу ей яростно не впились
Все, кто жаждал свалить ее на колени!

Почему покидают тебя сыновья?
Отчего твои дочери уезжают?
Потому что нищают твои края!
И тебя в беззакониях попирают!

Сколько сел на Руси, что от благ далеки,
Нынче брошены подло на прозябанье?!
Где живут, вымирая, одни старики,
И стираются с карты былые названья.

Сколько мест, где село уж давно не село,
Где потухшую жизнь только пыль покрывает,
Где репьем как быльем все до крыш поросло,
И в глазницах окон только ветры гуляют...

Впрочем, есть и деревни, где жизнь и труд,
И в сердцах еще где-то надежда бьется.
Только сел, где не сеют уж и не жнут,
Не поют, не мечтают и не живут,
С каждым годом все больше под нашим солнцем...

Так на чем же, скажите, живет Россия?
И какой поразил нас суровый гром?!
Что ж мы делаем, граждане дорогие?
И к чему же в конце-то концов придем?!

Пусть не знаю я тонкостей сельской жизни,
Пусть меня городская судьба вела,
Только всех нас деревня произвела,
Из которой все корни моей Отчизны!

Это значит... а что это вправду значит?
Значит, как там ни мучайся, ни крути,
Но для нас нет важней на земле задачи,
Чем деревню вернуть, возродить, спасти!

А покуда в нелегкие наши дни
За деревней - деревня: одна, другая,
Обнищав, словно гасят и гасят огни,
И пустеют, безропотно исчезая...

хххххххххх

Главная встреча
Фонарь в ночной реке полощет бороду,
Дрожит рекламы розовая нить,
Давай пойдем вдвоем с тобой по городу
И будем много, много говорить!

Пусть пары по скамеечкам ютятся,
Целуясь между слов и между фраз,
А мы с тобой не станем целоваться,
Нам это все не главное сейчас!

Нам, может быть, важнее в этот вечер
Раскрыть себя друг другу до конца.
Как жили мы до первой нашей встречи
И чем горели души и сердца.

Ни светлое не спрячем, ни дурное,
Все увлеченья, каждый жест и взгляд.
Все что ни есть решительно откроем,
Пусть даже будет что-то и такое,
О чем другим уже не говорят...

Не любопытства ради, нет, не ради!
А потому, и только потому,
Что искра лжи, сокрытая в засаде,
Потом пожаром прорезает тьму.

Все нараспашку, настежь, как в полет!
Чтоб ни соринки, ни единой фальши!
Вот так, и только так, как звездолет,
Взлетит любовь взволнованная наша!

Ведь лишь из чистых и глубоких струй
Приходит к людям подлинная сказка,
Где все прекрасно: и слова, и ласка,
И каждый вздох, и каждый поцелуй.

хххххххххх

Двадцатый век
Ревет в турбинах мощь былинных рек,
Ракеты, кванты, электромышленье...
Вокруг меня гудит двадцатый век,
В груди моей стучит его биенье.

И если я понадоблюсь потом
Кому-то вдруг на миг или навеки,
Меня ищите не в каком ином,
А пусть в нелегком, пусть в пороховом,
Но именно в моем двадцатом веке.

Ведь он, мой век, и радио открыл,
И в космос взмыл быстрее ураганов,
Кино придумал, атом расщепил
И засветил глаза телеэкранов.

Он видел и свободу и лишенья,
Свалил фашизм в пожаре грозовом,
И верю я, что все-таки о нем
Потомки наши вспомнят с уваженьем.

За этот век, за то, чтоб день его
Все ярче и добрее разгорался,
Я не жалел на свете ничего
И даже перед смертью не сгибался!

И, горячо шагая по планете,
Я полон дружбы к веку моему.
Ведь как-никак назначено ему,
Вот именно, и больше никому,
Второе завершить тысячелетье.

Имеет в жизни каждый человек
И адрес свой, и временные даты.
Даны судьбой и мне координаты:
"СССР. Москва. Двадцатый век".

И мне иного адреса не надо.
Не знаю, как и много ль я свершил?
Но ели я хоть что-то заслужил,
То вот чего б я пожелал в награду:

Я честно жил всегда на белом свете,
Так разреши, судьба, мне дошагать
До новогодней смены двух столетий,
Да что столетий - двух тысячелетий,
И тот рассвет торжественный обнять!

Я представляю, как все это будет:
Салют в пять солнц, как огненный венец.
Пять миллионов грохнувших орудий
И пять мильярдов вспыхнувших сердец!

Судьба моя, пускай дороги круты,
Не обрывай досрочно этот путь.
Позволь мне ветра звездного глотнуть
И чрез границу руку протянуть
Из века в век хотя бы на минуту!

И в тишине услышать самому
Грядущей эры поступь на рассвете,
И стиснуть руку дружески ему -
Веселому потомку моему,
Что будет жить в ином тысячелетье.

А если все же мне не суждено
Шагнуть на эту сказочную кромку,
Ну что ж, я песней постучусь в окно.
Пусть эти строки будут все равно
Моим рукопожатием потомку!
 
kualspb_2013Дата: Пятница, 28.08.2015, 21:37 | Сообщение # 5
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Репутация: -1
Статус: Offline
_002 (продолжение 3)

-- Очень близки мне и взгляды поэта на политику, и на наше социалистическое прошлое.

Грядущий день
Скажите, неужто рехнулся свет?
Ведь круглые сутки зимой и летом
От телеистерик спасенья нет,
И, бурно кидаясь то в явь, то в бред,
Плюют политикою газеты!

Законность? Порядок? - Ищи-свищи!
Вперед, кто плечисты и кто речисты!
И рвутся к кормушкам политхлыщи
И всякого рода авантюристы!


Сначала поверили: пробил час!
Да здравствует гласность и демократия!
А после увидели: глас-то глас,
Да что-то уж слишком крепки объятия...

Был ветер, что гнул по своим канонам,
Сегодня ты ветром иным гоним.
Вчера поклонялись одним иконам,
Теперь хоть умри, но молись другим.

И часто все крики о демократии
Толкают нас в хаос, как в темный лес.
Да, партий полно, только сколько партий
Куда посуровей КПСС!

И как демократию понимать?
Тебе объяснят горячо и дружно:
Что правых бранить - хорошо и нужно.
А левых - ни-ни! И не смей мечтать!

Ругали безжалостно партократию
За должности, дачи и спецпайки,
Но перед алчностью "демократии"
Партийные боссы почти щенки!

И все же я верю: часы пробьют!
А с кем я? Отвечу без слов лукавых,
Что я ни за левых и ни за правых,
А с теми, кто все же еще придут!

Придут и задушат пожар инфляций,
И цены все двинут наоборот,
И, больше не дав уже издеваться,
Поднимут с колен свой родной народ!

Не зря же о правде в сиянье света
Мечтали поэты во все века,
И раз этой верой земля согрета,
То тут хоть убей, но свершится это,
И день тот наступит наверняка!


ххххххххх

Иванам не помнящим родства
Не могу никак уместить в голове,
Понимаю и все-таки не понимаю:
Чтоб в стране моей, в нашей столице, в Москве
Издевались над праздником Первое мая!

Дозволяется праздновать все почем зря
Вплоть до сборищ нудистов и проституции,
Праздник батьки Махно, день рожденья царя,
Но ни слова о празднике Октября
И ни звука отныне о революции!

Если ж что-то и можно порой сказать,
То никак не иначе, чем злое-злое,
Оболванить без жалости все былое
И как можно глумливее оплевать.

И хотелось бы всем нашим крикунам,
Что державу напористо разрушали,
Лезли в драку, шумели, митинговали,
И сказать, и спросить: - Хорошо ли вам?

Но не тех, разумеется, нет, не тех,
Кто шаманил в парламентах год за годом.
Те давно нахватали за счет народа,
А всех тех, кто подталкивал их успех.


Пусть не все было правильно в революции,
Пусть, ломая, крушили порой не то,
И, случалось, победы бывали куцые,
Только кто здесь виновен? Ответьте: кто?

Ваши бабки двужильные? Ваши деды?
От земли, от корыта ли, от станков?
Что за светлую долю, за стяг победы
Не щадили в сраженьях своих голов?

Так ужель они впрямь ничего не стоили:
И Магниток с Запсибом не возвели,
Днепрогэсов с Турксибами не построили,
Не вздымали воздушные корабли?!

То, что рядом, что с нами и что над нами,
Все большое и малое в том пути,
Разве создано было не их руками?
Зажжено и согрето не их сердцами?
Так куда же от этого нам уйти?!

Пусть потом их и предали, и обмерили
Те, кто правили судьбами их в Кремле.
Но они-то ведь жили и свято верили
В справедливость и правду на всей земле!


И вернутся к вам гены их, не вернутся ли,
Не глумитесь, не трогайте их сердца!
Знайте: были солдаты у революции
И чисты, и бесхитростны до конца!

Так зачем опускаться нам и к чему
Ниже самого глупого разумения?
И отдать просто-напросто на съедение
Все родное буквально же хоть кому.

Тех, кто рвутся отчаянно за границу,
Пусть обидно, но можно еще понять:
Плюнуть здесь, чтобы там потом прислужиться.
Ну а вам-то зачем над собой глумиться
И свое же без жалости принижать?

Все святое топча и швыряя в прах,
Вы любою идейкой, как флагом, машете,
Что ж вы пляшете, дьяволы, на костях,
На отцовских костях ведь сегодня пляшете!


Впрочем, стоп! Ни к чему этот стон сейчас!
Только знайте, что все может повториться,
И над вами сыны где-то в трудный час
Тоже могут безжалостно поглумиться.

И от вас научившись хватать права,
Будут вас же о прошлое стукать лбами.
Ведь Иваны не помнящие родства
Никому ни на грош не нужны и сами!

И не надо, не рвитесь с судами скорыми,
ставя жертв и виновников в общий ряд.
Это ж проще всего - все громить подряд,
Объявив себя мудрыми прокурорами!

Спорьте честно во имя идей святых,
Но в истории бережно разберитесь
И трагической доле отцов своих
И суровой судьбе матерей своих
С превеликим почтением поклонитесь!


ххххххххххххх

Дайте спокойствие человеку
Странною жизнью живет человек:
Чуть ли не всем овладел на свете!
Только и слышишь: "Атомный век -
Квантовый век, электронный век,
Плазма, космическое столетье".

Но вместо того чтобы день за днем
Чувствовать радости обновленья,
Мы словно бы нервно всегда живем
Под током высокого напряженья.

Ну разве когда-нибудь было так,
Чтоб земли хоть раз расцвели содружьем
Чтоб кто-то нигде не звенел оружьем
И злобой не тлел никакой очаг?!

А хочется, хочется, чтоб года
Мирно, как звезды, смотрелись в реку.
Нельзя нервотрепками жить всегда,
Дайте спокойствие человеку!

Нет, не спокойствие равнодушья,
А ясность и радостные волненья.
Ведь горькие, нервные напряженья
Хуже порой любого удушья.

Как мы страдаем от разных ссор,
Срываемся, грубо браним кого-то.
Резкое слово же, как топор,
Порой вдруг навек отсекает что-то.

Когда же мы сможем остановить
Стычек и распрей дурную вьюгу?
Нельзя с нервотрепками вечно жить
И укорачивать жизнь друг другу!

Нельзя ни позволить, ни допустить,
Чтоб ради справки или решенья
Чинуши, которых не прошибить,
Могли посетителя доводить
Почти до полного исступленья.

Нельзя, чтоб на улицах и балконах
Гремели, сомкнуть не давая глаз,
"Спидолы", гитары, магнитофоны,
Чтоб где-то в бутылочном перезвоне
Плясала компания в поздний час.

Неужто должны и теперь кварталы
Трястись под тяжелый трамвайный гром?
И люди, с работы придя устало,
Обязаны слушать, как самосвалы
Ревут неистово за окном?!

То громом, то шумом, то злостью фраз
Как же мы нервы друг другу гложем,
Нет, как-то не так мы живем подчас,
Честное слово, не так, как можем!

Не десять ведь жизней дается нам,
И надо сказать и себе и веку:
Долой нервотрепку, ко всем чертям,
Дайте спокойствие человеку!

хххххххххх

Диспут
На клубной трибуне в закатном огне,
Собрав пареньков и девчат,
Приезжий инструктор о будущем дне
Читал по шпаргалке доклад.

Из цифр и цитат он словесный букет
Дарил им, как дарят сирень.
И так получалось, что нынешний день
Всего лишь подножье, лишь слабая тень
Грядущих сияющих лет.

Часа полтора говорил он о том,
Что вьюги невзгод и лишений
В любую минуту мы смело пройдем,
Ведь все мы, товарищи, нынче живем
Во имя иных поколений.

Он смолк. Деловито портфель застегнул,
Достал папиросы и спички.
И тотчас же, сквозь неуверенный шум,
Хлопки раздались но привычке.

Сейчас он к машине и... разом во мглу...
Доклад и стандартен, и ясен.
Но тут вдруг протиснулся парень к столу
И брякнул: - А я не согласен!

В спецовке, механик, иль, может, кузнец.
- Неправильно это, - сказал, - и конец!
В семнадцатом деды в грязи и пыли,
В дырявых шинелях под пулями шли.

Окопы, баланда, промокший табак.
Да хлеще, чем пули, разящий сыпняк,
А дома разруха. Хоть плачь, хоть кричи.
Ни хлеба в избе, ни полена в печи.

Они б не кормили окопную вошь,
Но где же ты мыла с одеждой возьмешь!
И жены, не ради диеты, в ночи
Рубили ботву на пустые харчи.

Но стужа и хлеб пополам с лебедой
Людей надломить не могли,
Ведь жили те люди красивой мечтой,
Без соли и спичек, одной мечтой
О светлом грядущем земли!

В тридцатом - Турксиб, Комсомольск и Кузбасс,
Магнитка - великий завод.
Шли новые смены, хоть, скажем, подчас
Невзгод доводилось хлебнуть им не раз,
А все же не прежних невзгод!

А если бы прежних, тогда бы беда;
Ботва... на заплатах - заплаты...
А если бы прежних, за что же тогда
В семнадцатом гибли солдаты?!

Страна поднималась, мужала, росла,
Все шире походка, все тверже дела,
И пусть доставалось порою сынам,
А все же не так и не то, что отцам.

В войне, где дробился фашистский кулак,
Солдат не косил уже в ротах сыпняк,
Снаряды косили, а тиф не косил,
И рваных шинелей боец не носил.

Но трудностям разным, годами подчас,
Почти что поэмы слагали у нас.
Едва ль не романтика: мерзлый барак,
Лопата в мороз или старый тюфяк.

Была ли она на Магнитке? Была.
Но только не в том, не в сутулости спин,
Не ради романтики тачка ползла
И нудно визжала ручная пила,
А просто стране не хватало машин.

Романтика ж в душах ребячьих жила.
Мечтала красиво и в битвы звала,
Давала с братвой уголек на-гора
И пела ночами в степи у костра.

Нет, мы не боимся ни горьких невзгод,
Ни трудных дорог, ни опасных работ.
Но, честное слово, ведь в том и секрет,
Чтоб меньше невзгод на дорогах побед!

Лопату в отставку. Бульдозер сейчас!
Комбайн, телевизора сказочный глаз.
Да что телевизор, - пробив небосвод,
За спутником спутник уходит в полет!

Мы стали богаче, сильнее стократ,
А песни, посмотришь, все те же звучат:
"Невзгоды пробьем и лишенья пройдем..."
Да мы уже в новую эру живем!

Да мы уже в силах сложнейшее сметь,
А горьких невзгод не иметь, не терпеть!
Туда ж, где палатки, костер и зима,
Теперь не проблема доставить дома.

Доставить как почту, как добрую весть.
И драться с чинушами в центре и здесь.
Да вот хоть бы этот наш клуб заводской,
Давно уж пора нам другой, не такой.

А где он? "Невзгоды"? Неправильно, врешь!
Начальство закупорит уши
И выйдет: мужайся, терпи, молодежь.
Во славу иного чинуши.

Мы бед не боимся, не робкий народ!
Но всюду ль оправданы беды?
Не слишком ли часто за ширмой "невзгод"
Скрываются дармоеды?!

Упорство, способное мир удивить,
Уже доказали не раз мы.
Так надо ль теперь города городить
На голом энтузиазме?

И мы не подножье для завтрашних лет!
Вздымая грядущего дом,
Мы тоже хотим и квартиры, и свет,
Цветы, и театры, и добрый обед,
И нынче хотим, не потом!

И вовсе не надо в статьях и речах
Ни пышных, ни жертвенных фраз.
И деды для нас - не торжественный прах,
Не камни ступеней на трудных путях,
А крылья, взметнувшие нас!

Шумели до полночи. Споры ребят
Звучали светло и азартно.
Вот так был окончен стандартный доклад,
И кончен отнюдь не стандартно...

ххххххххх

Долголетие
Как-то раз появилась в центральной газете
Небольшая заметка, а рядом портрет
Старика дагестанца, что прожил на свете
Ровно сто шестьдесят жизнерадостных лет!

А затем в тот заоблачный край поднялся
Из ученых Москвы выездной совет,
Чтобы выяснить, чем этот дед питался,
Сколько спал, как работал и развлекался
И знавал ли какие пороки дед?

Он сидел перед саклей в густом саду,
Черной буркой окутав сухие плечи:
- Да, конечно, я всякую ел еду.
Мясо? Нет! Мясо - несколько раз в году.
Чаще фрукты, лаваш или сыр овечий.

Да, курил. Впрочем, бросил лет сто назад.
Пил? А как же! Иначе бы умер сразу.
Нет, женился не часто... Четыре раза...
Даже сам своей скромности был не рад!

Ну, случались и мелочи иногда...
Был джигитом. А впрочем, не только был. -
Он расправил усы, велики года,
Но джигит и сейчас еще хоть куда,
Не растратил горячих душевных сил.

- Мне таких еще жарких улыбок хочется,
Как мальчишке, которому шестьдесят! -
И при этом так глянул на переводчицу,
Что, смутясь, та на миг отошла назад.

- Жаль, вот внуки немного меня тревожат.
Вон Джафар - молодой, а кряхтит, как дед.
Стыдно молвить, на яблоню влезть не может,
А всего ведь каких-то сто десять лет!

В чем секрет долголетья такого, в чем?
В пище, воздухе или особых генах?
И, вернувшись в Москву, за большим столом,
Долго спорил совет в институтских стенах.

Только как же мне хочется им сказать,
Даже если в том споре паду бесславно я:
- Бросьте, милые, множить и плюсовать,
Ведь не в этом, наверно, сегодня главное!

Это славно: наследственность и лаваш,
Только верно ли мы над проблемой бьемся?
Как он жил, этот дед долголетний ваш?
Вот давайте, товарищи, разберемся.

Год за годом он пас на лугах овец.
Рядом горный родник, тишина, прохлада...
Шесть овчарок хранили надежно стадо.
Впрочем, жил, как и дед его, и отец.

Время замерло. Некуда торопиться.
В небе чертит орел не спеша круги.
Мирно блеют кудрявые "шашлыки",
Да кричит в можжевельнике чибис-птица.

В доме тихо... Извечный удел жены:
Будь нежна и любимому не перечь
(Хорошо или нет - не об этом речь),
Но в семье никогда никакой войны.

Что там воздух? Да разве же в нем секрет?
Просто нервы не чиркались вроде спичек.
Никакой суеты, нервотрепок, стычек,
Вот и жил человек полтораста лет!

Мы же словно ошпарены навсегда,
Черт ведь знает как сами к себе относимся!
Вечно мчимся куда-то, за чем-то носимся,
И попробуй ответить: зачем, куда?

Вечно встрепаны, вечно во всем правы,
С добродушьем как будто и не знакомы,
На работе, в троллейбусе или дома
Мы же часто буквально рычим, как львы!

Каждый нерв как под током у нас всегда.
Только нам наплевать на такие вещи!
Мы кипим и бурлим, как в котле вода.
И нередко уже в пятьдесят беда:
То инфаркт, то инсульт, то "сюрприз" похлеще.

Но пора уяснить, наконец, одно:
Если нервничать вечно и волноваться,
То откуда же здесь долголетью взяться?!
Говорить-то об этом и то смешно!

И при чем тут кумыс и сыры овечьи!
Для того чтобы жить, не считая лет,
Нам бы надо общаться по-человечьи.
Вот, наверное, в чем основной секрет!

И когда мы научимся постоянно
Наши нервы и радости сберегать,
Вот тогда уже нас прилетят изучать
Представители славного Дагестана!

ххххххххх

Души и вещи
Рождаясь, мы имеем преимущество
Пред тьмой страстей и всяческого зла.
Ведь мы в наш мир приходим без имущества,
Как говорят, "в чем мама родила"!

Живем, обарахляемся, хватаем
Шут знает что, бог ведает к чему!
Затем уходим в вековую тьму
И ничего с собой не забираем...

Ах вещи, вещи! - истуканы душ!
Ведь чем жадней мы их приобретаем,
Тем чаще что-то светлое теряем,
Да и мельчаем, кажется, к тому ж.


Порой глядишь - и вроде даже жутко:
Иной разбиться, кажется, готов
За модный гарнитур, транзистор, куртку,
За пару броских фирменных штанов!

Нет, никакой я в жизни не аскет!
Пусть будет вещь красивой и добротной,
Пусть будет модной, даже ультрамодной,
И не стареет даже двести лет!

И все же вещь, пусть славная-преславная,
Всего лишь вещь - и больше ничего!
И как же тот несчастен, для кого
Обарахляться в жизни - это главное!

Когда в ущерб душе и вопреки
Всему, что есть прекраснейшего в мире,
Тупеют люди в собственной квартире,
Лоснясь в довольстве, словно хомяки,

Хочу воскликнуть: - Не обидно ль вам
Смотреть на вещь, как бедуин на Мекку?.
Не человек принадлежит вещам,
А только вещи служат человеку!

Вы посмотрите: сколько же людей
Живет духовно ярко и красиво,
Пусть не без тряпок и не без вещей,
Но не от них им дышится счастливо!


Пусть вам искусства сердце беспокоят,
Молитесь хоть наукам, хоть стихам,
Но не молитесь никогда вещам,
Они, ей-богу, этого не стоят!

ххххххххх

Дым отечества
Как лось охрипший, ветер за окошком
Ревет и дверь бодает не щадя,
А за стеной холодная окрошка
Из рыжих листьев, града и дождя.

А к вечеру - ведь есть же чудеса -
На час вдруг словно возвратилось лето.
И на поселок, рощи и леса
Плеснуло ковш расплавленного света.

Закат мальцом по насыпи бежит,
А с двух сторон, в гвоздиках и ромашках,
Рубашка-поле, ворот нараспашку,
Переливаясь, радужно горит.

Промчался скорый, рассыпая гул,
Обдав багрянцем каждого окошка.
И рельсы, словно "молнию"-застежку,
На вороте со звоном застегнул.

Рванувшись к туче с дальнего пригорка,
Шесть воронят затеяли игру.
И тучка, как трефовая шестерка,
Сорвавшись вниз, кружится на ветру.

И падает туда, где, выгнув талию
И пробуя поймать ее рукой,
Осина пляшет в разноцветной шали,
То дымчатой, то красно-золотой.

А рядом в полинялой рубашонке
Глядит в восторге на веселый пляс
Дубок-парнишка, радостный и звонкий,
Сбив на затылок пегую кепчонку,
И хлопая в ладоши, и смеясь.

Два барсука, чуть подтянув штаны
И, словно деды, пожевав губами,
Накрыли пень под лапою сосны
И, "тяпнув" горьковатой белены,
Закусывают с важностью груздями.

Вдали холмы подстрижены косилкой,
Топорщатся стернею там и тут,
Как новобранцев круглые затылки,
Что через месяц в армию уйдут.

Но тьма все гуще снизу наползает,
И белка, как колдунья, перед сном
Фонарь луны над лесом зажигает
Своим багрово-пламенным хвостом.

Во мраке птицы словно растворяются.
А им взамен на голубых крылах
К нам тихо звезды первые слетаются
И, размещаясь, ласково толкаются
На проводах, на крышах и ветвях.

И у меня такое ощущенье,
Как будто бы открылись мне сейчас
Душа полей и леса настроенье,
И мысли трав, и ветра дуновенье,
И даже тайна омутовых глаз...

И лишь одно с предельной остротой
Мне кажется почти невероятным:
Ну как случалось, что с родной землей
Иные люди разлучась порой,
Вдруг не рвались в отчаянье обратно?!

Пусть так бывало в разные века.
Да и теперь бывает и случается.
Однако я скажу наверняка
О том, что настоящая рука
С родной рукой навеки не прощается!

И хоть корил ты свет или людей,
Что не добился денег или власти,
Но кто и где действительное счастье
Сумел найти без Родины своей?!

Все что угодно можно испытать:
И жить в чести, и в неудачах маяться,
Однако на Отчизну, как на мать,
И в смертный час сыны не обижаются!

Ну вот она - прекраснее прекрас,
Та, с кем другим нелепо и равняться,
Земля, что с детства научила нас
Грустить и петь, бороться и смеяться!

Уснул шиповник в клевере по пояс,
Зарницы сноп зажегся и пропал,
В тумане где-то одинокий поезд,
Как швейная машинка, простучал...

А утром дятла работящий стук,
В нарядном первом инее природа,
Клин журавлей, нацеленный на юг,
А выше, грозно обгоняя звук,
Жар-птица - лайнер в пламени восхода.

Пень на лугу как круглая печать.
Из-под листа - цыганский глаз смородины.
Да, можно все понять иль не понять,
Все пережить и даже потерять.
Все в мире, кроме совести и Родины!

ххххххх

Именем совести
Какие б ни грозили горести
И где бы ни ждала беда,
Не поступайся только совестью
Ни днем, ни ночью, никогда!

И сколько б ни манила праздными
Судьба тропинками в пути,
Как ни дарила бы соблазнами -
Взгляни на все глазами ясными
И через совесть пропусти.

Ведь каждый, ну буквально каждый,
Коль жить пытался похитрей,
Встречался в жизни не однажды
С укором совести своей.

В любви для ласкового взгляда
Порой так хочется солгать,
А совесть морщится: - Не надо! -
А совесть требует молчать.

А что сказать, когда ты видишь,
Как губят друга твоего?!
Ты все последствия предвидишь,
Но не предпримешь ничего.

Ты ищешь втайне оправданья,
Причины, веские слова,
А совесть злится до отчаянья:
- Не трусь, покуда я жива!

Живет она и в час, когда ты,
Решив познать иную новь,
Бездумно или виновато,
Как пса бездомного куда-то,
За двери выставишь любовь.

Никто тебе не помешает,
И всех уверишь, убедишь,
А совесть глаз не опускает,
Она упрямо уличает
И шепчет: - Подлое творишь!

Стоит она перед тобою
И в час, когда, войдя во вкус,
Ты вдруг задумаешь порою
Урвать не самый честный кус.

Вперед! Бери и не робей!
Ведь нет свидетельского взгляда!
А совесть сердится: - Не надо! -
А совесть требует: - Не смей!

Мы вправе жить не по приказу
И выбирать свои пути.
Но против совести ни разу,
Вот тут хоть режьте, скажем сразу,
Нельзя, товарищи, идти!

Нельзя ни в радости, ни к горести,
Ни в зной и ни в колючий снег.
Ведь человек с погибшей совестью
Уже никто. Не человек!
 
Форум » _008 РАЗНОЕ » МНЕ НРАВИТСЯ » СТИХИ
  • Страница 1 из 7
  • 1
  • 2
  • 3
  • 6
  • 7
  • »
Поиск:

Создать бесплатный сайт с uCoz
Рейтинг@Mail.ru