|
Эзотерика через суфиев
|
|
| kualspb_2013 | Дата: Суббота, 24.07.2021, 20:54 | Сообщение # 21 |
 Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Статус: Offline
| _020
Ясновидение
Одна из традиционных процедур, используемых суфиями всех направлений, позволяет получать информацию о прошлом, настоящем и будущем посредством определенного вида гадания. Функционирование этой способности непрерывно влияет на поведение суфийских учителей и объясняет некоторую явную «рациональность» в поступках, за которую их часто попрекают.
Когда учитель поступает так, что его поведение будто вовсе не вяжется с решаемой проблемой, то возможная причина этому — мгновенное восприятие, посредством которого ему открылась вся суть вопроса в дополнительных измерениях. Он видит прошлое данного события, а всматриваясь в будущее, видит следствия, которые могут быть вызваны различными альтернативными действиями с его стороны.
Хотя процессы, о которых мы собираемся рассказать, прибегая к уже опубликованным отчетам, кажутся долгими, на самом деле они описывают лишь элементарную стадию в применении паранормальной психологии. Суфийский учитель способен достичь конечного результата мгновенно, даже когда ведет обычную беседу.
Самое лучшее описание суфийского ясновидения, соответствующее тому, что видела «команда пяти», приводится в книге «Современные египтяне» Е.у.Лейна1.
Лейн называет ясновидца «чародеем», но есть основания полагать, что тот был дервишем. Суфиям не свойственно считать познавательную способность, преодолевающую время и пространство, ни чем-то чудесным, ни признаком особой святости. Она считается просто процедурой с использованием обычных известных суфиям сил. В таком контексте суфии ближе к западному материалистическому мышлению, чем к мышлению оккультному.
Э.Дж.Харрисоп рассказывает о целом ряде достоверных случаев ясновидения, которое демонстрировали посвященные дзэн. Суфии утверждают, что дзэн — это местное ответвление (в определенной степени искаженное) их собственной традиции, привитой в Японии суфиями из Афганистана.
Способность передачи воли на расстоянии
Что касается сил, относящихся к этой категории, то «команда пяти» получила строжайшие указания держать все в тайне. Не было получено разрешения публиковать практически никаких деталей подготовки или методов, и команда была вынуждена предложить лишь следующие иллюстрации без комментариев.
Пример передачи воли на расстоянии приводится в суфийском трактате «Капли из фонтана жизни» Али бен Хусейна Кашифи, суфия традиции Хваджаган («Мастера»),
Он был написан около 1503 года.
Прямое восприятие
То, что называется прямым восприятием, является одной из возможных способностей развитого человека, но на Западе, в отличие, например, от ясновидения и телепатии, прямое восприятие неизвестно в форме, практикуемой суфиями, и в литературе западного оккультизма этому явлению нет подходящего названия.
Оно включает в себя установление ментального контакта с другим «целым» — материальным или иным — и его «прочтение», чтобы получить данные о природе, а также о прошлом, настоящем или будущем этого «целого». Подобное знание суфии называют «направленностью», а «считывание» происходит в форме, согласующейся с культурными образами и идиомами воспринимающего, а не в форме, свойственной объекту восприятия.
1 Там же, р. 150.
Команда увидела несколько впечатляющих примеров. Исследователи также наблюдали упражнения, развивающие эту способность. Они включают в себя технику, известную как «приковывание взгляда». Ученик обучается непосредственно шейхом, который показывает ему, как надо концентрировать психическую силу на каком-то из объектов, прежде чем перенести ее на другой объект, с которого он собирается «снять» информацию. Эту технику нельзя освоить без учителя, хотя можно ухватить ее ложную версию. Учитель дает не только знание, но также специфическую энергию, без которой невозможно овладеть этим процессом.
Данная процедура полезна тем, что с ее помощью можно подтверждать истинность и уместность традиционного суфийского обучающего материала, так что процесс суфийского влияния на человека постоянно обновляется, оставаясь активным и действенным.
Утверждается, что прямое восприятие в сколько-нибудь значительной мере нельзя развить ни в ученике, стоящем ниже определенного уровня способностей, ни в человеке, природа которого включает в себя аспекты, делающие его недостойным служить человечеству.
Ложную форму прямого восприятия можно приобрести и вне упомянутых условий, но результат оказывается искаженным, а само действие становится разрушительным для оператора.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ СУФИЙСКИЕ БЕСЕДЫ, ОБРЯДЫ, ПОСВЯЩЕНИЕ
Опыт команды теперь побудил ее рассмотреть в критическом свете опубликованные на Западе мнения о суфиях и суфизме. Практически все выводы западных исследователей страдают из-за неверной первоначальной посылки.
Создавалось впечатление, что религиозно ориентированные авторы обнаруживали данные, доказывающие, что суфии — это религиозная секта внутри ислама. Исследователи, склонные к оккультизму, усматривали множество подтверждений тому, что суфии, прежде всего, — оккультисты. Антропологи находили любопытные следы примитивного обряда.
Ту же тенденцию можно было наблюдать и там, где делалась попытки разобраться в более тонких особенностях суфиев. Христиане обнаружили у них деятельность, которую сочли христианской по своей сути. Оккультисты — с уклоном в ту или иную форму магии — решили, что суфии явно задействуют тот или иной, знакомый этим исследователям магический принцип.
Казалось, что для исследователей, работающих «извне», суфии предлагали нечто вроде волшебного зеркала, в котором все могли увидеть именно то, что собирались увидеть.
Так, в коммунистических странах, где лишь редкие исследователи осмеливаются заглянуть за пределы марксистского канона, авторы, пишущие на эту тему, обязаны видеть в суфизме некую предтечу того просвещения, которое подарил миру Маркс.
«Социальный аспект суфизма привлекал бедняков, особенно в городах, откуда и вышли многие ранние суфии. Он вызывал также определенные симпатии в среде интеллектуалов эпохи феодализма, которые все больше осознавали свою унизительную, подчиненную роль при дворах феодалов. Философский же аспект суфизма, в свою очередь, пользовался горячей поддержкой многих культурных людей, так как суфийские идеи хоть в какой-то степени освобождали человеческий разум от удушающей хватки догматизма»1.
Внимание профессора Рома Ландау, а он исследовал многие «необычные» религии (например, в книге «Бог — мое приключение»2), привлек суфийский учитель Ибн аль-Араби, оказавший, по его мнению, значительное влияние на европейскую литературу.
В Китае доктор Ли Сун, шагнув за пределы узких понятий, проанализировал учения дервишеской школы Накшбанди и предположил, что деятельность этого ордена, особенно в Гоби и Китае, «обеспечивала сохранность и давала опору самым древним развивающим учениям, которые стоило бы исследовать, если мы хотим приблизиться к высшему предназначению человечества».
В Индии под редакцией президента республики вышла книга, в которой суфизм рассматривается в аспектах нравственности и достижения блаженства.
«Суфизм учит, как очистить себя, улучшить свой характер и построить внутреннюю и внешнюю жизнь так, чтобы достичь вечного блаженства. Его предмет — это очищение души, а результат или цель — достижение вечного счастья»
хххххххх
|
| |
| |
| kualspb_2013 | Дата: Суббота, 24.07.2021, 20:59 | Сообщение # 22 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Статус: Offline
| _021
Создается впечатление, что увлеченность «оккультной» темой достигла в современном мире беспрецедентного масштаба, и это уже само по себе может служить доказательством высказанного выше мнения, что по причинам, связанным с нынешней мировой ситуацией, суфии решили «выйти на поверхность», прибегнув к технике возбуждения непосредственного интереса к их учению
Интервью с суфийским учителем в Англии
В. Мы знакомы с суфизмом главным образом по его древней и классической литературе. Какова ценность этого материала?
О. Эта литература, как и любая другая, имеет лишь интеллектуальную и культурную ценность — если только она не интерпретируется суфием в суфийском кругу, для особой категории лиц, которых он обучает.
В. Что такое организация или ячейка суфийского обучения?
О. Халка — «круг» — группа, избранная учителем. Он может обучать ее сам или назначить халифа — «помощника». Халка главного учителя является основной. Ряд ха-лок образует тарикат — «путь», каковым словом и обозначается подлинная школа.
В. Почему существует так много разных способов выражения суфийских обучающих методов: три круга, дуга восхождения и нисхождения, медитация, концентрация, созерцание и так далее?
О. Это не разные способы. Это части общей совокупности элементов в суфийской школе, подобно тому, как в обычной школе есть классы французского, английского, геометрии и так далее. Каждый элемент является частью предлагаемого образования. Путаницу внесли люди, охваченные жаждой все упрощать и отбирать для себя занятия с привлекательными названиями.
В. Может ли суфизм изучаться академически? Можно ли стать «интеллектуальным» суфием?
О. Многие внешние проявления суфизма доступны изучению извне. Люди изучают суфийскую литературу, стараются практиковать суфийские упражнения, музыку и так далее. Однако это не может быть изучением суфизма: его изучение требует непосредственного участия.
В. Так уж ли вам необходимо использовать термин «суфизм», который многие связывают с мусульманскими энтузиастами или западными имитаторами?
О. Это слово, по большей части, вообще не используется в нашей деятельности. Но даже когда у нас есть причины использовать его, оно, как и любое слово, обязательно кем-нибудь да будет оспорено.
В. Будет ли правильно сказать, что суфии в своих позициях и деятельности более «научны», чем религиозны?
О. Да, потому что суфии практичны и опираются на опыт. Они знают, какие составляющие человеческого опыта являются полезными инструментами, им известны методы и пути, а также то, какие из этих путей на самом деле являются высшими, духовными и так далее.
В. Обращают ли суфии в свою веру? Если да, то, каким образом?
О. Суфии выбирают людей с определенными способностями. Пропаганда для этого не годится, потому что она приводит людей к известным крайностям в убеждениях, от которых все равно со временем придется избавляться.
В. Почему суфии отвергают так много людей, которые к ним обращаются? Разве суфизм предназначен не для всех?
О. Они не отвергают никого, кто достоин. Но между реальным состоянием человека, который хочет стать суфием, и тем, что человек этот считает своим состоянием, дистанция порой весьма значительная. В какой-то момент люди способны стать суфиями; затем могут потерять эту способность. Должно пройти время, прежде чем они смогут обратиться снова. Восторженность по поводу суфизма или «тайн» не является основанием, чтобы подступиться к обучению.
В. Несмотря на усилия ученых, востоковедов и духовных лиц, не было дано точного определения суфизма. Можете ли вы сказать, что ж такое суфизм? Является ли он религией, или, скажем, некой производной христианства; или же это психология?
О. Суфизм нельзя описать, потому что он уникален: он есть то, что он есть. Когда его изучает религиозный человек, он может счесть, что это религия. Тогда он наклеивает на него ярлык в соответствии со своим собственным представлением о религии. «Осел может разбираться в чертополохе, но не ему судить о дынях».
В. Из чего можно заключить, что та или иная суфийская школа или суфийский учитель представляют истинный суфизм?
О. Вам не определить этого, если вы не суфий. Но если та или иная школа или тот или иной человек предлагают узнаваемую форму «эзотерического учения» или «религиозной организации» и так далее, то вероятность, что источник этот достаточно суфийский, чтобы правильно развить человека, значительно понижается.
В. По каким внутренним признакам человек может сказать, что учение является для него правильным, как говорят: «Вот это — мое!»
О. По своим чувствам и реакциям, которые совершенно отличаются от привычных.
Это должны быть симптомы, которые не появляются у человека ни при каких других контактах. Соприкасаясь с суфизмом, вы входите во взаимодействие с абсолютно новым опытом. Соответственно, и ощущение от него совсем иное, чем от известных «религиозных» или других опытов.
В. Справедливы ли ваши ответы для всех интересующихся, и ответили бы вы таким же образом, если бы спрашивал человек с Востока?
О. Вообще говоря, ответы относятся к определенному периоду и определенному обществу. Еще это зависит от конкретного момента времени, когда задается вопрос, и культурного состояния спрашивающего. В настоящий период времени, чтобы представить кое-что из суфизма западному человеку, проявляющему интерес к тому, что он называет «высшим знанием», — данный ответ будет наилучшим.
Магнитофонная запись беседы с суфийским шейхом в Афганистане
В. Сталкиваетесь ли вы с неожиданными для вас трудностями во время вашей конкретной деятельности в отдаленных странах, например, на Западе?
О. Нет.
В. Должны ли вы все равно преодолевать трудности, как если бы они были непредвиденными? Если так, то почему?
О. Да. Потому что, когда человек работает, проходя через трудности, он развивается.
В. Есть ли смысл остановиться на какой-то психологической системе, подобно тому, как мы делаем это на Западе, чтобы с ее помощью объяснять прошлое, работать с настоящим, решать человеческие проблемы и обеспечивать возможность для жизни на высшем уровне?
О. Системы самой по себе недостаточно. Вам придется выполнять определенные упражнения и практики под руководством одного из наших представителей.
В. Представители, из тех, кого мы встречали, не всегда вызывали энтузиазм. Вот почему мы пришли к вам.
О. Вы пришли к нам, потому что мы позволили этому случиться. Обойдя наших представителей, вы бы ничего не добились; это происходит так же, как вы попадаете на прием к директору, когда вас не устраивает его помощник. Наши представители знают, что делать: чей интерес «подогреть», а чей — «охладить».
В. Как это возможно, что столько искренних людей, следуя различным верованиям и открывая в них что-то ценное, при этом порой полны диаметрально противоположных мнений и убеждений?
О. Такого не может быть, если мы говорим о подлинной искренности. Род искренности этих людей связан не с верой, а с потаканием своим желаниям; они полагают, раз эта вера им нравится, значит, она истинная. Они находят то, что им хочется, потому и ценят это. Во всем этом нет ни духовной ценности, ни особого смысла — есть только социальное значение. Когда они наконец осознают, что их и других людей с подобной «искренностью» точно так же утешила бы любая другая, как они называют ее, «вера», они начнут искать подлинную веру и подлинную религию, забросив свою детскую забаву.
В. Почему люди с таким рвением следуют за учителями и учениями и все-таки не могут отыскать истину?
О. Не истину ищут такие люди. Они ищут учителей и учения. Если бы они знали, что такое истина и могли ей следовать, мы бы их нашли, как находим нужных людей, тех, кто пребывает на промежуточной стадии, — они способны к искренности, но никто их искренности не обучал, потому что в организованных группах и религиях востребована как раз человеческая неискренность. Основной способ ее использования заключается в том, чтобы посулить человеку вознаграждения — эмоциональные и социальные, а для посулов человеческая неискренность всегда открыта.
В. Почему у вас в ходу так много разных терминов для обозначения суфийского пути?
О. Когда слово «суфий» имеет почетное значение, мы воздерживаемся от его употребления, отчасти чтобы избежать потакания собственным слабостям, а отчасти для того, чтобы предоставить свободу действий подражателям, которые под этим именем представляют несуфийские организации. Там, где слово «суфий» непопулярно, и в умах, скажем, индусов или жителей некоторых западных стран равносильно «мусульманскому фанатику», мы можем пользоваться им, чтобы подчеркнуть полную неадекватность наклеиваемых на нас ярлыков. Порой мы пользуемся множеством других названий для удобства или по иной рабочей причине. Многие наши организации, на посторонний взгляд, не содержат «духовного» аспекта, чем и достигают наибольшего успеха, не встречая препятствий со стороны. Но я не могу говорить о них с человеком, который уже задействован в сфере так называемого «духовного» покрова вещей.
В. Каково главное различие между суфийским подходом к ученикам и методиками других школ?
О. Различий много. Вот одно из них, доступное пониманию наименьшего числа людей. Мы работаем, чтобы войти в контакт с людьми на уровне более глубоком, чем тот, который предполагает воздействие на их эмоции. Все другие системы концентрируются на обращении неофитов — обеспечивая их вниманием, занятостью, разнообразнейшими испытаниями и так далее. Главное наше испытание — предоставить людей самим себе до тех пор, пока они не поймут, дано им почувствовать нашу истину или нет. Видите ли, мы обнаружили, что система, якобы проверяющая людей, проводя их через испытания, на самом деле удерживает их внимание на самой себе. Результатом становится то, что людей тренируют (обусловливают, как говорят сейчас) концентрироваться на школе или на системе; им промывают мозги, хотя и называют это верой. Если они сопротивляются давлению и не поддаются дрессировке, тем лучше для данной системы, потому что непокорные последователи в будущем создадут для нее много проблем. У нас все иначе: нам не выжить с «обусловленными» людьми в наших рядах. Мы имеем дело с чем-то более глубоким в людях.
хххххх
|
| |
| |
| kualspb_2013 | Дата: Суббота, 24.07.2021, 21:02 | Сообщение # 23 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Статус: Offline
| _022
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА И ДРЕВНЯЯ ТРАДИЦИЯ
Мы начали с настоящего времени, затем погрузились в предполагаемые истоки мира, и, наугад пролистав страницы человеческой истории, снова вернулись в наше время.
Выглядит ли жизненный процесс как результат воздействия случайных сил? Или он являет собой развертывание широкого и грандиозного плана? В конечном итоге вердикт вынужденно окажется эмоциональным. Ни изучение избранных исторических эпизодов, ни их предполагаемая последовательность или взаимосвязанность не могут доказать существования ноуменального уровня. Самое большее, что мы можем, — это увидеть разводы пены на поверхности и предположить, что под ней существует система волн. То, что под поверхностью, — такова уж природа вещей — должно оставаться невидимым.
Но если у человечества и у мира есть какой-то великий план, объемлющий Солнечную систему и весь космос, цели которого простираются на миллионы лет, и если наше современное состояние — всего лишь одна из стадий осуществления такого плана, тогда напрашиваются определенные выводы, призывающие взглянуть им прямо в лицо.
Мы привыкли рассматривать демократические завоевания XX века как достижения по сравнению с более ранними социальными формами — хотя Платон не согласился бы с этим. Если мы, однако, настаиваем, что так оно и есть, придется признать, что эти достижения дались нам недешево.
Современные демократии породила Французская Революция. Она и последующие социальные потрясения, ею вызванные, повлекли за собой ужасы, страдания и смерть миллионов людей. Оправдывает ли цель средства? Может ли Разум, прибегающий к таким средствам, быть «добрым» в любом приемлемом для нас смысле?
Наряду с этим развитие научных достижений освободило миллионы людей от необходимости влачить мрачное существование на грани выживания и еще миллионы обеспечило огромными материальными благами. Но, подарив людям все это, наука предъявила им счет. За наши «игрушки» мы должны расплачиваться стрессами и страхом, а также отказом от издревле почитаемых человеческих ценностей.
Если прогресс был «организован», то милосерден ли Разум, придумавший подобное? Кажется, что по человеческим стандартам любая теория вмешательства должна быть осуждена. Нам представляется, что страдание недопустимо, даже когда оно является следствием случая и непреднамеренных ошибок. Когда же страдание причинено намеренно и обдуманно, мы относимся к этому только как к жестокости.
Ответ, если он есть, должен заключаться в факторе масштаба.
Давайте предположим, что мы как люди хотим достичь какой-то обычной повседневной цели. Исходя из нашей ситуации, эта наша цель по всем известным нам параметрам «правильная» и «хорошая». Чтобы осуществить ее, мы должны, скажем, успеть на конкретный автобус. Он уже тронулся с места и набирает скорость, и мы можем догнать его только отчаянным рывком.
Наше решение сделать этот рывок приводит в действие целую цепочку соматических реакций. В кровь вбрасывается дополнительный адреналин. С предельным напряжением сокращаются мышцы. Своим обдуманным действием мы уничтожаем миллионы клеток организма.
Каждая из этих клеток — маленькая жизнь. Клеточки умирают — мы в реальном смысле приносим их в жертву ради нашей цели.
Чувствуем ли мы сожаление? Можем ли мы, не кривя душою, сказать, что испытываем раскаяние по поводу их гибели из-за предпринятого нами действия?
Фактор масштаба здесь крайне важен. Все во Вселенной может иметь значение, но значение неравноценное. И неважно, укладывается ли такое представление в рамки наших субъективных идей о «хорошем» и «высшем». Таков порядок вещей. Подобно корреспонденту Карлейля, нам придется принять Вселенную такой, какая она есть.
Мы редко замечаем, что у нашей способности к состраданию есть свои градации. Выпекая хлеб, мы не склонны испытывать ничего, кроме теоретического беспокойства за судьбу используемых нами дрожжей. Однако — они живые. Мы чувствуем минимальную ответственность за жизнь холоднокровных существ, наша забота возрастает по отношению к жизни теплокровных созданий, и максимальную озабоченность мы испытываем, когда речь идет о человеческой жизни. По отношению к жизни на клеточном уровне мы вообще ничего не чувствуем. Она вне нашей досягаемости. Слишком велика пропасть масштаба.
Это ограничение масштабом связано со временем: с максимумом и минимумом «настоящего момента», который способно охватить наше сознание.
Фактор временного промежутка можно проиллюстрировать примерами из повседневного опыта. Представьте, что в палец маленького ребенка глубоко впилась заноза. Мать ребенка видит ситуацию настоящего момента в рамках гораздо более широких, чем видит это он сам. Она воспринимает всю жизнь малыша в целом: его здоровье, рост, зрелость — все это находится в поле ее зрения. Она берет иголку, поддевает занозу и вытаскивает ее.
Для ребенка настоящий момент ограничен тремя-четырьмя секундами, за которые игла прокалывает его кожу.
С точки зрения настоящего момента, переживаемого ребенком, его мать совершает непостижимый акт жестокости, намеренно причиняя страдание, которое кажется ему ненужным. Ребенок не понимает и не может понять, что поступок матери диктуется заботой о его благополучии.
Чтобы оценить это, ребенку нужно такое понимание настоящего момента, которого у него нет и на его стадии развития быть не может.
К тому же заноза явилась следствием какого-то действия самого ребенка — как бы беспомощен он ни был, чтобы избежать этого.
По аналогии, господство террора и две мировые войны могут являться не более чем моментальными уколами в жизни сознания, для которого настоящий момент составляет десять тысяч лет.
Если все человечество — это организм, находящийся на другой временной шкале, его окончательное благополучие может потребовать от Разума, настоящий момент которого гораздо протяженней нашего, определенного действия. Индивидууму, чей настоящий момент — максимум срок его собственный жизни, такое действие покажется в лучшем случае проявлением равнодушия, а в худшем — поразит его преднамеренной жестокостью. Если бы его настоящий момент можно было значительно продлить, и если бы уже с этой точки зрения он мог увидеть непрерывность существования эго, не ограниченного одной жизнью, то и его отношение к «судьбе» полностью изменилось бы.
Но такие рассуждения кажутся чем-то отдаленным и абстрактным. Силовые воздействия на простейшие живые организмы с целью создания человечества, или даже более позднее по времени манипулирование импульсами, передаваемыми через религии и культы с целью создания соответствующих возможностей для широких слоев населения, — такая картина слишком далека от нашего непосредственного опыта. Если влияния, призванные поощрить или удержать человеческое развитие в предопределенном русле, воздействуют на человеческую жизнь, то их можно обнаружить, пусть и в завуалированной форме, уже в наши дни и на основе нашего опыта.
Команда, контактируя с рядом суфийских источников, пришла к выводу, что телепатия применялась не только как внутрисуфийская система связи, но и как средство «влияния на людей и события».
Если такое влияние существует, оно объясняет многие «совпадения», не поддающиеся обычному толкованию.
Примеров одинаково невероятных изобретений, которые одновременно были сделаны самыми разными людьми, предостаточно.
Иногда какая-то сила побуждает писателей к созданию совершенно необычного фантастического произведения, которое позднее оказывается пророческим.
Один лондонский редактор, работавший с рукописями фантастических произведений, часто поражался, что писатели, порой даже на противоположных концах света, по какой-то необъяснимой причине в одно и то же время выбирали для своих произведений схожие сюжеты. По его словам, в 1969 году за неделю он прочел девять рассказов с практически одним и тем же сюжетом, какого прежде не встречалось в его редакторской практике.
Если телепатия и в самом деле является средством побуждения или приостановки человеческой деятельности, можно предположить, что «центробежный эффект» подобных энергий способен привести к возникновению и распространению на бытовом уровне заданного мыслительного образа по всему миру.
Может оказаться также, что тени будущего отбрасываются на человеческое сознание намеренно, потому что таким образом события, находящиеся в состоянии возможной будущей актуализации, приходят на уже подготовленную психологическую почву.
Вполне правомерным будет предположение, что к категории таких предзнаменований относится почти вся научная фантастика.
1 Там же.
Космические путешествия и атомная энергия не очень-то удивили население, только-только оставившее позади эпоху парового двигателя. Жюль Берн, Герберт Уэллс и целая плеяда более поздних авторов, таких как Айзек Азимов и Артур Кларк, предвидели будущие научные достижения настолько конкретно, что могли представить свои «фантазии» как фактическую реальность. Таким образом, эти идеи стали психологически приемлемы для восприятия еще до их воплощения в жизнь.
В любую эпоху устоявшаяся религия увековечивает устаревшие догмы, уже непонятные и совсем потерявшие всякую развивающую ценность. Тем не менее даже такой закоснелый ритуал может стать средством, благодаря которому знание уберегается от забвения.
Верующих, обусловленных страхами и обещаниями награды, натаскивают соблюдать религиозные нравственные принципы и принимать страдания. Это может привести людей к добродетели, самопожертвованию и смирению, но не к Царствию Небесному.
Во времена Темных Веков, которые порой наступают после войн, учение, хотя его могут и не понимать, сохраняется в Церкви. Постепенно это знание возвращается во внешний мир, и наука вновь начинает развиваться. Однако наука всегда развивается в конфликте с религией, и светские власти используют ее в материалистических целях.
Поскольку ни Церковь, ни наука не в силах изменить природу человека, в итоге всегда наступает гибель цивилизации при непосредственном участии научного знания - ее собственного детища.
Во время этого повторяющегося и самодвижущего процесса Дух Божий никогда не покидает человечество. Но в полной мере он не проявляется ни в последователях религии, ни в сторонниках науки. Он проявляется и передается некими необычными людьми, которых мир считает наименее достойными.
хххххх
|
| |
| |
| kualspb_2013 | Дата: Суббота, 24.07.2021, 21:03 | Сообщение # 24 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Статус: Offline
| _023
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ ИСПОЛНИТЕЛЬНАЯ ВЛАСТЬ ЛЮДЕЙ ТАЙНЫ
Пора подвести итог.
Для тех, кто в наивысший принцип возводит логику, собранный нами материал будет совсем неубедительным. Он покажется не более чем своего рода воззванием и попыткой доказательства с помощью специально подобранных примеров.
Однако логика, даже на пределе своих возможностей, может обнаружить лишь логичность или, наоборот, нелогичность замкнутой системы. Платоновская пещера, освещенная костром, — это замкнутая система, и ее узники уверены, что для объяснения всего, что они ощущают, достаточно логики. Но никакая логика не даст им сделать интуитивный рывок, который позволит хотя бы предположить существование более широкой реальности, чем их мир колышущихся теней. А неоновые огни отбрасывают тени точно так же, как и пещерные костры.
Тех же, кто предрасположен к оккультизму, все выдвинутые нами предположения, скорее всего, утвердят в их уже существующих субъективных предпочтениях. И, что наиболее огорчительно, этот материал может склонить их к новым, но таким же субъективным предпочтениям.
Однако среди читателей могут оказаться и те, кто настроен не столь однозначно и достаточно подготовлен, чтобы, оттолкнувшись от логики, шагнуть за ее пределы.
Им, может быть, удастся почувствовать, что собранный здесь материал предполагает нечто совершенно неожиданное: Вселенную, в которой свободная воля и детерминизм сосуществуют; структуру, в которой ученый и священник могут мирно сидеть рядом.
С поспешностью, одновременно и непростительной, и неизбежной, мы предлагаем следующие предварительные выводы.
История не есть равновесие слепого случая и удачи. Все происходит не просто так. Сценарий долгой человеческой истории был создан разумами гораздо более великими, чем человеческий.
Определенные достижения и цели для человечества—и для биосферы Земли — должны быть реализованы за определенные промежутки земного времени. Эти достижения существенны для баланса и роста Солнечной системы, в состав которой входит Земля. В свою очередь, Солнечная система может откликаться на такой же призыв со стороны Галактики, частью которой она является.
Направление, скорость и цель этого процесса есть Воля Божья.
Воля Божья — это стремление Божественности неким путем вести вселенский процесс к предопределенному результату, при этом оставляя открытой возможность, что Вселенная изберет иное направление с иным результатом.
Эволюцию Вселенной направляют высочайшие разумы, пытаясь обеспечить реализацию Божественного стремления.
Разумы эти действуют принудительно ровно в той степени, в какой их материал бессознателен, и прибегают к убеждению в соответствии со степенью сознательности материала.
Вселенная — шкала сознательности, и Земля на этой шкале занимает низкий уровень. Ее наивысшее сырье — человечество. Как коллективное целое по отношению к эволюционному процессу, частью которого оно является, — человечество бессознательно, и, таким образом, почти на сто процентов подпадает под действие детерминистского закона.
При этом управление человечеством принудительно лишь в относительной степени. Человеком нельзя управлять насильно, ввиду заложенного в нем потенциала высоких энергий. Здесь приходится подключать средства, не задевающие цельность его латентной природы.
Достигается это стимулированием в людях предпочтения к ситуациям, которые содержат вероятность развития, сдерживая при этом возможности человека совершить инволюционный выбор. На стыке этих двух возможностей возникает незначительное взаимодействие между неизбежностью и свободной волей.
В каждый «настоящий момент» жизни отдельного человека или поколения людей воздействия эти могут казаться одновременно и хаотичными, и враждебными.
За этот процесс на Земле ответствен Разум, который зовется Скрытым Директоратом и символизируется в оккультных легендах как Индивидуум («Регент» или «Патриарх Времен» и т.д.) Он должен соответствовать либо демиургическому уровню, либо уровню, находящемуся непосредственно под ним.
У нас нет никаких оснований что-либо утверждать относительно природы этого Разума: познаваем ли он для человека в каком бы то ни было смысле, единый он или множественный, телесный или развоплощенный.
Находящиеся ниже этого уровня некие члены обычного человеческого общества, в которых произошли качественные изменения, поддерживают контакт с Директоратом и могут периодически присоединяться к его сознанию.
Эта группа развитых человеческих индивидуумов осуществляет функцию так называемого Скрытого Управления. Такова реальность, стоящая за всеми легендами о «мастерах» и «посвященных» с древнейших исторических времен до наших дней.
Возможно, в соответствии с разделением ответственности за человечество на Земле существует несколько Центров, из которых осуществляется Управление. Они установлены перед Исходом 12 тысяч лет тому назад.
Один такой Центр находится — или находился — в Афганистане и отражен в легенде о Марказе («месте силы»). Возможно, есть и другие Центры, соотнесенные с различными этническими группами.
Управляющий орган ведет работу по реализации плана Директората. Эта деятельность происходит на сверхчувственном уровне.
Через своих помощников, стоящих на разных ступенях нисходящей иерархии посвящения, Управление простирает свою деятельность до уровня обычного земного существования. Люди эти принимают участие в повседневной жизни наций, но их истинная функция почти полностью, хотя и не абсолютно, невидима. Они — Люди Тайны.
Под разными именами известны лишь те из них, кто в различные периоды истории и доисторической эпохи был активен в обычной жизни. Выполняющие указания афганского Центра известны как суфии.
Одновременно с воздействием на человечество в целом, Управляющий орган и его посвященные помощники заняты локальными попытками повысить уровень сознания отдельных людей.
Такие специально отобранные обычные люди могут добиться участия в работе Управления. Процесс, благодаря которому они получают соответствующую способность, известен как Magnum Opus — Великое Делание. Он эквивалентен прямому вертикальному подъему на более высокий уровень, в противоположность постепенному восхождению с эволюционным потоком.
Возможности получить доступ к Великому Деланию предоставлялись обычным людям, «начавшим подозревать», однако во все исторические периоды, если взглянуть на такие возможности в масштабах земного времени, проявляются они нерегулярно. Моменты их возникновения соотносятся с внеземными событиями, которые находятся вне сферы ведения даже Директората.
Когда «дует солнечный ветер», Директорат начинает великую операцию по сотворению душ. В результате сравнительно большое число людей может совершить значительную часть Великого Делания за время своей жизни. Небольшое их число может даже достичь полного завершения. Обе категории впоследствии станут служить эволюционному процессу человечества, но их посмертные ситуации, возможно, будут отличаться.
Знание о подобных вещах никогда не было скрыто полностью — неявно, в виде аллегорий оно было доступно всегда. Многие из греческих мифов являются аллегорическим описанием ступеней Magnum Opus. В недавние исторические времена, в соответствии с развитием интеллектуальных способностей людей, указания становились все более явными. Возможно, они никогда не были более явными, чем в настоящее время. Это может означать, что мы стоим на пороге конца целой эры.
Определенные признаки указывают на то, что в настоящее время Благоприятная возможность находится в стадии развития, а связанные с нею предпосылки сфокусированы главным образом на Западе. Нет смысла гадать о масштабах этого процесса — планетарного ли он характера или же в какой-то степени местного. Достаточно допустить, что процесс идет.
Если это так и если сейчас информацию об этом процессе можно считать открытой, кто-то может возразить, что не настолько уж она открыта, чтобы указать линию поведения тем, кто был бы готов откликнуться.
Не исключено, что ситуация никогда не будет более открытой, чем сейчас, и что успешный поиск Источника, как это и было всегда, и есть минимальная плата за вход.
хххххх
|
| |
| |
| kualspb_2013 | Дата: Суббота, 24.07.2021, 21:05 | Сообщение # 25 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2011
Статус: Offline
| _024
Приложение Б
ХВАДЖАГАН
Традиция утверждает, что в суфийском братстве существует внутренний круг, сохраняющий самые важные тайны, касающиеся техник внутреннего развития, а также тайны самых эффективных методов манипулирования средой в целях развития. Традиция этого круга называется Хваджаган (в переводе с персидского — «Мастера»),
Известен преемственный ряд руководителей этой традиции, их перечень включил в свою статью турецкий писатель Хасан Л.Шушуд. В 1969 году она была переведена Дж.Г.Беннеттом и опубликована в журнале «Systematics», том 6, № 4.
Приводим краткое изложение этой статьи.
Хваджаган
Традиция утверждает, что на протяжении тысячелетий существует «Внутренний Круг Человечества», способный мыслить в масштабе тысячелетий и обладающий знанием и силами высшего порядка. Время от времени его члены вмешиваются в дела человечества. Они делают это не как руководители или менторы, но ненавязчиво, вводя определенные идеи и техники. Это вмешательство призвано выправлять все отклонения от предопределенного курса человеческой истории. Утверждают, что «Внутренний Круг» прикладывает свои усилия в тех областях и в то время, когда ситуация для человечества становится критической.
Одной из таких ситуаций считается период с 950-го по 1450 год. В то время в распадающиеся империи — Китай, Индию, Багдад, Византию и Рим — устремились орды из Средней Азии. В самой гуще этих событий и появилась организация, называвшаяся Хваджаган. Ее членами в основном были турки или персы, а ее главные центры находились в Бухаре, Самарканде, Балхе, Герате и в районе Гиндукуша.
У духовной деятельности на этой территории имелась долгая предыстория. Заратустра (Зороастр, 600 г. до н. э.) большую часть своей жизни провел в Балхе. Салман Перс, который тоже был родом из этих мест, стал сподвижником пророка Мухаммеда, одним из первых принявших ислам. Вероятно, именно этот регион и есть родина математики. Аль-Хорезми (IX в.) добился значительных успехов в алгебре, а Абу Машер из Балха (умер в 866 г.) повлиял (благодаря переводам Аделарда Батского) на развитие западной астрономии.
Первым главой Хваджаган стал Юсуф Хамадани (1048-1140), известный как Кутб уль-Ивлийя, или «Ось Святых». Мальчиком он учился в Багдаде у Абу Исхака Фариха, последователя имама Абу Ханифы. Затем некоторое время он путешествовал и учился у разных ученых, но потом отказался от всякого обучения и посвятил себя молитве, аскетизму и внутренней борьбе со своей собственной природой. Когда этот период закончился, он принял руководство шейха Абу Али Фармыды. Фармиди был учителем ал-Газа-ли и по прямой линии — духовным наследником Байазида Вистами, имама Ризы и других ранних суфийских святых.
Еще до того, как ему исполнилось 30 лет, Юсуф Хама-дани обрел славу учителя духовной науки. Затем он собрал вокруг себя нескольких избранных учеников, и именно они стали первыми членами Хваджаган.
На основе собственных озарений Хамадани ввел новые для суфийской практики техники, ставшие сравнительно доступными, если они вообще могут быть таковыми, только во второй половине XIII века, когда ослабел натиск монголов. Техники эти включали в себя использование халки (группы), а также сохбат (беседы) в качестве средств для передачи духовной силы, называемой барака. Этим техникам Хамадани обучил особую группу из одиннадцати человек и также усовершенствовал способ общения без слов.
Первым преемником Хамадани стал Абдулла Верки из Хорезма (умер в 1160 г.) — мистик, обладавший исключительной духовной силой, который, в свою очередь, передал последователям собственные тайны. Второй преемник — Хасан Андаки, был одним из первых одиннадцати, посвященных самим Хамадани.
Преемником Андаки стал Ахмед Ясави (1042-1166?) из Яси в Восточном Туркестане. Там он изучал алхимию под руководством Бабы Арслана, который перед смертью велел Ясави отправиться за полторы тысячи километров к западу, в Бухару, и там поступить в распоряжение Хамадани. Таким образом, позднее Ясави суждено было стать преемником Хасана Андаки и четвертым руководителем Хваджаган.
В этом статусе Ясави пробыл недолго. Он получил внутреннее указание, что ему следует вернуться в Туркестан, после чего передал бразды правления Абдул Халику Гудждувани. Сам же Ясави по возвращении в Восточный Туркестан основал дервишеский орден Ясавийя.
Говорят, что орден дожил до наших дней, действуя в районе пустыни Гоби и передавая духовную науку Хваджаган.
Орден Ясавийя использует ритуальные движения и танцы, сопровождаемые музыкой, которая называется сална. Правильно воспринятая, она позволяет ученику подчинить свое мышление Высшему Разуму и достичь совершенного владения собственным телом.
Таким образом, Гудждувани стал четвертым преемником Юсуфа Хамадани, основателя Хваджаган, но легенды утверждают, что он был независимо посвящен самим Хызром. Говорят, он обучился технике, известной как Молитва
Сердца (Зикр-и-Калби), непосредственно у Хызра. Однако, возможно, существовала параллельная передача этой техники через мантры, практикуемые буддистскими монахами Гиндукуша.
Гудждувани сформулировал принципы учения Хваджаган в восьми кратких правилах под названием «Сущность Учения Мастеров», а также был автором «Наставлений для жизни».
Гудждувани умер в 1190 году, и его преемником стал Ахмед Садик из Бухары. По времени это событие совпало с чрезвычайной угрозой, нависшей над суфийской миссией. Когда в 1206 году Чингисхан был объявлен Великим Ханом всех монголов, Садик начал осуществлять перенос Внутреннего Круга Мастеров в Бухару, где он и просуществовал много веков. Чтобы предотвратить возможную приостановку суфийской деятельности, которая могла случиться в результате монгольских враждебных акций, были подготовлены три линии обороны.
1. Некоторые суфии эмигрировали.
2. Некоторые остались и намеренно пошли на сотрудничество с новым режимом.
3. Некоторые остались и продолжили свою деятельность, замаскировав ее внешнюю форму.
Среди тех, кто эмигрировал, был отец Джалаледди-на Руми, теолог и мистик «западной школы», последователь Ибн алъ-Араби. Перед лицом монгольской угрозы Руми-старший покинул свой дом в Балхе и бежал с сыном в Багдад, затем в Дамаск и наконец в Конью (нынешняя Турция). Другим эмигрантом, принадлежавшим к той же школе, был Ниджамуддин Дайя. Он также переехал в Конью, которая являлась с той поры вплоть до XX века центром духовной активности.
Некоторым из оставшихся суфиев удалось стать доверенными советниками Чингисхана. Во многом благодаря их помощи Чингисхан успешно управлял захваченными землями. Среди этих суфиев были Махмуд Йалавадж и его сын Масуд Йалавадж.
В последующие два неспокойных столетия школа Хваджаган непрерывно продолжала выполнять свою задачу — обучала ускоренному духовному развитию и готовила избранных, а через них это влияние распространилось в Азии, Европе и Северной Африке.
«Подпольная» группа, возможно, ушла в горные ущелья, что тянутся вдоль реки Сыр-Дарья, где огромные пещерные системы идеально подходили для тайного существования духовной общины, полностью изолированной от мира.
В период монгольского правления Хваджаган возглавлял Хваджа Ариф Ривгереви, четвертый преемник Гудждувани. Его сменил Махмуд Фагнави, а затем Азизан Али. В середине XIII века, когда главой общины был Азизан Али, Монгольская империя достигла своего максимального расширения, и для Хваджаган вновь заявить о себе открыто уже не представляло опасности. Накопленные за полвека «ухода» духовные техники, которые они принесли с собой, стали неожиданностью для многих суфийских орденов, остававшихся «в миру».
В ортодоксальных суфийских орденах отсутствовали предварительное знание некоторых из этих техник, включая такие техники, как халка и сохбат, зикр, или духовное упражнение, а также моджахеда — постоянная бдительность по отношению к собственным слабостям. Кроме того, Мастера использовали шок и неожиданность как метод «пробуждения». Они также вводили в повседневную жизнь формы практической деятельности.
хххххх
|
| |
| |
